Итак, насколько существенный ущерб был нанесен архиву Уральского горного правления в XIX столетии в рамках сложившейся тогда процедуры экспертизы ценности документов? Однозначно на этот вопрос ответить сложно. Сложно, прежде всего, отказаться от тех стереотипов, которые были сформированы в рамках советской историографии: в царской России архивные документы уничтожались массово и в огромных количествах. «Сырость, пожары и вандализм архивных чиновников при отсеивании ими из архивов материалов, не подлежащих хранению, привели к тому, что ко времени Великой Октябрьской социалистической революции в подавляющем большинстве местных архивов уцелели дела очень недавнего происхождения» [Маяковский, 333]. Несомненно, данный тезис необходимо очень тщательно проверить. И если до нас дошли списки дел, выделенных к уничтожению в XIX столетии, то списками документов, погибших в период откровенно варварских по отношению к архивам «макулатурных кампаний» 20—30-х гг. ХХ в., мы не располагаем. Как с этих позиций можно говорить об уважении к архивному документу в первые десятилетия Cоветской власти? Но оставим этот вопрос будущим научным исследованиям и обратимся, наконец, к цифрам, которые говорят сами за себя.
В архиве Уральского горного правления в XIX—XX вв. числилось дел (с разбивкой по годам): 1854 г. — 80 252; 1878 г. — 113 884; 1892 г. — 164 905; 1901 г. — 151 217; 1904 г. — 152 622; 1906 г. — 154 130; 1916 г. — 161 013 [см.: ГАСО, ф. 24, оп. 16, д. 15, л. 1 об.; оп. 18, д. 2985, л. 3; д. 5909, л. 2—2 об.; д. 5957, л. 2; д. 6108, л. 2; оп. 24, д. 8281, л. 4—5].
При сопоставлении указанных данных мы, вопреки заявлениям советских историков, не можем прийти к однозначному заключению о массовой гибели документов во всех провинциальных архивах России, в частности в архиве Уральского горного правления.
К сожалению, пока не известна точная цифра количества дел, ежегодно передаваемых на хранение в архив Уральского горного правления, однако установлено, что в среднем в Екатеринбурге в год с аукционов продавали по 5—6, 5 тыс. единиц хранения [см.: Там же, оп. 24, д. 8281, л. 10].
Итак, ни сами правила «О порядке хранения и уничтожения решенных дел», ни процедура разделения документов и дел на разряды не отличались совершенством. Несомненно, в ходе этих экспертиз с молотка ушло на оберточную бумагу немало ценных с научной точки зрения документов. Однако если сравнивать подход к процедуре экспертизы ценности документов, который складывался в ведомстве Уральского горного правления, с общероссийской ситуацией, то можно утверждать, что екатеринбургские чиновники относились к документу, вышедшему из делопроизводства, куда как бережнее и внимательнее. Конечно, этот вывод предварительный и сырой, и он еще нуждается, несомненно, в дополнительном, тщательном исследовании. Однако в том, что архив Уральского горного правления, хранивший документы с начала основания Екатеринбурга, был и, собственно, остается (являясь сердцевиной Государственного архива Свердловской области) одним из самых интересных и богатейших по своему составу хранилищ на Урале — в этом сомнений нет. Неспроста так бились за архив в июне 1920 г. представители Уральского общества любителей естествознании: тогда по распоряжению большевиков архив хотели изгнать из здания бывшего Уральского горного правления, расположенного в самом центре города и потому представлявшего собой объект стратегически важного значения. Ученые прекрасно знали, что для архива такое перемещение — тяжелое испытание. Было составлено письмо на имя Председателя Совета Первой Трудовой армии: «…Общество обращает ваше внимание… на громадную историческую и научную ценность архива Уральского горного правления… Перемещение же архива в новые, менее пригодные помещения… грозит погубить ценное историческое хранилище края…» [Там же, ф. 101, оп. 1, д. 876, л. 70—71].
В завершение приведем любопытную выдержку из предписания, данного канцелярией Главного начальника Уральского горного правления Главному лесничему Уральских горных заводов 20 декабря 1893 г.: «…те дела и книги, кои по объяснению Вашему поедены мышами, а частию вследствие сырости подверглись плесени, привести в надлежащий вид и поместить их на хранение в более безопасное и удобное место, чтобы на будущее время не допускать подобной небрежности в хранении, а стараться принимать все зависящие от Вас меры к тщательному сохранению их, что и остается на Вашей ответственности» [Там же, ф. 24, оп. 18, д. 4432, л. 197 об.].
Примечания
1В целях лучшей охраны архивов, в которых содержались документы, подтверждающие различные дворянские привилегии, в концеXVIII в. были приняты меры по частичной их концентрации. Указами Сената 1798 г. и 1800 г. в каждой губернии предписывалось создать три архива: архив Губернского правления, где должны были храниться все дела административного характера; архив Судебной палаты, куда сдавались все оконченные в различных инстанциях судебные дела; дела же финансово-экономического характера должны были концентрироваться в архиве Казенной палаты.
2Как правило, архивные материалы распределялись на три разряда: первый разряд — дела, подлежащие вечному хранению; второй разряд — дела, подлежащие временному хранению (от 5 до 25 лет); к третьему разряду относились дела, подлежащие уничтожению.
3De facto комиссия была учреждена годом ранее — 5 июля 1888 г.
Список литературы
ГАСО. Ф. 24, 43, 101.
Голиков А. Г.Архивоведение Отечественной истории. М., 2008.
Декретысоветской власти. В 5 т. Т. 5. М., 1971.
Иванов П. А.Краткая история управления горной частью на Урале. Екатеринбург, 1900.
Маяковский И. Л.Очерки по истории архивного дела в СССР. М., 1941.
ПСЗРИ. Собр. первое. СПб., 1830. Т. 30. № 24686.
Самоквасов Д. Я.Архивное дело в России. В 2 кн. Кн. 2. М., 1902.
СЗРИ. СПб., 1892. Т. 2.
Сборникматериалов, относящихся до архивной части в России. В 2 т. Т. 1. Пг., 1916.
ТрудыПермской ученой архивной комиссии: 1) Вып. 1. Пермь, 1892; 2) Вып. 2. Пермь, 1893; 3) Вып. 3. Пермь, 1896; 4)Вып. 5. Пермь, 1902; 5) Вып. 11. Пермь, 1914.
Экспертизаценности документов в дореволюционной России // Тр. ВНИИДАД. М., 1974. Т. 4, ч. 1.