Весной-летом 1920 г. в освобожденном Красной армией Ростове-на-Дону среди гражданского населения и частей, переводившихся с Кавказского театра военных действий в Причерноморье, появились случаи заболевания холерой, отличавшейся высокой летальностью – до 30%, но настоящей эпидемии удалось избежать.
Меры противоэпидемического характера в армиях Деникина, Колчака, Юденича не проводились, несмотря на то, что в Ростов эвакуировался цвет отечественной медицины, в том числе и эпидемиологии. Осуществляемые меры по борьбе с тифом носили полукустарный характер: по ночам проводилась дезинфекция вокзала; а население использовало ладанки с нафталином и камфарой как средство для отпугивания вшей[55].
Выздоровление тифозного больного не означало его полной реабилитации. Тиф, особенно возвратный, сопровождается многочисленными осложнениями, среди которых наиболее распространенными и тяжелыми были поражения сердца – миокардит – и нервной системы – головные боли, параличи, парезы, разнообразные психические нарушения от сумеречного сознания до маниакальных состояний. Очевидцы описывали случаи сумасшествия, наступившего после тифа, – у людей развивалась мания преследования, галлюцинации, депрессия[56].
Проанализированные сведения о красноармейцах, умерших в размещенном в Ростове-на-Дону 279-м Сводном эвакуационном госпитале в апреле-июне 1920 г., показали высокую смертность от «сердечной слабости», т.е. от сердечной недостаточности. Например, со 2 по 18 апреля причины смерти скончавшихся 18 чел. таковы: сердечная слабость – 13; плеврит, отек и воспаление легких – 3; кровоизлияние в мозг – 1. С 27 мая – 1 июня у семи из 10 чел. (все военнослужащие) диагноз тот же – сердечная слабость. Она отмечена у красноармейцев 18-28 лет. Средний возраст умерших от этой патологии – 23 года. Случаи смерти от острой фазы тифа не зафиксированы[57]. Сведения об умерших говорят, что это в основном уроженцы Воронежской, Самарской, Тамбовской, Уфимской, Челябинской губ., очевидно, попавшие в армию по мобилизации и соответственно прошедшие врачебную комиссию военкомата, которая не пропустила бы людей со слабым здоровьем. В 1920 г. медицинские фильтры работали не только при призывных пунктах, но и при частях, обследуя прибывшее пополнение и отправляя больных и слабых в тыл[58]. Это было вызвано не только перепроверкой работы местных военкоматов, подчас гнавшихся за цифрами, но и необходимостью поставить заслон перед эпидемиями.
Заболевание, ставшее причиной смерти, было получено этими молодыми красноармейцами за время пребывания на фронте. Это могло быть токсическое поражение сердца вследствие перенесенного тифа. Возможно, это является свидетельством того, что ресурс нации, воевавшей на тот момент уже шесть лет, был близок к исчерпанию. Результаты медицинского освидетельствования курсантов Саратовских военно-хозяйственных курсов в 1920 г. показали, что все без исключения курсанты причислены по здоровью к 3-й категории, т.к. имели те или иные физические недостатки, преимущественно порок сердца и грыжу[59].
Таким образом, картина эпидемии, представленная наркомом здравоохранения, не отражает всей действительности. Движение инфекции было связано с миграционными потоками, степенью организованности транспортных систем и медицинских служб, т.е. с факторами социального характера. Кроме того, оно влияло на ход военных действий и боевой потенциал армий. Если пик потерь от эпидемий у Красной армии пришелся на зиму 1918-1919 гг., то в армии Деникина и Колчака – на зиму 1919-1920 гг.
Закономерен вопрос о характере влияния естественноисторических процессов на общеисторические. В западной историографии утвердилась версия о том, что эпидемия Черной смерти (чумы), унесшая жизни трети жителей Европы в XIV в., вынесла приговор и системе крепостного права. Сократившаяся численность рабочих рук вызвала рост стоимости наемного труда, а расстроенные структуры государственного принуждения не смогли заставить бывших крепостных подчиняться старым правилам жизни[60]. Но эпидемия чумы, прокатившаяся в 1806 г. по Северному Кавказу и также сильно уменьшившая число работников, привела к обратным результатам на территории Кабарды. Народ обеднел и пошел в кабалу к князьям и узденям. Были приняты новые адатные постановления, отражающие новую социальную ситуацию. При этом также пострадавшие от мора вайнахи сохранили основные устои родового строя[61]. Таким образом, эпидемия выступила катализатором уже наметившихся тенденций.
Итак, тиф и война занимают в нашей истории один общий период. Война спровоцировала рост числа инфекционных заболеваний; они влияли на ее ход. Более инфицированная армия проигрывала и отступала. Иногда победа – занятие территории противника, где свирепствует эпидемия, или захват зараженных пленников, или переход больной армии на сторону бывшего противника, – становилась причиной изменения хода войны.
Список литературы
Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил. Статистическое исследование / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. URL: http://lib.ru/MEMUARY/1939-1945/KRIWOSHEEW/poteri.tx...
Семашко Н.А. Политика и санитария // Изв. Наркомата здравоохранения. 1920. № 1-2. С. 11.
Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола /Materiaux pour servir a l`histoire des sectes russes / В 5 вып. Вып. 1. Баптисты. Бегуны. Духоборцы. Л. Толстой о скопчестве. Павловцы. Поморцы. Старообрядцы. Скопцы. Штундисты / под ред. В. Бонч-Бруевича. СПб: Тип. Б.М. Вольфа, 1908. С. 36. URL: http://az.lib.ru/b/bonchbruewich_w_d/text_0100.shtml...
Хранилище документов новейшей истории Национального архива Республики Адыгея (далее – ХДНИ НАРА). Ф. П-1293. Оп. 1-л. Д. 76. Л. 33.
Сыпной и возвратный виды тифа вызываются разными видами возбудителей и сопровождаются разным течением болезни и клиническими признаками. У сыпного тифа бурное начало и двухнедельная лихорадка до наступления кризиса, за которым следует или выздоровление, или летальный исход. У возвратного – чередование приступов лихорадки и периодов нормальной температуры тела: первый приступ длится 2-6 дней, через 4-8 суток – следующий приступ. До исхода болезни обычно бывают два приступа, реже четыре. У возвратного тифа выше летальность при отягчающих ход болезни сопутствующих условиях и при отсутствии ухода за больным. Этот вид тифа сопровождается и более тяжелыми осложнениями. Роль платяных вшей в передаче возбудителя сыпного тифа впервые была установлена только в 1909 г. Н.Ф. Гамалеем и Ш. Николем. Санитарные службы мира не успели до начала Первой мировой войны подготовить систему мер по предупреждению массовых заболеваний тифом, однако были разработаны вакцины первого поколения.
ХДНИ НАРА. Ф. П-1293. Оп. 1-л. Д. 76. Л. 36, 38, 39. 40.
Национальный архив Республики Карелия (далее – НАРКар). Ф. П-14. Оп. 1. Д. 132. Л. 40.
Архивное собрание Дома русского зарубежья им. А.И. Солженицына. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 68; Государственный архив Ростовской области (далее – ГАРО). Ф. 841. Оп. 1. Д. 11. Л. 219; ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 44. Л. 40.
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 44. Л. 40.
Центр документации новейшей истории Ростовской области (далее – ЦДНИРО). Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 61.
Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи. В 2 т. М.: Политиздат, 1956. Т. 1. С. 98.
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 19.
Научный архив Североосетинского института гуманитарных и социальных исследований (далее – НА СОИГСИ). Ф. 21. Оп. 1. Д. 113. Л. 11; Д. 125. Л. 20 об., 22 об., 40, 44; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 654. Л. 13.
Берлов В. Из истории Гражданской войны на Северном Кавказе (1918–1919 гг.) // Пролетарская революция. М., 1927. № 6(65). С. 243.
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 44. Л. 43-44.
Центр документации новейшей истории Краснодарского края (далее – ЦДНИКК). Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 165.
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 72.
Назаркин М. Таманская армия (Воспоминание) // Ставрополье: общ.-полит. журнал. 1926. № 6-7 (28-29). С. 66.
Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК). Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 197. Л. 16 об., 17.
Берлов В. Указ. соч. С. 243.
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 67.
Там же. Л. 63.
Воронов С. Петроград – Вятка в 1919 – 1920 гг. // APP. T. I. С. 244; Баронесса Врангель М.Д. Моя жизнь в советском раю // APP. T. IV. С. 214.
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 45.
Национальный архив Республики Калмыкия (далее –НАРК). Р-75. Оп. 1. Д. 2. Л. 104 об.
Мартыненко Г.А. Комкор Дмитрий Жлоба. М.: Воениздат, 1985. С. 89-90.
Напр.: ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 11. Л. 392 об.
Белоусов А.О. Воспоминания учителя (Из прошлого Кирсановской средней школы № 1). URL: http://tambovdem.ru/memory.php?id=belous.06.
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 140. Л. 10.
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 20 об., 25, 51.
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 9. Л. 47.
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 72, 79.
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 52.
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 25, 26.
Национальный архив Республики Адыгея. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 9. Л. 12.
Оприц И.Н. Лейб-Гвардии Казачий Е.В. полк в годы революции и гражданской войны. 1917-1920. Париж: Изд. В. Сияльского, 1939. С. 165, 167, 183, 197, 229, 246.
Шидловский С.Н. Записки белого офицера. СПб: Алетейя, 2007. С. 61; Волков-Муромцев Н. Юность. От Вязьмы до Феодосии. Paris: YMCA-Press, 1983. С. 349, 356.
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 445. Л. 29; Д. 752. Л. 5.
Данилов И.А. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. II / Сост. В.И. Голдин. Архангельск: Правда Севера, 1993. С. 309.
Сага о Кантакузиных-Сперанских / Написанная кн. М. Кантакузиным, графом Сперанским; Пер. с англ. М.: Рос. фонд культуры: Рос. архив, 2004. С. 353, 355.
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 361; Прянишников Б. Донской юнкерский полк // Кадетская перекличка. 1989. № 48. URL: http://www.xxl3.ru/kadeti/donskoi.htm. ;