Рольжесамого I ФПраскрываетсяидалеевтомжедиалогическомключевовсехработахГерценаоразвитииидейвРоссии. «Мрачныйпротест»одинокойличностипредстаетунеговсегдавобъемномосвещении: как «историческоесобытие», «точкапереломаобщественногомнения», анарядусэтим — внеизменном «несогласиисвоззрениемЧаадаева» (XV, 226), трансцендентнымвосновеиреальнобесперспективнымповыводам.
5
Разгромреволюции 1848 годаиполитическийопытвЕвропепоследующихлетнанеслирешительныйударпопросветительскимиллюзиям, втойилиинойформеприсущимсознаниювсехтреххудожников, — надеждамнаторжествовжизни «истины»кактаковой, «потомучтоонаистина» (XVI, 153). Духовнаядрамаобострилаихзрение, сделалабеспощаднеевразоблаченииразныхидеологическихиллюзий, внепредвзятомосмыслениикатастрофическогомира. Всетриконцепции «натуры»человекавеевзаимодействиисэтиммиромдолжныбылиусложняться, конкретизироваться.
ДляЧаадаеваэтобылигодыподведенияитогов. Ониотмечены, — впродолжающейсяполемикесославянофилами, — неукоснительножесткимутверждениемгубительнойролидлястраныичеловеческойличностиотечественного «восточногодеспотизма» — «светскойвласти, прошедшейшколумонголовиподдерживаемойрелигиознойвластью, неменееееревнующейобиспользованииэтогороковогонаследия» (Ч I, 561—563). Такаябескомпромиссностьбылаособеннознаменательнакакрезультатосмыслениямоментовсобственнойслабости, отдельныхнравственныхсрывоввпредшествующиегоды (случаеввыражения «покорности», тягик «покоюисмирению», всвязисэтим — дажехвалы «чистотеправославия»отмирскихзаботипр.).
Сэтимисуровымипублицистическимиобобщенияминаиболееблизкокорреспондируютпорезкостиэмоциональногонастроядвапроникновенныхлирическихтекста 50-хгодов: письмокГерценузаграницуот 26.07.51 иодинизсериипоздних «Отрывков» (№ 198) — мысленныйобвинительныймонолог-инвектива, обращенныйкнедругамизлагеряофициознойидеологии, авконечномсчете — ковсейокружающейсреде, к «мируижизни», которыми «задушены» «силыличности», «искаженегопутьмыслителя». «Выдумаете, чтолишьневиннаяшутка — бросатькамниподногимыслящегочеловека, чтобыонспоткнулся, чтобыонгрохнулсянамостовуювовесьростимогбыподнятьсялишьоблитыйгрязью, сразбитымлицом...» (Ч I, 498—499).
Вназванномжеполустраничномписьме, полномлюбви, благословлявшеммладшегодругананеутомимоеобличениероссийскогожизнеустройства, находитсвоеместовтораясторонаитоговогоприговорапрожитойжизни. Этострокигорькойисповеди — беспощадногосамоанализаличностивеереальныхтрагическихсвязяхсвременеминациональнойдействительностью. Принимаяобъективныйтонкакбыотстраненногоисследованиясобственногосоциально-психологическогофеномена, авторфиксируетвнутренниефакторысломахарактера — онивнедостаткеегосопротивлениядавящейсилеобстоятельств: «Этомучеловеку, кажется, сужденобылобытьпримеромнеугнетения, противкотороговосстаютлюди, — атого, котороеонисносятскаким-тотрогательнымумилениемикоторое, еслинеошибаюсь, поэтомусамомугораздопагубнеепервого» (XI, 532). Какаяпоистине «намереннозамороженная» (IX, 153) — итембольнееразящая — автоирониявзамечаниио «трогательномумилении»передуродующимдушувсесилиемпроизвола!
Герценомполитическийопытевропейскихреволюций 1848 годаиихразгромапереживалсянепосредственно, каккровный, личныйопыткаждогодня, ипретворялсяпогорячимследамвегоактивнейшемлирическомвоплощенииифилософскомосмыслении. Воссоздаваяв «ПисьмахизФранциииИталии», «Стогоберега»драматическийпутьпередовогорусскогочеловека — черезразочарованияитупики «духовногокризиса», внеутомимомпоискеновыхориентировдлястрастноймыслидемократаигуманиста, — писательоткрывалдлялитературыпрежденеизвестныепоэтическиевозможностиотраженияинтенсивнойинтеллектуальнойжизниличности — всовременнойбитвеидей, вмасштабномсопряжениичастногоиобщего, личныхколлизийивсемирно-историческихкатаклизмов (чтоподробноанализировалосьвмоихпрежнихработах10). Здесьважнолишьнапомнить, чтоопытполитическихпотрясений 1848 года, захватившихвсвойводоворотбольшиечеловеческиепласты, позволилГерценуболеедиалектически-конкретноосознатьисформулироватькардинальность (нопритомвариативность) взаимосвязейиндивидаиеговремени. Исходяитеперьизпредпосылкиодеятельнойприроделичности, онподчеркиваетнеоднозначностьвозможностейеесамоосуществления, историческихивнутренних: «Противодействие, возбуждаемоевчеловекеокружающим, — ответеголичностинавлияниесреды», — размышляетонв «Стогоберега». «Нравственнаянезависимостьчеловека — такаяженепреложнаяистинаидействительность, какегозависимостьотсреды, стоюразницей, чтоонаснейвобратномсоотношении: чембольшесознания, тембольшесамобытности; чемменьшесознания <...> тембольшесредапоглощаетлицо» (VI, 120).
Достоевский, какиГерцен (хотьипозже — поособенностямсудьбы), остроощущаетнеобходимостьвсеобъемлющеосмыслитьдуховнуюкатастрофураздавленнойвЕвропеидеисвободы. Прочувствовавличноторжество «стоглавойгидрымещанства»наЗападе, гдеонпобываллетом 1862 года, онвследзаГерценомрезюмируетв «Зимнихзаметках»пустотупрежних «святынь», надеждна «братство»: все «сбрендилоилопнуло, какмыльныйпузырь». Ипредельнозаостряетинвективы, прозвучавшиеужев «Стогоберега», «Концахиначалах», противбезыдеальногомираденежногомешка: «Свобода <...> Когдаможноделатьвсечтоугодно? Когдаимеешьмиллион». «Человекбезмиллионаестьнетот, которыйделаетвсёчтоугодно, атот, скоторымделаютвсёчтоугодно» (Д V, 78).
НонекоторыеопорныеориентирыдвижениямыслиГерценаиДостоевскогосущественноразнятся. Главныйводоразделпролегаетвпониманииролиразума, природыличности, акакследствие — вотношенииксоциализму. Длягерценовскогомировидения, освобождающегосяотсубъективистскихдогм, рольразумасталаещевесомее. Этоединственныйинструментпроникновенияличностивобъективныезаконыисториии, наихоснове, орудиеактивногосоциальногодействия. Этогармонизирующийцентрпротиворечивыхустремленийиндивида, обращающийегокбудущему, ксоциалистическомуидеалу. В 1856 годуГерцентакпояснялпушкинскийдевизсвоей «Полярнойзвезды» (далее — ПЗ) «Даздравствуетразум!»: «...этоединственныйвозглас, которыйосталсянеизношеннымпослевоззванийкрасных, трехцветных, синих <...> Воимяразума, воимясветаитольковоимяихпобедитсятьма. Оттого-тоинеудалисьвсереволюции, чтоонишлинеподхоругвиюразума, ачувств, верований» (XII, 317).
«Отвагамысли»Достоевскогоже, пересекая «черту», доходитпоройдо «последнегопредела», доотрицаниявообщедеятельного, самостоятельноготворческогоначаларазумавхаосесовременности. «...Разумоказалсянесостоятельнымпереддействительностью, — полемически-жесткозаявляетавтор “Зимнихзаметок”, — да, сверхтого, сами-торазумные, сами-тоученыеначинаютучитьтеперь, что <...> чистогоразумаинесуществуетнасвете, чтоотвлеченнаялогиканеприложимакчеловечеству, чтоестьразумИванов, Петров», «чтоэтотольконеосновательнаявыдумкавосемнадцатогостолетия» (Д V, 78). ЕдкостьиронииДостоевскогоедвалинепрямообращенаксамымгорькимглавам «Стогоберега» — «Vixerunt!», «Consolatio»... ИбоеслиГерценспускаетразумсвысотканто-гегелевскогоЧистогоРазуманаземлюреально-человеческого, тоДостоевскийнеостанавливаетсянаэтом, аразвенчиваетеговсовременномчеловекедопрозаического «рассудка», связанногоскорыстью, выгодой. Ивэтомнизшемкачествеоннизводитсяписателемдо «однойдвадцатой»вконгломератеразнонаправленныхустремленийличности. Авскоре, осенью 1864 года, вего «Записнойтетради»появятсястроки: «Сознанье — болезнь. Неотсознанияпроисходятболезни (чтояснокакаксиома), носамосознание — болезнь» (ДХХ, 197).
Зерномонистическогопредставленияолицеимире, такимобразом, ужеотброшено. Импульсы «натуры»современногочеловекавсерезчеполяризуются, какиегоотношениясразлагающейсядействительностью. Истокиженовогосинтеза, путикновойцельностииновойобщностиписательищетвнепосредственностинациональногобытия, «почвы». Врусскойобщинеавторусущественнынеэкономические, объективные, анравственныескрепы. Путькснятиюантиномиймежду «личнымначалом»иначалом «братства»брезжитдлянеговхристианскойжертвенности, однакоей, мыпомним, мешает «законя»...
Нопопыткаисключитьизмеханизмаразрешенияэтихпротиворечийразумныеустремленияличности, низводяихдо «соблазнавыгодой» (якобысутиидеаловсоциализма), возвращаетавтора «Зимнихзаметок»всевновькпервоначальнойантиномии: «...кажется, ужсовершенногарантируютчеловека, обещаютсякормить», требуязаэто «капелькуеголичнойсвободыдляобщегоблага». «Нет, нехочетжитьчеловекинаэтихрасчетах <...> Емувсекажетсясдуру, чтоэтоострогичтосамомупосебелучше, потому — полнаяволя» (Д V, 81).
ИдалеевсознанииДостоевскогодуховныймирсовременнойличности, лишившийсяориентировразума, раздираемыйполярнымиустремлениями, сталкиваетсянетолькосхаосомсоциума, ноисобщеприродныммиропорядком, сонтологическими «безднами». Приэтомдиалогическоеразвертываниеавторскоймысливлирическойпрозенеоткрываетперспективыразрешениятакихжизненныхантиномий. Тактхудожникаподсказываетнеобходимостьиныхжанровыхрешений, поисковвлитературе «языка», «высказывающегото, чтосознаниеещенеодолело (нерассудочность, авсесознание)» (письмокИ. С. Тургеневуот 23.12.63). Художественно «одолеть»такиепротиворечияможнобыло, лишьобъективировавих, мотивировав «всемсознанием»реальногообщественногоиндивида, исследовавэтотсложнейшийпотоксознаниявбезысходностиегодуховныхинравственныхметанийкаккрайнеепроявлениеопределенныхсоциально-психологическихиисторическихзакономерностей. Этазадачаирешается «Запискамиизподполья» («Эпоха», 1864), гдеспорсдетерминизмом, рационализмомпередоверенэпическомугерою, вернее — «антигерою». Эторазночинец, прошедший, какиДостоевский, философскуюшколу 40-хгодов, ноизживающийсвоиразочарованияижитейскуюобездоленностьв «подполье»отъединенностиотмира. Апологиявегобольномсознании «своеволия», «самостоятельногохотения»психологическиоправданаущемленностьюличности, ееощущением «каменнойстены» (тотальнойвраждебностиейзаконовдействительности).