Принципиальныйспордвухфилософовоприроделичностиимеханизмеееотношенийвобществебылнеминуем. ПервыеследыегомынаходимвдневниковойзаписиГерценаот 10.09.42, фиксирующейдискуссиюнаканунеуЧаадаевао «католицизмеисовременности». «...Привсембольшомуме, привсейначитанностииловкостивизложениииразвитиисвоеймысли, — гласитзапись, — онужасноотстал». «...Внемкак-тоблагородновоплотиласьразумнаясторонакатолицизма. Онвнейнашелпримирениеиответ, ипритомнепутеммистикиипиетизма, асоциально-политическимвоззрением. Нотемнеменееиэтоголосизгроба». Так, выделивобщественноценнуюособенностьхристианскойфилософииЧаадаева, Герцентутжежестковозвращаетсякглавному — непримиримому — расхождениюсеенаджизненнымядром — «отсталым». Ибооноставитреальнопределысамостоятельнойгражданскойактивностииндивида, претворениювзглядоввжизнь: «Истинногооправданиянетим [сторонникамрелигиозныхэтическихпринципов], — подытоживаетавтордневника, — чтоонинепонимаютживогоголосасовременности» (II, 226).
Естьидругиеподобныезаписи (кпримеру, 8.01.43 — о «мертвыхпутах»иезуитизма, о «пресмешных»спорахвсалонахмежду «католикамииправославными»: обастананеведаютподлинныхрычагов «историческогодвижения» — II, 257—259). ВсеэтираздумьявливаютсявпотокзахватившихГерценамыслейонасущностивыработки «научного», атеистическогомиросозерцания, единственноспособногоотвечать «голосувремени», задачамперехода «наукивжизнь», в «деяние». Вразгаре «философскойстрасти», свесны 1842 довесны 1843 года, онслирическимподъемомвоплощаетэтиидеивработенадцикломэссе «Дилетантизмвнауке», полемизируясразноготолка «дилетантами»поспособумышления — «полупиэтистами, полурационалистами», «формалистами» (вчастности, изрусскихгегельянцев), игнорирующимиосвободительнуюроль «трезвогоумозрения»вреальныхчеловеческихотношениях.
Впоследнемизэтихэссепродолжен, какяполагаю, искрытыйдиалогсЧаадаевым (егоимябылоподзапретом). Онотличаетсяотобщейрезкой, язвительнойполемикиавтораособойуважительностью, дружескойдоверительностьютона. ИбоГерценосознавал, какмывидели, неординарностьегорелигиозныхубеждений, открытостьреальномубудущему, социальномублагулюдей. Исвязывалэтисвойствасего «талантом», широтойкругозора, остротойисторической «ответственности» (II, 257—258). Именноподлинноечувствоисториикакдвижениявпередопределило, кстати, неприятиеЧаадаевымдоконцажизниславянофильских «ретроспективныхутопий» — идей «попятногоразвития» (Ч I, 180;II, 253—254 идр.). ОстрейшеечувствокровнойответственностизасудьбуРоссии, ставшееядромсамойличностиобоихмыслителей, христианскийученый-эмигрантВ. Зеньковскийназвалспустястолетие «теургическимбеспокойством»6.АещечерезполвекасоветскийфилософЗ. Смирнова — органическим «антиретроспективизмом»7.
НоименновысшаяответственностьмыслитребовалаотГерценапродолжениямировоззренческогоспора, начатоговпрошедшемсентябренаБасманной. Взавершающемэссе «Буддизмвнауке» («Отечественныезаписки». 1843. № 12; далее — ОЗ) лирическипередансампроцесстрепетногоростамысли, драматическаяустремленностьк «живойистине», ставшаяделомжизниличности, наполняющаяученуюстатью «горячейкровьюсердца». Здесь-тоиразвертываетсяэтотдиалог, вырастаяизнутривдохновенной «поэмывоспитаниявнауку», созреванияцельного «умозрения».
Переднамиволнующиепризнанияизсферыпереживаний, ещетолькоосваиваемыхискусством, — метафорическиекартинывнутреннихборениймысли, «безотходностистрашныхвопросов», которые «тянуткуда-товглубь, исилнетпротивостоятьчарующейсилепропасти, котораявлечетксебечеловеказагадочнойопасностьюсвоей». Дляпередачистрастнойнапряженностидуховногопоискаиспользуются, каквидим, привычныесредстваизромантическогоарсеналаизображениясильныхстрастей: образы «пропасти», «загадочнойопасности», дополняемые — стольже, казалосьбы, традиционными — метафорамириска, связаннымискарточнойигрой: «Змеямечетбанк; игра, холодноначинающаясяслогическихобщихмест, быстроразвертываетсявотчаянноесостязание; всезаповедныемечты, святые, нежныеупования, ОлимпиАид, надежданабудущее, довериенастоящему, благословениепрошедшему» — «всепроиграно; остаетсяпоставитьсебя [тоестьверувличноебессмертие] <…> истойминутыиграменяется. Горетому, ктонедоигралсядопоследнейталии, ктоостановилсянапроигрыше» (III, 68).
Этотисповедальныйпассажоб «отчаянной»борьбевсознаниичеловекаоченьемокимногослоен. Внемполуприкрытозапечатленмучительныйпроцессломкипривычныхосновмировидения: отказот «святыхупований»наПромысел («ОлимпиАид»), разрывсгосударством, софициальнымвзглядомнаего «прошлое»и «будущее». (Здесьистокисаркастическойформулы, зачеркивающейпровозглашеннуюгр. А. Х. Бенкендорфомпомпезнуютриадуимперскойистории8. Убийственнаятриада-пародияГерценастанетегопостояннымопределениемсмыслачаадаевского «Письма»: «ОнсказалРоссии, чтопрошлоееебылобесполезно, настоящеетщетно, абудущегоникакогоунеенет» — VII, 222.) (Признаюсь, именноэтоустойчивоетекстовоесоответствиепослужилотолчкомкгипотезеореальномадресатерассматриваемогодиалога «Буддизма».)
Востановкежеиндивидапередпоследнимивыводамиизтягисобственноймысликправдеомироустройствефилософвидит «путькнравственномусамоубийству» (человек «падаетподтяжестиюмучительногосомнения, снедаемыйалканиемгорячейверы»). «Личность, имевшаяэнергиюсебяпоставитьнакарту, отдаетсянаукебезусловно; нонауканеможетужепоглотитьтакойличности». «Погубящийдушунайдетее.Ктотакдострадалсядонауки» — «недивитсяболеенисвоейсвободе, ниеесвету; ноемустановитсямало <...> блаженстваспокойногосозерцанияиведения»9. «...Однодействованиеможетвполнеудовлетворитьчеловека. Действование — самаличность» (III, 68—69).
Вовдохновенномгимнебесстрашиюразума, «энергии»личности, котораявнеуклоннойустремленностик «трезвомузнанию» ожизниразрушаетвсеобветшалыепредрассудки, иллюзии, мифыонадчеловеческихпружинахисилах, управляющихмиром, намслышитсянетолькоапофеоздуховногораскрепощениячеловека — длясвободногоисторическоготворчества. Вразвернутыхромантическихметафорах, вобразныхассоциацияхизантичнойибиблейскоймифологии (служащих, кстати, иэзоповскомуприкрытиюкрамольнойсутистатьи) различимыгорестныенотылирическогопредостереженияипризывакпоследовательности, обращенногокчеловекустольженеустаннойработымысли, ноприэтомсовмещающеговсвоейфилософииуважениекразумуиответственностиличности — с «алканиемгорячейверы».
АтакоесовмещениепроходитпротиворечивымлейтмотивомвФП. «Развездесьзнают, чтотакоемогуществомысли? — вволненииобращаетсяЧаадаевкчитателювовторомизних. — Развездесьиспытали, какпрочноеубеждение» «вторгаетсявдушувопрекипривычномуходувещей, черезнекоевнезапноеозарение <...> овладеваетдушой, опрокидываетцеликомвашесуществованиеиподнимаетВасвышеВассамихивсего, чтоВасокружает?» (Ч I, 345). Переднамидоверительноелирическоепризнаниевмукахдуховногопоиска — ирадостиобретенного «убеждения», удесятеряющегосилы. Но... должнасознаться, что, цитируяего, исключиласледующийзасловамио «внезапномозарении»уточняющийоборот: «черезуказаниесвыше». Вернувжеегонаместоугловыхскобок, убеждаешься, чтовоспевается, нарядус «могуществом»человеческогодуха, егоимпульсизвне — «просветлениесвыше».
Иличитаем «Письмо III»: «Какбынибыласильнавера, разумдолженуметьопиратьсянасилы, заключающиесявнемсамом. Чувстводействуетнанасвременно». «Наоборот, добытоерассуждениемостаетсявсегдаснами». Чтожеэто, какнехвалавысшему, самостоятельномусознаниючеловека? Ида, инет, ибодалееследуютрассужденияо «подчинении»его «искусственного»разума «силе, движущейвсевнеего». «Все <...> нашиидеиодобре, долге <...> рождаютсятолькоотэтойощущаемойнамипотребностиподчиниться» «общемузаконумировому», зависящемунеот «нашейизменчивойволи», «тревожныхжеланий». «Всянашаактивностьестьпроявление» «высшей»силы. Истольжедвойственнорезюме: нашразум «непрепятствуетнам, принимаясвободу, какданнуюреальность, признаватьзависимостьподлинноюреальностьюдуховногопорядка». Передчеловеком «одинтольковопрос: знать, чемуондолженподчиниться» (Ч I, 355—357).
Думается, этивыводыоприроделичности, еенравственныхдвигателях, взятыеизразных«Писем», расширяютоснованиядлягипотезы, чтозатревожнымраздумьемГерценаосудьбемыслителя, остановившегосяпередпоследнимшагомксвободемысли, просматриваетсялирическийсилуэтЧаадаева, противоречияегофилософскойсистемы. Болеетого, итоговаямысль — осоотношениисвободыразумаинеобходимойегоподчиненности — вызываетуменястранные, почтимистическиеассоциации, настолькоблизкопредвосхищаетонатрудныеразмышленияДостоевскогоотом, что «безбога — всёдозволено». Начинаетказаться, чтолирическоепредостережениеГерценаобращеноикавтору «Карамазовых», чтомолодойфилософ-лирикпровидитте «мучительныесомнения», через «горнило»которыхбудетпроходить «сознательноибессознательновсю <...> жизнь», попризнаниюДостоевского (Д XXIX1, 117), его «алканиегорячейверы».
3
Новернемсяот «предвосхищений»креалиямспора 1843 года. ТекстэссеГерценадаетидалеемноговозможностейдляконкретныхсопоставлений — кпримеру, стойсистемойсуждений, котораяразвернутав VII ФПив «Отрывках» 1829—1831 годов. Предметвоссоздаваемоготакимпутеммысленногодиалога — соотношениеиндивидуальногоивсеобщего, «безличного»всознанииличностикакоснова «рационального»построениянравственнойфилософии. Мыслидвухфилософовпоначалудвижутся, казалосьбы, параллельнымикурсами, но — припервомжеуглублении — расходятся.