Значит, смертным надо помнить о последнем нашем дне,
И назвать счастливым можно, очевидно, лишь того,
Кто достиг предела жизни, в ней несчастий не познав.
(1528—1530).
Софокл здесь повторяет популярную в V в. до н. э. мысль, которая легла в основу легенды о мудреце Солоне (Hdt. I 30—86). Он сказал царю Лидии Крезу, что о счастье человека нельзя судить до тех пор, пока жизнь этого человека не закончится, потому что в одно мгновение его счастье может разбиться. Софокл не подчеркивает того, что причина такого изменения — судьба [43, 18—29; 45, 204—205], хотя этот миф очень удобен для пропаганды мысли, что от судьбы не убежишь: исполняются предсказания, данные Аполлоном и Лаю, и Эдипу. На вопрос, почему Эдип стал несчастным, трагедия Софокла отвечает: потому, что он человек. Простой смертный, пусть даже такой умный и могущественный, как Эдип, не может предвидеть последствий своих поступков, не знает результата своих действий. Хотя в прологе жрец говорит, что удача и счастье сопровождают решения опытного мужа (44), драма показывает ошибочность такого убеждения. Эдип все время стремится к знанию. Услышав, что Полиб и Меропа не его родители, справшивает об этом у них прямо. Когда же они успокаивают его, что такие слова — это клевета злых людей, он не унимается, а тайно отправляется в Дельфы спросить Аполлона (778—793). Оракул предсказывает страшное будущее, но эта весть ничего не значит для Эдипа, не направляет его на правильный путь, потому что знание бесконечно, потому что знание человека всегда ограничено, частично, оно ошибочно, посколько опирается на земной опыт. Истинное знание — это знание бога и прорицателя Тиресия, находящегося под покровительством бога. Только бог всезнающ, а люди, хотя и узнают все больше (как Эдип), хотя исследуют, осматривают, слепы (греч. "теория" — учение, исследование, познание, восходит к глаголу "теастаи"— видеть; таким образом, знание есть видение). [16, 77].
Истинному знанию глаза не нужны. Прорицатель Тиресий слеп, но он видит истину, Тиресий, "который дружен с правдой, как никто" (299), а зрячий Эдип ее не видит, следовательно, он слеп. "Хоть зорок ты, а бед своих не видишь", — говорит ему Тиресий (413). В трагедии много раз звучат слова "слепой", "зрячий", "видеть" (84; 299; 302; 324; 348; 371; 374; 375; 389; 411—412; 419; 454; 528; 532; 690; 747). В конце драмы Эдип выкалывает себе глаза, наказывая себя за доверие к информации, которую дает главный орган опыта и исследования. Это указывает на определенное его прозрение. Он хотел бы быть еще и глухим (1386—1389). До этого Эдип насмехался над слепотой Тиресия, думая, что незрячий не может знать истины и несет вздор. "В тебе угас и слух, и взор, и разум", — говорит он прорицателю (371).
Иокасте тоже кажется, что все знахари и прорицатели говорят неправду. Она думает, что прорицание, данное Лаю, не исполнилось, а когда становится известным, что Полиб умер не своей смертью, царица уверена, что не исполнятся и предсказанные Эдипу вещи. Однако, упорно отрицая справедливость предсказаний, Иокаста первой понимает, что она была не права (1060—1061). Истина божественного знания иногда может озарить и сознание простого, маленького человека. Так случилось с Эдипом, когда он разгадал загадку сфинкса. Однако человек не должен терять голову из-за проблеска милости бога. У отгадавшего загадку Эдипа закружилась голова, он забыл о предсказании и не подумал, что человек, убитый им на перекрестке, мог быть его отцом, а царица годится ему в матери, он начал слишком доверять своему разуму и гордиться им (390—398; 441; 549), начал думать, что он сын Судьбы (1080). Видя это, хор поет: "Гордыней порожден тиран" (873).
Софокл показывает, что идеальный правитель Эдип имеет и черты единовластного тирана. Когда Аполлон дал совет избавиться от убийцы Лая, Эдипу приходит в голову логичный, но характерный для тирана вопрос: кому выгодно убить Лая? Он сам себе отвечает: собирающемуся занять трон заговорщику. Совершить это тогда ему помешал сфинкс, однако заговор может быть опасен и для него, нынешнего властителя. Он начинает подозревать Креонта и даже Тиресия. Такая подозрительность роднит Эдипа с Креонтом "Антигоны", которому везде мерещится заговор. Аристотель (Polit. V 1313b) впоследствии укажет, что подозрительность — одна из черт тирана. Эта черта характера Эдипа показывает, что он не мудрец, каким себя представляет, а только простой человечишко, некогда богом одаренный проблеском света мудрости.
Неизвестно, было ли уже известно к тому времени знаменитое положение Сократа "Я знаю, что я ничего не знаю", но мысль трагедии Софокла "Царь Эдип" похожа: знание человека ограниченно, частично, несовершенно. С другой стороны, Софокл подчеркивает что для человека истинное знание не есть удовольствие и счастье. Первые слова вышедшего на орхестру Тересия таковы: "Увы! Как страшно знать, когда от знанья / Нет пользы нам!" (316). В конце трагедии мы видим, что знание приносит Эдипу физические и моральные страдания. Не даром Тиресий в начале драмы старается оградить Эдипа от этого знания (316—375). То же самое позднее делает и осознавшая правду Иокаста (1056—1072).
Из обзора этих двух трагедий Софокла видно, что драматург решает конфликт иначе, нежели Эсхил. Здесь нет никаких компромиссов: столкнувшийся с противоположной силой нормативный герой побеждает. Если он гибнет, все равно побеждают его принципы, его правда. В "Антигоне" побеждает правда Антигоны. В трагедии "Царь Эдип" Эдип борется со своим незнанием и одолевает его, переходя, по словам М. Хайдеггера [11, 81], от иллюзорного знания к истине своего бытия. В начале трагедии он не знает, почему в Фивах начался мор. Когда Креонт приносит ответ Дельфийского оракула, что причина напасти — пребывание в городе убийцы Лая, Эдип старается узнать, кто убил Лая, и начинает упорно углубляться в тайну своего рождения. В конце трагедии он узнает, чей он сын, отец, муж, осознает свои возможности, а также найстойчивость в достижении цели.
Хоры трагедий Софокла прозвучали в середине V в. до н. э., во времена наивысшего расцвета Афин, когда общественным идеалом стал гармоничный челосек. Понятие калокагатии в то время утратило сословный оттенок, уже не было идеалом только аристократов, стало целью воспитания, образования и развития всех афинян. Такого человека, доблестного и красивого, совершенного физически и духовно, живущего честно и честно умирающего, никогда не отказывающегося от своих принципов и всегда побеждающего, и выодит Софокл в своих произведениях, выражая тем самым твердую веру в справедливый мировой порядок и победу истины.