НарядусхристианскойидеейПровидения, в «БорисеГодунове»присутствуетиееморальныйкомпонент. Будучиглубокорелигиознымчеловеком, Борисприходиткзаключению, чтовиноюсмутыявляетсяегопреступление — убийствозаконногонаследникапрестолацаревичаДимитрия. Такогожемненияпридерживаютсяи «представители»народнойсовести — инокПимениЮродивый, говорящийвлицоБорису: «НельзямолитьсязацаряИрода». Впрочем, Пименсчитает, чтовиноватнетолькоБорис, ноинарод: «ПрогневалимыБога, согрешили: / Владыкоюсебецареубийцу / Мынарекли». ТаквтрагедиипоявляетсяиразворачиваетсятемагрехаиБожьегонаказаниязанего. Непомнящийимногиедругиепушкинистыполагают, чторелигиозно-моралистическоеистолкованиетрагедииБорисаГодуноваиРоссиивцеломпринадлежитПушкину. Этоутверждениепредставляетсямнеспорным, поскольку, какизвестно, помнениюПушкина, автортрагедии, «беспристрастный, каксудьба <...> недолжен <...> клонитьсянаоднусторону, жертвуядругой <...> Неегоделооправдыватьиобвинять <...> Егоделовоскреситьминувшийвеквовсейегоистине» (VII, с. 151). Темнеменееследуетпризнать, чтоопределенныеоснованиядлятакойинтерпретациипушкинскойтрагедииуисследователейесть.
Иужсовершенноочевидно, чтохристианскийморальныйзаконвыявляетсебявтакихпушкинскихсказках, как «Сказкаорыбакеирыбке», «СказкаоцареСалтане»и «Сказкаомертвойцаревне». Впервойизнихжаднаястарухаостаетсяуразбитогокорыта, авовторойитретьей, вопрекикозням «злыхжен», королевичЕлисейспасаетсвоюневестуиженитсянаней, ацарьСалтанвоссоединяетсясосвоейженойисыном. Такимобразом, злонаказывается, адоброторжествуетвполномсоответствииснароднымипредставлениямиодолжном.
Этотжезаконосуществляетсяивтаких «ПовестяхБелкина», как «Метель», «Барышня-крестьянка»и «Станционныйсмотритель». В «Барышне-крестьянке»Пушкинобыгрываетситуациюшекспировскойпьесы «РомеоиДжульетта», новместотрагедиипишетидиллию: конфронтациявраждующихсемейзаканчиваетсявполнеблагополучноивлюбленныесоединяютсякполномуудовольствиючитателя. В «Метели», где, какивнекоторыхдругихпроизведенияхПушкина, метельявляетсяобразомиррациональнойстихии, тожеприсутствуетсчастливаяразвязка: то, чтоказалосьМарьеГавриловнеужаснымнедоразумением, обернулосьсчастливымбраком. Однимсловом, всеполучилось, какуЖуковскоговегобалладе «Светлана»:
«Лучшийдругнамвжизнисей
ВеравПровиденье.
БлагЗиждителязакон:
Здесьнесчастье — лживыйсон;
Счастье — пробужденье».
Примернотожесамоепроисходитив «Станционномсмотрителе». МрачныепредположенияСамсонаВырина, основанныенаегожизненномопытеибиблейскойисторииоБлудномсыне, неоправдываются: Дунявыходитзамужзалюбимогочеловека, богатогоофицераМинского, истановитсясчастливойженойиматерью.
ИдеяблагогоПровидениясближаетэтиповестисосказками, инеудивительно, чтовсетринезамысловатыеисториирассказаныпростымилюдьми, чьемиропониманиеблизконародномусознанию. Сказочноеначало, связанноесидеейсуществованияблагогоПровидения, ощущаетсяив «Капитанскойдочке», где, кстати, повествованиетожеведетсяотлица «простогочеловека»ПетраГринева. НаэтовпервыеобратилавниманиеМаринаЦветаевав «ПушкинеиПугачеве»; овнутреннейблизости «Капитанскойдочки»кволшебнойсказкепишуттакжеИ. СмирновиВ. Сквозников32.
Значитливсесказанноевыше, чтоПушкинбезоговорочноверилвразумностьБожественногомиропорядкаивблагоеПровидение? ИменноэтоутверждаютНепомнящийиСквозников, инапервыйвзглядкажется, чтотаконоиесть, темболеечтовпушкинскойлирикемынаходимнекоторыетомуподтверждения. Так, например, в «Арионе»онупоминаетосвоемчудесномспасении (кэтомуможнодобавитьреальнуюиливымышленнуюисториюоперебежавшемдорогузайце), авраннейредакциистихотворения «…Вновьяпосетил», говоряоссылкевМихайловское, пишет:
Ноздесьменятаинственнымщитом
СвятоеПровиденьеосенило,
Поэзия, какангелутешитель,
Спасламеня, иявоскресдушой.
Однакопушкинскоемиропониманиеивэтомвопросенередкоотличаетсяотхристианского. Делонетольковтом, чтоонбылсуеверени, какиегоТатьянаЛарина, верилвприметыивещиесны. УПушкина, которыйнебылсклоненкмистицизмуиотличалсяяснымитрезвымумом, мывстречаемся, какуказывалосьвыше, сэлементамифантастики: материализациейдуховиобщениемживыхлюдейсмертвыми, очемписалГершензонв «ТениПушкина». Ещеважнеето, чтоПушкинподчасвоспринималиизображалжизнькакиррациональнуюибессмысленнуюстихию, управляемуюжестокимРоком. В «Стихах, сочиненныхночьювовремябессонницы»онсравниваетеес «мышьейбеготней», смыслкоторойонтщетнопытаетсяпонять, авписьмеВяземскомупоповодусмертиегоребенкапишет: «Судьбанеперестаетстобоюпроказить. Несердисьнанее, неведаетбо, чтотворит. Представьсебеееогромнойобезьяной, которойданаполнаяволя. Ктопосадитеенацепь? неты, нея, никто» (X, с. 160). Этастихияиногдавоплощаетсяунеговсимволическиеобразыметели («Бесы», «Зимнийвечер», «Капитанскаядочка»), чумы («Пирвовремячумы») илинаводнения («Медныйвсадник»), народногобунта («БорисГодунов», «Капитанскаядочка») илилюбовнойстрасти, но, какойбыобразонанипринимала, онавсегдавраждебначеловеку, бессильномупередвластьюСудьбы.
ВпервыетемаРокапоявляетсяуПушкинав «Цыганах», гдеиррациональнаястихиялюбовнойстрастистановитсяисточникомтрагическойразвязки. Историястарогоцыганаизаключительныестихипоэмы: «…Ивсюдустрастироковые, / Иотсудебзащитынет» — придаютейуниверсальныйхарактери, какзаметилВяземский, отзываютсяантичнойтрагедиейРока. Трагичнаразвязкаи «Медноговсадника», гдедикаясиланаводнениягубитиЕвгения, иеговозлюбленнуюиприноситбедствияпрекрасномугородунаНеве. НеоборимаявластьСудьбыпроявляетсебяивзагадочном «Золотомпетушке», ив «БорисеГодунове», гдеБорисоказываетсяжертвойнебояр, инеполяков, идаженеСамозванца, аРока, бессознательныморудиемкоторогоявляетсянарод. Инаконец, нечтопохожееможноувидетьв «Пиковойдаме», гдекарточнаяигра, какобэтомписалЮ. Лотман, являетсяпоэтическойметафоройжизнисеевзлетамиипадениями, сеенепостижимостьюиподвластностьютаинственнымиррациональнымсилам, окоторыеразбиваютсясамаямогучаячеловеческаяволяисамаясильнаястрасть33.
СерьезныесомненияПушкинавсуществованииблагогоПровиденияприводятегоподчаскпрямомубунтупротивБога, какэтопроисходитвстихотворении «Дарнапрасный, дарслучайный», гдеонназываетЕговласть «враждебной». Этонелегкомысленноеишутливоебогохульство, какв «Гавриилиаде», апрямойвызов. ИнедароммитрополитФиларетобратилвниманиеименнонаэтостихотворениеивсвоем «Ответе»перевелвинузатрагическоевосприятиежизнинасамогопоэта. Правда, «Дарнапрасный» — единственноестихотворениеПушкинатакогорода, ноегослегкаироническоеотношениекнаивнойверерассказчиков «ПовестейБелкина», аглавное, амбивалентноеотношениекбунтарямпротивмиропорядка34свидетельствуютотом, чтопоявлениевеготворчествебогоборческихмотивовнебылоданьюминутномунастроению.
Такимобразом, отношениеПушкинакхристианствубылодалеконепростыминеоднозначным. Обэтомможносудитьнетолькопосказанномувыше, ноипотому, какреализуетсявеготворчествемотиввидения, тоестьнекоегооткровениячереззрительныйобраз. Соднойстороны, вегопроизведенияхчастовстречаютсякошмарныевиденияисны, которыеоткрываютиррациональную, демоническую, «ночную»основубытия. ТаковысныГерманна, ТатьяныЛаринойиПетраГринева, «явления»Демонав «Демоне», Медноговсадника, Командорав «Каменномгосте», Черногочеловекав «МоцартеиСальери». Сдругойстороны, многиевидения, напримервстихотворениях «Пророк», «А. П. Керн», «Мадона», «Странник», «Ангел», «Жилнасветерыцарьбедный...» идр., открываютпрекрасное, идеальноеи, возвышаядушу, приближаюткБогу.
ОтношениеПушкинакатеизмуирелигии
Известно, что, переживвюностиувлечениеВольтеромиегоскептическойфилософией, апозжевзявнесколько «уроковчистогоафеизма», Пушкинвконцеконцовпришелкотрицаниюатеизмаиматериализма. Но, какужебылоотмеченовыше, дажевпериодувлеченияэтимиидеямиунегобылисерьезныесомнениявихистинности, чтонашловыражениев «Демоне», гдеонназвал «искушениеПровидения» «клеветой». ТотальноеотрицаниевсехтрадиционныхценностейужетогдавызывалоуПушкинанеприятие. Поэтомуегоразрывсатеизмомбылнеслучайным, какирастущийинтерескрелигии. Этонезначит, впрочем, что «уроки»Вольтера, ХатчинсонаиАлександраРаевскогобылизабыты, очемсвидетельствуюттакиепроизведенияПушкина, как «СценаизФауста», «Разговоркнигопродавцаспоэтом», «ЕвгенийОнегин»идругие, вплотьдо «Героя»и «Пиравовремячумы», гдепротивопоставляютсярелигиозно-идеалистическиеи «реалистические»системывзглядов. СловаПоэтаиз «Героя»: «Тьмынизкихистинмне (курсивмой. — Ф. Р.) дороже / Насвозвышающийобман…» — афористическипередаютвыводы, ккоторымпришелПушкинотносительноатеизмаирелигии.
Вначале 1830-хгодовПушкинвесьмарезкоотзываетсяосвоембывшемкумиреВольтере. По-прежнемувидявнемисторическуюличность, онвместестемсожалеетоегонедостойномповедении, компрометирующемегокакмыслителяикакписателя, иосуждаетегозанигилизм, отсутствие «благоволения»ициничныенасмешкинадтем, чтозаслуживаетуважения, преждевсегонад «вечнымиистинами»христианства. ДостаетсяотПушкинаиэнциклопедистам. Встатье «АлександрРадищев»онназываетматериалистическуюфилософиюГельвеция «пошлойибесплоднойметафизикой» (VII, с. 240), ДидроиРеналя — политическимициниками, аихпоследователяРадищева — «истиннымпредставителемполупросвещения», вовзглядахкоторогооннаходит «невежественноепрезрениековсемупрошедшему, слабоумноеизумлениепередсвоимвеком, слепоепристрастиекновизне» (тамже, с. 245). ЕщеболеерезкоПушкинвэтовремяотзываетсяобатеизмекакмировоззрении. Называяеговсвоихзаметках 1830 года «отвратительным», «отвергаемымчеловеком», онпишет: «НедопускатьсуществованияБожествазначитбытьнелепеенародностей, думающихпокрайнеймере, чтомирпокоитсянаносороге» (VIII, с. 532—533).