Данило символически убивает Катерину, заявляя, что, если бы она выпустила колдуна, он бы её "зашил тогда в мешок и утопил бы на самой середине Днепра". Но ведь Катерина действительно выпустила своего отца (ср., её "чудилось, что волоса стали отделяться на голове её", так она испугалась угрозы мужа).
Со СМ связан и Мотив смеха, появляющийся в ЖВФ. Образ восставшего из мёртвых богатыря "с нечеловеческим ростом" (вместе с "младенцем-пажем") накладывается на образ мёртвого Семёна и на мерещащегося вместо него о. Василию - идиота, вокруг чьего "огромного (!) сомкнутого рта вьётся молчаливый зарождающийся смех".
Кстати, идиот "несказанно ужасный в непостижимом слиянии вечной жизни и вечной смерти" - ср. приговор Петру и Ивану в СМ.
Смерть колдуна и о. Василия связана со смехом. Вообще эти сцены потрясают сходством, сравните:
СМ
Тут чудится колдуну, что всё в нём замерло, что недвижный всадник шевелится и разом открыл свои очи; увидел колдуна […] и засмеялся. Как гром, рассыпался дикий смех по горам и зазвучал в сердце колдуна, потрясши всё, что было внутри его. Ему чудилось, что будто кто-то сильный влез в него и ходил внутри его и бил молотами по сердцу, по жилам… так страшно отдался в нём этот смех!
Ухватил всадник страшною рукою колдуна […] Вмиг умер колдун и открыл после смерти очи. Но уже был мертвец и глядел, как мертвец .[…] и увидел поднявшихся мертвецов от Киева, и от земли Галичской, и от Карпата, как две капли воды схожих лицом на него. […] Ещё раз засмеялся рыцарь и кинул его в пропасть. И все мертвецы вскочили в пропасть, подхватили мертвеца и вонзили в него свои зубы. Ещё один, всех выше, всех страшнее, хотел подняться из земли; но не мог, не в силах был это сделать […], а если бы поднялся, то опрокинул бы и Карпат, и Седмиградскую и Турецкую землю; немного только подвинулся он, и пошло от того трясение по всей земле. И много поопрокидывалось везде хат. И много задавило народу.
ЖВФ
В гробу нет Семёна. В гробу нет трупа. Там лежит идиот. Схватившись хищными пальцами за края гроба, слегка приподняв уродливую голову, он искоса смотрит на попа прищуренными глазами - и вокруг вывернутых ноздрей, вокруг огромного сомкнутого рта вьётся молчаливый зарождающийся смех.
Молчит и смотрит и медленно высовывается из гроба - несказанно ужасный в непостижимом слиянии вечной жизни и вечной смерти.
[…] Внезапно, загораясь ослепительным светом, раздирается до самых ушей неподвижная маска (идиота - А. Р.), и хохот, подобный грому, наполняет тихую церковь. Грохочет, разрывает каменные своды, бросает камни и страшным гулом своим обнимает одинокого человека.
О. Василий открывает ослеплённые глаза, поднимает голову вверх и видит: падает всё.[…] в самих основах своих разрушается и падает мир. И тогда с диким рёвом бежит он к дверям. Но не находит их и мечется, и бьётся о стены, об острые каменные углы - и ревёт. С внезапно открывшеюся дверью он падает на пол, радостно вскакивает, и - чьи-то дрожащие, цепкие руки обнимают его и держат […]
[…] он падает, крутится по земле, окровавленный, страшный, и снова бежит […]
"Все умерли!" - мелькает последняя мысль […]