О. А. Мельчакова
В 20-х гг. XVIII в. Никита Демидович Демидов вел активное строительство заводов на Урале. Для обеспечения их рабочей силой он получил ряд льгот. Так, именным указом от 26 сентября 1722 г. была прекращена выдача помещикам их беглых крестьян, работающих на принадлежащих ему заводах мастерами и учениками, с этого времени они не подлежали рекрутской повинности [см.: ПСЗ, VI, № 4055]. С 1722 г. по 1732 г. на заводах Н. Д. Демидова, перешедших после его смерти, последовавшей 17 ноября 1725 г., к его сыну Акинфию, не производился сбор податей с пришлых людей, а когда он возобновился, то подати стали взыскивать, в том числе и за прошлые годы, вопреки определению Сената, не с заводовладельца, а с самих мастеровых и работных людей [см.: Черкасова, 1985, 120]. В 1732 г. Ф. Толбузиным была проведена перепись пришлых людей на заводах А. Н. Демидова для взимания с них подушных денег и рекрутов. Акинфий Никитич подал челобитную в Сенат об освобождении мастеровых и работных людей его заводов и их детей от рекрутской повинности, эта челобитная была рассмотрена 31 мая 1733 г. [см.: Там же, 120]. Указом от 5 июня 1733 г. Сенат потребовал составить на основе переписи Толбузина ведомость о мастерах, подмастерьях, учениках и их детях с указанием, в каких работах они находятся, и впредь до решения этого вопроса не брать с них рекрутов [см.: Кафенгауз, 173]. На заводах Демидова важное значение в судьбе пришлых людей, учтенных переписью Толбузина 1732—1734 гг., сыграл указ, утвержденный Анной Иоанновной 12 ноября 1736 г., согласно которому пришлых синодальных, монастырских и государственных крестьян, которые «обучились мастерству», следовало оставить «при его (А. Н. Демидова. —О. М.) заводах вечно и приписать к казенным слободам». При этом было разрешено не брать рекрутов с вечноотданных к заводам Демидова, а «употреблять при тех его заводах к потребным мастерствам» [ПСЗ, IX, № 7099].
Но кроме вечноотданных на Нижнетагильских заводах А. Н. Демидова, которые после его смерти, последовавшей 18 августа 1745 г., и затяжного раздела имущества были унаследованы одним из трех его сыновей, Никитой, работали приписные и вотчинные крестьяне, поэтому на эти заводы распространялось действие именного указа от 14 декабря 1748 г., предписывавшего «…собрать рекрут со всего государства, с положенных по новой ревизии в подушный оклад… со всех равно, со 190 душ человека… в том числе со всех казенных и партикулярных заводов и фабрик, при которых приписные и купленные заводчиками и фабрикантами деревни имеются, рекрут брать же по вышеписанному расположению с прочими наряду, с таким определением, что за тех мастеровых и работных людей, которые действительно на тех заводах и фабриках в мастерствах и работах обретаются, ставить им тех рекрут с приписных и купленных заводчиками и фабрикантами деревень обще с надлежащими с тех их деревень рекрутами» [Там же, XII, № 9562]. В соответствии с этим указом только владельцы заводов и фабрик, при которых не числилось приписных и купленных деревень, получили право заменить поставку рекрутов выплатой денежного взноса в размере 100 рублей за каждого рекрута, либо сдавать в рекруты своих «неспособных к заводу и фабрике» мастеровых и работных людей, либо воспользоваться предоставляемым им правом покупки рекрутов [см.: Там же]. Более поздний законодательный акт, «Генеральное учреждение о сборе в государстве рекрут» от 29 сентября 1766 г., повторил основные положения указа от 14 декабря 1748 г., касающиеся частных заводов, но плата за рекрута была повышена со 100 до 120 рублей, а минимальный возраст рекрута стал составлять не 20, а 17 лет [см.: Там же, XVII, № 12748]. Кроме того, запрещалась покупка рекрутов. Чтобы пресечь продажу людей в рекруты, предписывалось «во время наборов, с публикования о том указов впредь три месяца, никому ни под каким видом людей своих и крестьян не продавать и в судебных местах во все то положенное время на оных крепостей не писать» [Там же].
В 50—60-х гг. XVIII в. Демидовы неоднократно пытались добиться разрешения в государственных инстанциях замены поставки рекрутов денежным сбором, но все их старания не имели успеха [см.: Редин, 201]. Стремясь сохранить на заводах квалифицированных мастеровых, Н. А. Демидов, вопреки законодательным запретам, применял отдачу в рекруты вместо них специально купленных для этой цели крестьян. В письме нижнетагильским приказчикам от 15 апреля 1770 г. заводовладелец сообщал об отправке им доверенности на покупку крепостных людей: «При сем послано верющее письмо, засвидетельствованное на имя оной канторы прикащиков… о покупке продающихся владельцами… в Сибире крепостных их людей и крестьян, в сходность которого… и можете покупку производить на взнесенные от жителей деньги и отдавать оных… годных — в военную службу, а неспособных — на поселение в зачет предбудущих наборов» [ГАСО, ф. 643, оп. 1, д. 161, л. 68—68 об.]. Доверенность, дающая право заключать купчие на приобретение крепостных крестьян, была передана и управляющим Московской домовой конторы [см.: ГАСО, ф. 102, оп. 1, д. 49, л. 18 об.]. Для поощрения найма за себя рекрута и в качестве «милости» заводовладельца покупка осуществлялась на его средства, а затем возмещалась сборами среди мастеровых. Нередко мастеровые и работные люди брали деньги для покупки рекрутов в долг у состоятельных заводских жителей. В роли кредиторов в течение многих лет выступала семья Заверткиных. В работах В. И. Байдина достаточно подробно изложены обстоятельства появления на Нижнетагильском заводе в 30-х гг. XVIII в. двух братьев Заверткиных, Петра и Бориса Федоровичей с семьями [см.: Байдин, 1995, 37; 2002, 72]. Старший из братьев, Петр Федорович (в иночестве — Паисий), был одним из первых иконописцев-старообрядцев на горно-заводском Урале [см.: Байдин, 2002, 72]. Его брат, «живущий при том… Нижнотагильском заводе из давних лет по пашпортам графа Петра Борисовича Шереметьева крестьянин, а в раскольнический оклад писанной при оном заводе Борис Федоров Заверткин», сумел нажить большое состояние на торговых операциях [ГАСО, ф. 643, оп. 1, д. 167, л. 241]. Уже в шестнадцатилетнем возрасте он занимался продажей привезенной из Нижнего Новгорода в Новгород Великийпартии пшеничной муки [см.: Байдин, 2002, 76]. В Нижнем Тагиле дом Б. Ф. Заверткина стал крупным старообрядческим центром [см.: Там же, 77]. В начале 70-х гг. XVIII в. даже приказчики Московской домовой конторы высоко ценили этого человека, давая ему следующую характеристику: «Хотя оной Заверткин и не собственной его высокородия крестьянин, а живущей по пашпорту, но издавна и почесть с самого заведения означеннаго Нижнотагильскаго завода, где и в двойной раскольнической оклад обще с протчими жители писан. И заводские положенные работы не меньше крепостных исправляет, так от него и доход, равномерно против других жителей, в сумму его высокородия представляетца, да и кроме работ, как небезызвестно здешней канторе, по случаю надобности в деньгах его высокородию (Н. А. Демидову. —О. М.), происходят от него отменные услуги» [ГАСО, ф. 643, оп. 1, д. 167, л. 241]. Московские управляющие Н. А. Демидова были заинтересованы в том, чтобы столь состоятельный и полезный им человек продолжал жить при Нижнетагильском заводе, поэтому в июне 1771 г. они удовлетворили просьбу жителя того же завода, «записного раскольника» Авраама Санникова, разрешить брак его дочери с сыном Б. Ф. Заверткина, но при этом потребовали взыскать с Санникова сто рублей для помощи заводчанам в сборе средств для покупки рекрутов [см.: Там же, л. 241—241 об.]. Сыновья Б. Ф. Заверткина также предоставляли ссуды и заводской конторе, и заводчанам. Один из них, «живущий при Нижнотагильском заводе по пачпорту Гаврила Борисов Заверткин», в 1793 г. обратился в Нижнетагильскую контору с просьбой освободить его от поставки на завод угля, обосновывая свою просьбу тем, что «как он, так и умерший брат ево, Яким Заверткин, жительство при заводах имеют з давних лет и по случающимся надобностям оную неоднократно и не в малотысячной сумме ссужали деньгами, также и заводским крепостным жителям на покупку за их семейства в рекруты людей давали деньги в долг, как первые, так и последние без всяких процентов… за что самое и от поставки угля были свобождены» [Там же, ф. 102, оп. 1, д. 57, л. 411]. Однако петербургские управляющие отказали Заверткину в его просьбе, распорядившись лишь снизить для него норму поставки угля [см.: ГАСО, ф. 102, оп. 1, д. 57, л. 411]. Тем не менее Гаврила Борисович продолжал оказывать услуги заводской администрации. Об этом свидетельствует распоряжение Н. Н. Демидова от 11 июля 1798 г. о награждении его «в знак благодарности» сукном на кафтан в числе других живущих при заводах состоятельных людей, «оказавших… усердие свое ссудою денег». Любопытно, что список награжденных «заводских первостатейных жителей», выступавших в роли кредиторов, был достаточно большим; кроме Г. Б. Заверткина в нем числилось еще 10 человек: Семен Семиков, Семен Лебедев, Иван Чернов, Александр Шушпанов, Ермила Бердников, Иван и Влас Мартьяновы, Степан Хрептиков, Ефим Зимин, Иван Вдовин [см.: Там же, ф. 643, оп. 1, д. 339, л. 524].
Необходимость в «кредите» на покупку рекрутов была продиктована высокими ценами на крепостных крестьян. Согласно обнаруженной Д. А. Рединым «росписи» 42 мастеровых, внесших деньги «на наем рекрут» в 1770 г., величина их взносов варьировалась от 100 рублей до 248 рублей 38 3 /4копеек, а общая сумма составила 8 775 рублей [см.: Редин, 202—203]. В деле 9 фонда 622 (Черноисточинская заводская контора ) ГАСО сохранился список семи мастеровых Черноисточинского завода, которые «вместо отдачи детей своих» внесли в 1771 г. в Нижнетагильскую заводскую контору от 235 рублей 95 3 /4копейки до 250 рублей [см.: ГАСО, ф. 622, оп. 1, д. 9, л. 213—213 об.]. Нижнетагильская контора 31 декабря 1787 г. приняла от расходчика Власа Чеусова «собранные им с заводских жителей на покупку людей для отдачи в рекруты» 4 616 рублей [см.: Там же, ф. 643, оп. 3, д. 1150а, л.12об.]. Более поздние документы, за 1788 г., когда Нижнетагильскими заводами управляли опекуны Н. Н. Демидова А. В. Храповицкий и Н. Д. Дурново, свидетельствуют о том, что покупка рекрутов «за заводских жителей и вотчинных крестьян» продолжала практиковаться и при них, но цены значительно выросли. В письме от 4 марта 1788 г., адресованном приказчику Санкт-Петербургской домовой конторы В. Евсевьеву, А. В. Храповицкий распорядился купить до 20 человек «без земли холостых, и естьли из них ко употреблению в заводы и в вотчины иногда окажутся неспособны, а к отдаче в рекруты годными, то тех представлять в зачет будущаго набора, как за заводских жителей, так и за вотчины в рекруты» [Там же, ф. 102, оп. 1, д. 49, л. 19 об.]. Менее чем через две недели, 17 марта, управляющие Санкт-Петербургской домовой конторы, наведя справки, докладывали руководству Московской домовой конторы, что «сведущие продажу рекрут» лица, к которым они обратились, сообщили им, что «человек до десети достать можно, но ценою не меньше, как по 350 руб. за рекрута со всею ево отдачею», а в рапорте от 31 марта писали о том, что часть рекрутов уже «приторгована», и просили прислать доверенность для оформления купчей. Из дальнейшей переписки следует, что к 9 июня 1788 г. было куплено 6 человек по 350 рублей, а через неделю, 16 июня, двакупленных рекрута отданы «в предбудущий набор за Нижнетагильские заводы» [см.: Там же, л. 17 об.—18; 27 об.—29]. Эти покупки были вполне приемлемыми с позиции экономии средств заводских работников, так как истраченные суммы были значительно ниже цены за рекрута, установленной сенатским указом от 12 октября 1783 г., который предписывал «с находящихся при казенных и партикулярных заводах и фабриках мастеровых людей, в сравнение с купечеством 1 и для сразмера противу тех, кои обязаны ставить рекрут в натуре, отныне вместо положенных по генеральному рекрутскому учреждению 120 рублей собирать по 500 рублей» [ПСЗ, XXI, № 15847]. Но всего через два месяца, 11 августа 1788 г., петербургские управляющие констатировали рост цен на рекрутов, которые поднялись до 450 рублей за человека, а «с пошлиной и отдачею» — до 500 рублей [см.: ГАСО, ф. 102, оп. 1, д. 49, л. 38 об.]. В документах 1790-х гг. также встречаются сведения о покупке рекрутов. В марте 1792 г. в «книге главного прихода и расхода денег» Нижнетагильской заводской конторы было зафиксировано поступление 90 рублей из Нижнесалдинской заводской конторы, «взнесенных от тамошних жителей на покупку рекрут» [Там же, ф. 643, оп. 3, д. 1153а, л. 1]. В начале 1790 г. в рекрутский набор за Нижнетагильские заводы поступило 17 человек: 4 «дворовых» и 13 «купленных». Во время их «отдачи в рекруты» в Москве и Петербурге было истрачено 506 рублей 60 копеек «в расход и на удовольствие оных», которые были возмещены «из мирской суммы», складывавшейся из сборов с заводчан «на мирские нужды» [см.: Там же, д. 1151а, л. 116].