Этот подход многое дает для понимания характера связей между человеком и производимым им каменным инвентарем, а также для понимания стратегии развития способов добычи сырья, техники обработки и использования камня в древности. Прогресс каменной индустрии, в идеале, должен быть связан с рационализацией всех составляющих ее элементов с целью уменьшения затрат труда и времени на добычу сырья, его первичную обработку, изготовление орудий из заготовок и, наконец, с целью сокращения длительности и трудоемкости использования готового инструмента. В случае успешной реализации этих целей высвобождается трудовой и временной потенциал (человек меньше устает, у него появляется дополнительное свободное время), который может быть использован в других сферах деятельности как для дополнительной добычи средств существования, так и в непроизводственных целях.
В связи с вышесказанным необходимо определить и такое понятие, как развитие, а также установить, насколько оно применимо к характеристике изменения каменных индустрий во времени. Ответ на этот вопрос тем более важен, что, по справедливому замечанию Г. Башляра, применимому также и к археологии, целью научного исследования является познание явлений, а не вещей, в которых они воплотились [см.: Башляр, 1987, 251].
Большинство философов рассматривают развитие как одну из наиболее универсальных категорий, присущую всем формам движения материи. Однако сущность этого процесса остается предметом дискуссионным. Одна из наиболее распространенных точек зрения связывает развитие с качественными структурными и функциональными изменениями системы [см.: Канке, 1996, 168]. При этом возникает некоторая сложность при соотнесении этого понятия с понятием эволюции. С другой стороны, существует мнение, рассматривающее эволюцию как некий универсальный принцип и отождествляющее это понятия с развитием или воспринимающее эволюцию как его универсальную составляющую. Часто за основу принимается дарвиновская модель эволюции [см., например: Моисеев, 1989; Щапова, 1994, 81–91]. Однако при попытках применить эту схему к конкретным археологическим объектам возникают некоторые сложности и противоречия. Применение принципов биологической эволюции к миру вещей вызывает существенные сомнения, тем более если эволюция присуща не вещам, а идеям, без которых существование вещей невозможно.
Для построения модели изменения каменных индустрий может быть использована концепция Р. Ф. Абдеева, который рассматривает развитие как процесс самоорганизации, представляющий собой сдвиги, сопровождающиеся структурными изменениями, упорядочением связей, накоплением информации. Внутреннее содержание развития представляет собой борьбу двух противоположных тенденций – организации и дезорганизации. Если система изменяется в направлении упорядоченности и, следовательно, степень ее дезорганизации уменьшается, она становится более устойчивой, успешно решает проблему адаптации, то можно говорить о ее развитии [см. об этом: Абдеев, 1994, 102–115].
Функционирование новой системы начинается с хаотического, неупорядоченного состояния (реальная максимальная энтропия). Ее развитие характеризуется структурной рационализацией системы за счет упрощения ее строения, что позволяет достичь максимальной упорядоченности и сокращения энергетических затрат. Высвобожденная энергия направляется в новое русло, что в целом способствует поддержанию жизнестойкости системы. Составными частями процесса развития являются саморегуляция и саморазвитие. Саморегуляция по своей сути консервативна. Она направлена на сохранение системы как таковой. Большее значение имеет саморазвитие, механизм которого «включается» под воздействием внешних факторов [см.: Там же]. Именно саморазвитие определяет прогресс, если его рассматривать как качественное совершенствование системы на всех уровнях, связанное с нахождением оптимального «ответа» на «вызов» внешней среды, природной или социальной, враждебность которой оказывается положительным стимулирующим фактором [см. об этом: Тойнби, 1991, 106–141].
Применяя данную концепцию к археологическому материалу и конкретно к каменным индустриям, можно отметить, что при таком подходе к пониманию сути развития удается объяснить многие черты, характерные для археологического материала. Например, в большинстве случаев трудно проследить генезис каменной индустрии той или иной культуры. Попытки найти элементы сходства с традициями предшествующего времени или соседних археологических культур не всегда успешны, и в любом случае дискуссионным остается вопрос, имеем ли мы дело с сохранением традиции или с самостоятельным явлением. Если признать, что новая система, в данном случае – каменная индустрия, возникает из некоего неупорядоченного состояния, в результате организации которого возникает принципиально новое явление, можно предположить, что в большинстве случаев сохраняются не традиции, а только их элементы. Более того, в новой системе эти элементы приобретают новое значение, что делает чрезвычайно сложным их распознавание.
С другой стороны, если развитие характеризуется структурной рационализацией системы, направленной на сохранение энергетических затрат в процессе ее функционирования, подтверждается концепция техники Х. Ортега-и-Гассета. В то же время определяется универсальная цель развития каменных индустрий – высвобождение трудовременных затрат. Соответственно и наблюдаемые нами изменения в каменном инвентаре можно оценивать с этой позиции. Существуют многочисленные примеры, подтверждающие эту гипотезу. Так, появление орудий на фрагментах керамики во многих случаях невозможно объяснить дефицитом каменного сырья (энеолитические культуры Средней Азии, Ближнего Востока, ташковская культура раннего бронзового века в Среднем Зауралье) [см., например: Семенов, 1964; Хлопина, 1974; Скакун, 1977; Шаманаев, Зырянова, 1998]. Вероятно, использование таких инструментов было связано со стремлением сократить расход труда и времени на добычу камня, даже если его источники находились в непосредственной близости от поселения.
Представляется перспективным рассматривать каменные индустрии в процессе их развития. На основе изучения артефактов (в данном случае – орудий труда, заготовок, отходов их производства) можно проследить развитие, т. е. структурные изменения системы в ее стремлении к самосохранению (традиции) и самосовершенствованию (инновации) [см.: Массон, 1981, 38–39]. В данном случае объект развития – это идеи (технические и технологические), поведенческие действия и реакции (технические, экономические, социальные), цели (актуальные и перспективные, технологические и социальные).
Следует учитывать, что все составные части этой системы взаимно влияют друг на друга, находясь при этом под влиянием систем более высокого уровня. Например, материальная культура в целом и каменная индустрия в частности находятся под влиянием поведенческих факторов. В то же время объекты материальной культуры могут влиять на поведение людей. При этом и материальная культура, и поведение людей находятся под влиянием отдельных личностей, культуры в целом, эпохальных исторических факторов [см. об этом: Hodder, 1984, 48–50].
Предлагаемый теоретический подход, конечно, не претендует на роль универсального способа ответить на все вопросы, возникающие в процессе анализа материала. Тем не менее он позволяет рассмотреть некоторые проблемы, выходя за рамки описательного подхода для оценки роли каменной индустрии в жизни древнего населения и раскрыть закономерности их изменений.
Список литературы
Абдеев Р. Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994.
Багдасарьян Н. Г. Язык культуры // Социально-политический журнал. 1994. № 1–2. С. 51–67.
Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987.
Белик А. П. Социальная форма движения. М., 1982.
Бородай Ю. М. Эротика – смерть – табу: трагедия человеческого сознания. М., 1996.
Генинг В. Ф. Структура археологического познания (проблемы социально-исторического исследования). Киев, 1989.
Гиря Е. Ю. Проблемы технологического анализа продуктов расщепления камня // СА. 1991. № 3. С. 115–129.
Гиря Е. Ю. Технологический анализ каменных индустрий в советском палеолитоведении // Петербургский археологический вестник. Вып. 3. СПб., 1993. С. 20–38.
Гиря Е. Ю. Технологический анализ каменных индустрий. СПб., 1997.
Калинина И. В. Принципы функционально-технологического подхода в семантических исследованиях // АСГЭ. 1995. № 32. С. 7–12.
Калинина И. В. Технология орнаментации керамики лесного неолита Евразии // Современные экспериментально-трасологические и технико-технологические разработки в археологии: Тез. докл. СПб., 1999. С.155–156.
Канке В. А. Философия. М., 1996.
Клейн Л. С. Археологические источники. Л., 1978.
Клейн Л. С. Археологическая типология. Л., 1991.
Клейн Л. С. Археологические источники. СПб., 1995.
Коробкова Г. Ф. Орудия труда и хозяйство неолитических племен Средней Азии // МИА. 1969. № 158.
Коробкова Г. Ф. Хозяйственные комплексы ранних земледельческо-скотоводческих обществ юга СССР. Л., 1987.
Коробкова Г. Ф. Экспериментально-трасологические разработки как комплексное исследование в археологии // Экспериментально-трасологические исследования в археологии. СПб., 1994. С. 3–21.
Коробкова Г. Ф., Щелинский В. Е. Методика микро-макроанализа древних орудий труда. Ч. 1. СПб., 1996.
Крапивенский С. Э. Социальная философия. Волгоград, 1996.
Массон В. М. Традиции и инновации в процессе культурогенеза // Преемственность и инновации в развитии древних культур. Л., 1981. С. 38–39.
Матюхин А. Е. Орудия раннего палеолита // Технология производства в эпоху палеолита. Л., 1983. С. 134–187.
Матюхин А. Е. О технологическом анализе каменных изделий // СА. 1999. № 1. С. 12–22.
Моисеев Н. В. Логика универсального эволюционизма и кооперативность // ВФ. 1989. № 8.