До начала работы Московской конференции (19 — 30 октября 1943 г.) СССР, США и Великобритания смогли договориться относительно условий («кратких» и «пространных») капитуляции Италии и ряда других международных проблем. Укрепление боевого союза трёх государств, как подтвердил Д.Мануильский 24 октября в докладе перед пропагандистами и агитаторами в Москве, нашло выражение в таких международных актах, как согласованные действия союзников в случае перемирия с Италией, как экономическая помощь США и Англии союзным странам «и прежде всего — в Московском совещании, от которого советский народ ждёт действенных решений в области максимального сокращения сроков войны»71.
Решительное сокращение сроков войны с Германией и её партнерами, вторжение ещё в 1943 г. англо-американских войск в Западную Европу через Ла-Манш оставалось главным требованием советской дипломатии. Оно было поставлено первым пунктом в предложенной СССР повестке дня трёхсторонней конференции72. И первая важная статья в советской прессе об открытии конференции, сообщил из Москвы Идену А.К.Керр по поводу статьи в «Правде», обозначила намерение русских выдвинуть, прямым или косвенным путём, военные пункты в центр своей программы переговоров. Комментируя 16 октября другую статью — в газете «Известия», британский посол подчёркивал, что в ней перечисляются случаи уже достигнутых Объединёнными Нациями соглашений и утверждается, что если решится основной, т.е. военный вопрос, то легко будет придти к соглашению и по другим вопросам73.
Тему второго фронта министры иностранных дел обсуждали в Москве на всём протяжении работы конференции. «Единственное решение, к которому русские проявили всепоглощающий интерес, это "Оверлорд"», — телеграфировал 20 октября Иден Черчиллю. Никаких обязательств открыть второй фронт в 1943 г. Сталину не удалось добиться. В особо секретный протокол за подписями глав делегаций (от 1 ноября 1943 г.) было лишь вписано, что советское правительство «принимает к сведению» заявление представителей Англии и США и выражает надежду на осуществление в срок изложенного ими плана высадки войск в Северной Франции весной 1944 г.74
Несмотря на то, что операция «Оверлорд» была отложена и точная дата её не зафиксирована, переговоры министров в Москве не проходили в духе конфронтации. Постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании А.Кадоган поставил в известность лорда Галифакса: «В целом атмосфера была исключительно дружественной. Русские в нескольких случаях возвращались к теме второго фронта, но пока это делалось лишь для того, чтобы получить заверения о нашем намерении выполнить уже принятые планы»75. Беседуя 21 октября с Иденом, Сталин сделал как бы реверанс в сторону союзников: англо-американская кампания в Италии, признал он, «помогла Советскому Союзу. Немцы больше не перебрасывали свежие резервы на советский фронт»76.
Большое место в переговорах заняла тема всеобщей безопасности. Задолго до Московской конференции в странах антигитлеровской коалиции развёртывалась дискуссия относительно характера послевоенного устройства мира и Европы, будущей роли СССР. Рассматривался, в частности, вопрос — необходима ли система международной безопасности, основанная на принципе коллективной ответственности государств, или следует исходить из идеи деления мира на отдельные зоны (сферы) влияния. Правительства западных стран, в том числе Англии и доминионов, с 1943 г. гораздо активнее стали заниматься разработкой планов послевоенной безопасности.
Британская дипломатия, как говорилось выше, с 1942 г. ориентировалась на послевоенное сотрудничество с СССР. Во время визита в Вашингтон (март 1943 г.) Иден поддержал мнение о том, что Организация Объединенных Наций должна создаваться на «мировой», т.е. широкой основе. Черчилль же в качестве контрбаланса России намечал формирование региональных объединённых блоков — европейского, скандинавского, балканского. Посетив вместе с Иденом США и выступая 21 марта по радио, премьер-министр предложил создать «Совет Европы» и «Совет Азии», но лишь мимоходом упомянул о международной организации безопасности. 22 мая 1943 г. он дал ясно понять американским союзникам, что для него будет нежелательно «отсутствие сильной страны на карте между Англией и Россией»77.
В СССР выработка концепций послевоенного переустройства мира ускорилась в связи с созданием в сентябре 1943 г. в Наркоминделе трёх комиссий — по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства (комиссия Литвинова), перемирия (комиссия Ворошилова) и возмещения ущерба, нанесённого Советскому Союзу гитлеровской Германией и её союзниками (комиссия Майского). Анализ рабочих документов комиссий позволил ряду историков отказаться — не без оснований — от прежних советских трактовок о последовательно демократическом характере целей СССР и его послевоенных планов78. Заметим, однако, что в одной из ранних разработок — записке Литвинова Молотову от 9 октября 1943 г. — был высказан ещё довольно осторожный подход к концепциям деления Европы на противоположные блоки. Литвинов обратил внимание на тот факт, что государственные деятели США и Британии, также как многочисленные авторы книг, выступили в пользу создания международной организации безопасности и руководящей роли четырёх великих держав. В то же время Литвинов привёл различные оценки характера структуры и функций будущей организации, соотношения роли больших и малых государств и др. Подробному разбору была подвергнута редакционная статья лондонской «Таймс» от 9 марта 1943 г., которую Литвинов назвал «крайним (из существующих) выражением концепции деления мира на зоны безопасности с тем, чтобы ответственность за ту или иную зону падала не на всю международную организацию в целом, не на четыре руководящие державы, а на одну или две из этих четырёх держав, наиболее заинтересованных в данной зоне» (подчёркнуто в оригинале). В случае с Европой «Таймс» предлагала возложить всю ответственность на СССР (зона с востока на запада до р. Одер) и на Великобританию (зона с запада на восток до Рейна). В своей записке от 9 октября 1943 г. Литвинов рекомендовал воздержаться от проявления какой-либо заинтересованности в самом принципе деления Европы на зоны, однако не декларировать свое негативное отношение к схемам, «которые не нами выдвигались и не нами защищались»79.
Автор статьи в «Таймс» — Э.Карр — продолжал доказывать редактору этой газеты Баррингтон-Уорду необходимость предоставления Сталину свободы рук в Восточной Европе. Карр исходил из того, что после окончания войны советские войска смогут, по-видимому, продвинуться на Запад по меньшей мере до Берлина и распоряжаться в Восточной Европе по своему усмотрению. В силах ли Британия, задавался вопросом Карр, противостоять тогда советской мощи, и даже если у Британии и сохранится сила, позволит ли общественное мнение страны использовать её правительству? Польский историк К.Керстен заметила по этому поводу, что британские и американские политики шли на уступки Советскому Союзу по соображениям политического реализма и послевоенного сотрудничества80. По мнению английского историка Дж.Хэслема, статья в «Таймс» явилась пробным шаром, подтолкнувшим в дальнейшем комиссию Литвинова к выработке планов англо-советского кондоминиума в Европе81.
На Московской конференции 1943 г. затрагивался вопрос о расчленении Германии, который обсуждался западными державами и СССР с начала войны (Сталин впервые высказался в ноябре 1941 г. в пользу разделения в будущем Германии на ряд «более или менее самостоятельных государств»). Министры иностранных дел трёх государств приняли в Москве решение о передаче этого вопроса для детальной разработки в Европейскую консультативную комиссию; ЕКК создавалась в составе представителей СССР, США и Великобритании82.
Планами союзников в отношении Германии живо интересовалась мировая общественность. Общественное мнение США и Англии до Московской конференции склонялось к необходимости оккупировать побеждённую Германию и управлять ею в течение значительного периода после войны. Впоследствии парламентские круги и пресса Британии более чётко разделились на сторонников «жёсткого» и «мягкого» обращения с поверженной Германией.
Литвинов в упомянутой записке от 9 октября 1943 г. рассмотрел отношение государственных и общественных деятелей Запада к политике децентрализации Германии, военной оккупации и пр. Он, например, информировал Молотова: довольно значительная группа американских и английских общественных деятелей из страха перед «красной опасностью» и по другим мотивам высказывается, как и после первой мировой войны, против расчленения Германии. Даже Ванситтарт эту идею не проповедует, не говоря о профессоре Э.Керре [Э.Карр], который особенно опасается нарушения всей экономической структуры Европы в случае раздела Германии. Левые лейбористы Д.Притт и Г.Ласки — против, тогда как министры-лейбористы Г.Моррисон и Х.Долтон считают возможным раздробление Германии, в частности, отделение от неё Пруссии. В числе немногих сторонников расчленения Литвинов упомянул профессора Лондонского университета Валентина, а также группу из 36 английских парламентариев во главе с председателем парламентского комитета по иностранным делам Мильном (Уордло-Милн), которая предлагала отделить Восточную Пруссию от остальной Германии и создать независимое государство в Рейнской области с включением в него и Вестфалии83. В опубликованном в английской печати ещё в мае 1943 г. проекте этой группой намечались также такие меры: обеспечить действенную оккупацию Германии, демобилизацию всех её вооружённых сил, контроль над тяжёлой и химической промышленностью84.