В обстановке общего подъёма, царившего в стране, Х. Сулейман и Б. Сидки были вынуждены в начале своего правления удовлетворить требования группы «Ахали» и выполнить данные обещания. Из тюрем было выпущено 350 политических заключённых, разрешены выпуск ранее закрытых периодических изданий, издание и продажа прогрессивной литературы, одновременно закрыто несколько реакционных газет, сняты ограничения с деятельности профсоюзов, созданы специальные комиссии для распределения государственных земель крестьянам и кочевым племенам в целях перехода последних на оседлый образ жизни [см.: Коммунистический Интернационал, 95; Мировое хозяйство…, 41; Революционный Восток, 88; Мирский, 128; Федченко, 67].
В ноябре 1936 г. министры-ахалисты для претворения в жизнь намеченных мероприятий обратились с просьбой официально признать Лигу народной реформы. В результате было создано Общество народной реформы. В его состав помимо трёх министров вошли бывший лидер «Ахали» Абд аль-Кадир Исмаил, некоторые члены парламента, представители профсоюзов и учащейся молодёжи. В январе 1937 г. Общество народной реформы было переименовано в Партию национальной реформы [см., например: Революционный Восток, 88; Коммунистический Интернационал, 95; Аль-Иди, 358; Мирский, 128; Федченко, 67; Новейшая история арабских стран, 170]. В своей программе действий, опубликованной в багдадской газете «Ат-Тарик», партия писала, что её целью является «осуществление политической, социальной и экономической реформы, имеющей в виду интересы всей массы народа, прогресс народа и уничтожение эксплуатации» [Революционный Восток, 88]. Г. Мирский отмечает, что «это была в основных чертах всё та же программа группы “Ахали”, выражавшая наиболее умеренные требования, как национальной буржуазии, так и рабочего класса» [Мирский, 129–130].
Консервативная часть иракского общества встретила приход к власти нового правительства с недоверием и подозрительностью. Массовая демонстрация 3 ноября 1936 г. с красными знамёнами очень сильно напугала эти слои. Землевладельцы, состоятельные люди, шейхи племён прозвали новое правительство коммунистическим. Такое отношение не на шутку встревожило Х. Сулеймана и Б. Сидки. Они прилагали все силы, чтобы убедить их в том, что новый режим ничем им не угрожает. Оба лидера разъезжали по районам Среднего Евфрата, встречались с шейхами племён, уговаривали их, подкупали. Деньги и земли раздавались шейхам племён – как друзьям, так и врагам нового режима, чтобы обеспечить их лояльность правительству [см.: Мирский, 127–128; Оганесян, 270].
Эти же цели преследовались и при проведении в начале 1937 г. выборов в палату депутатов, поскольку, чтобы гарантировать новому правительству поддержку правящих классов, одних убеждений и подкупов было недостаточно. Необходимо было покончить с опасной деятельностью «реформистов».
Положение «реформистов» было тяжёлым. Как отмечает С. Лонгригг, «против них были шейхи, опасавшиеся за своё положение, и армия, не доверявшая им или презиравшая их» [цит. по: Мирский, 130]. Активное вмешательство Б. Сидки в работу избирательных комиссий позволили ему провести в парламент 30 своих ставленников. «Реформисты» получили только 11 мандатов [см. об этом: Мирский, 130–131; Оганесян, 271; Федченко, 67–68].
Подавляющее большинство депутатов нового парламента, начавшего свою работу в феврале 1937 г., встретило в штыки попытки нового правительства осуществить на практике свою предвыборную программу. Наиболее резкое противодействие с их стороны встретило предложение депутатов, членов Общества народной реформы, провести аграрную реформу. Крамольных депутатов обвинили в подрыве общественного спокойствия и в разрушении основ государства. К этим обвинениям присоединился и Б. Сидки. Стремясь заручиться поддержкой парламента, от своих бывших коллег отошёл и Х. Сулейман [см.: Новейшая история арабских стран, 170; Новейшая история арабских стран Азии, 281; Федченко, 68].
Некоторые исследователи обращают внимание на тот факт, что отношения с «реформистами» ещё более обострились, когда Х. Сулейман и Б. Сидки обратили свои взоры к нацистской Германии [см., в частности: Аль-Иди, 359]. По некоторым сведениям Х. Сулейман хорошо говорил по-немецки и изучал военные принципы нацизма, а Б. Сидки незадолго до переворота посетил Германию, и гитлеризм произвёл на него сильное впечатление [см.: Мирский, 110, 115]. По утверждению же В. Луцкого, Б. Сидки получил военное образование в Германии и был агентом немецко-фашистской разведки [см.: Луцкий, 52]. После переворота и захвата власти Бакром Сидки в политике нового кабинета были учтены интересы «дружественной» Германии. В частности, было решено продолжить строительство Багдадской железной дороги, выходившей к Персидскому заливу, что ставило под угрозу английские интересы на Ближнем Востоке и в Индии [см.: Румянцев, 29–30].
Назревавший политический кризис в Ираке разразился весной 1937 г., когда Х. Сулейман и Б. Сидки возродили старую практику кровавого террора и репрессий в отношении племен Среднего Евфрата. В ходе карательных операций в мае – июне 1937 г. было убито более 500 человек [см.: Мирский, 131]. Похороны убитых в Неджефе и Кербеле превратились в демонстрацию против правительства. Министры-реформисты протестовали против карательных экспедиций, указывая, что совершённые зверства ставят режим на одну доску с предшествующими правительствами. Их, однако, не поддержали другие члены правительства, и 19 июня 1937 г. они были вынуждены подать в отставку. Министры заявили, что «не желают нести ответственность за действия правительства, которое пролило столько крови и проводит политику, не являющуюся справедливой и необходимой» [Мирский, 131].
Как указывает Г. Мирский, «19 июня 1937 г. знаменовало конец “реформистского периода” режима Хикмета Сулеймана. Объединённые силы английского империализма, феодальной реакции и профашистской армейской верхушки задушили в зародыше буржуазно-реформистское движение, поддержанное демократическими и рабочими элементами» [Мирский, 131–132]. В этой же связи другой историк, А. Федченко, писал: «Первый временный союз мелкобуржуазных демократов с армейскими националистами распался, так и не принеся ощутимых результатов для страны» [Федченко, 68].
После отставки министров-реформистов в политике правительства Хикмета Сулеймана произошёл резкий крен вправо. Хикмет распустил Партию национальной реформы, выслал из Ирака своих прежних коллег – К. Чадерчи, Абд аль-Кадира Исмаила и других, вступил на путь террора и «борьбы с коммунистической угрозой». С этого времени деятельность его правительства уже ничем не отличалась от антинародной и пробританской деятельности правительства Ясина аль-Хашими. Хикмет оказался в полной зависимости от Бакра Сидки, который занял господствующее положение в государственном аппарате. О свободе и реформах уже не было и речи. В Ираке восторжествовала реакция [см.: Мирский, 132; Оганесян, 272; Федченко, 68].
Касаясь внешнеполитического курса правительства «социальных реформ», ряд авторов пишет, что переворот отражал интересы «местного» иракского национализма, знаменовал отход Ирака от панарабского движения и новую ориентацию на неарабских соседей – Турцию и Иран [см.: Агаев, 292; Мирский, 124; Федченко, 70; Ниязматов, 23]. Отказавшись от поддержки панарабистов, деятельность которых всё более приобретала антибританский и антифранцузский характер, лидеры нового режима рассчитывали таким путём заручиться поддержкой Англии и ликвидировать то неприятное впечатление, которое их неожиданный путч произвёл в Лондоне.
В связи с этим пресса арабских стран заостряла внимание на том, что переворот был возглавлен людьми неарабского происхождения (турком и курдом) и сопровождался бегством из страны таких панарабистов, как Ясин аль-Хашими и др. Каирская газета «Аль-Баляг» расценивала это как «поражение панарабизма». Дамасская «Алиф-Ба» в статье под заголовком «Курды против арабов» писала даже о стремлении нового правительства «деарабизировать» Ирак [см.: Мирский, 116].
Английская дипломатия благожелательно отнеслась к развитию дружественных отношений между Ираком и Турцией. Улучшение ирако-турецких отношений отвечало целям укрепления британского влияния на Ближнем и Среднем Востоке и стремлению Англии создать союзный с ней блок стран этого региона. Предпосылкой к созданию такого блока должно было служить урегулирование отношений Ирака с северным и восточным соседями [см.: Мирский, 125; Lenczowski, 272].
После поездки Наджи аль-Асиля в Анкару в апреле 1937 г. и в результате его переговоров с президентом Турции Ататюрком и министром иностранных дел Арасом состоялся обмен нотами о возобновлении на двусторонней (ирако-турецкой) основе Договора от 5 июня 1926 г. между Великобританией, Ираком и Турцией об установлении турецко-иракской границы и добрососедских отношений. Ататюрк заявил, что Турция не имеет к Ираку никаких территориальных претензий. Заключённое соглашение сопровождалось достигнутой договорённостью об увеличении торгового обмена между двумя странами, в том числе о поставках в Турцию иракской нефти, и было немедленно ратифицировано турецким парламентом [см.: Кузьмин, 159].
4 июля 1937 г. в Тегеране был подписан ирано-иракский договор, который временно урегулировал длительный спор двух стран о границе по реке Шатт-эль-Араб. Договор объявлял воды Шатт-эль-Араба свободными для плавания торговых судов всех государств и для военных кораблей договаривающихся сторон. Что касается военных кораблей других стран, то под нажимом английской дипломатии в договор был включён пункт, предоставлявший каждой из сторон право разрешать плавание по Шатт-эль-Арабу военным кораблям третьей державы (имелась в виду Англия) при условии заблаговременного извещения об этом другой договаривающейся стороны. Этот пункт давал Англии возможность пользоваться военной базой в Басре [см.: Кузьмин, 178; Ниязматов, 23].