Павел Гуревич
Хорошо известно, что по мотивам гоголевских произведений было создано множество картин1, различного рода иллюстраций, но крайне редко упоминается о том, что пластическое искусство2 оказало глубокое влияние на формирование эстетических взглядов и художественного мира самого Гоголя3. Появление в художественном тексте пластических образов являлось закономерным следствием особой “теории творчества” писателя. Имеется любопытное биографическое свидетельство этому: “Поэтический взгляд на предметы был так свойствен его природе и казался ему таким обыкновенным делом, что самая теория творчества, которую он излагал тогда, отличалась поэтому необыкновенной простотой. Он говорил, что для успеха повести и вообще рассказа достаточно, если автор опишет знакомую ему комнату и знакомую улицу. “У кого есть способность передать живописно свою квартиру, тот может быть и весьма замечательным автором впоследствии”, – говорил он”4.
Вся совокупность образов пластических искусств в художественной прозе Гоголя может быть разделена на две категории.
I.Образы архитектуры, скульптуры, живописи. Например, картинная галерея Собакевича: “На картинах всё были молодцы, всё греческие полководцы, гравированные во весь рост: Маврокордато в красных панталонах и мундире, с очками на носу, Миаули, Канари. Все эти герои были с такими толстыми ляжками и неслыханными усами, что дрожь проходила по телу”.
II.Непластические образы, наделённые свойствами образов пластических. Мы назвали это явление пластификация (пластика+facere [лат. делать]), а образы – пластифицированными. “Белый колоссальный ствол берёзы, лишённый верхушки, отломленной бурею или грозою, подымался из этой зелёной гущи и круглился на воздухе, как правильная мраморная сверкающая колонна; косой остроконечный излом его, которым он оканчивался кверху вместо капители, темнел на снежной белизне его, как шапка или чёрная птица” (описание сада Плюшкина; курсив в цитатах здесь и далее мой. – П.Г.).
Рассмотрим подробнее каждую из названных категорий.
I категория
Среди всего многообразия пластических образов можно выделить образы, соотнесённые с конкретным персонажем произведения. Они отражают его личный характер, вкус, привязанности и родовые традиции. Эти образы мы назовём персонализированными.
“Дом господский (Манилова. – П.Г.) стоял одиночкой на юру, то есть на возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть <...> были разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и жёлтых акаций <...> видна была беседка с плоским зелёным куполом, деревянными голубыми колоннами и надписью: “Храм уединённого размышления””.
Образы, не связанные с отдельным конкретным персонажем и потому не несущие черт его личного вкуса, характера, привычек, мы назвали неперсонализированными (обобщёнными). Взаимодействие героев произведения и этих пластических образов – опосредованное, непрямое.
“Какие бывают эти общие залы – всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма... тот же закопчённый потолок; та же копчёная люстра со множеством висящих стёклышек...”
По способу введения в художественный текст как персонализированные, так и неперсонализированные образы пластических искусств разделяются на два типа:
“Объективные”образыпластических искусств. Предметы пластических искусств описаны повествователем как существующие реально, независимо от “чужого” искажающего восприятия. “Попадались вытянутые по снурку деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами с резными деревянными под ними украшениями в виде висячих шитых узорами утиральников”.
“Субъективные”образы пластических искусств вводятся в художественный текст через сознание персонажа. “Он (Манилов. – П.Г.) думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было жить с другом на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах”. Необходимо сразу оговориться: разделение образов на “объективные” и “субъективные” условно. Как верно заметил ещё Б.М.Эйхенбаум, главным действующим лицом, “режиссёром и настоящим героем” является “веселящийся и играющий дух самого художника”5. Речь же действующих лиц гоголевских произведений “особенным образом сформирована... всегда стилизована... входит в общую систему гоголевской звукоречи... специально построена и снабжена комментарием <...> фразы (персонажей. – П.Г.) стоят вне времени, вне момента – неподвижно и раз навсегда: язык, которым могли бы говорить марионетки”6. Тем не менее разделение образов на “субъективные” и “объективные” позволяет нагляднее отразить “построение сказа, игру языка” (Б.М.Эйхенбаум). Ведь “изображение в искусстве образует представление не только об изображённом, но и... об изображающем, носителе изложения...”7 Каждый раз мы имеем дело с определённой “точкой зрения на излагаемое, точкой зрения психологической, идеологической и попросту географической, так как невозможно описывать ниоткуда и не может быть описания без описателя”8.
Каждый отдельно взятый образ пластических искусств вмещает комбинацию признаков. К соотнесённости с персонажем произведения (персонализированный // неперсонализированный пластический образ) добавляется способ введения в художественный текст (“объективный” // “субъективный”) и, наконец, вид пластических искусств (это может быть образ архитектуры, скульптуры или живописи). Образуются четыре комбинации признаков:
персонализированные “объективные” образы пластических искусств;
неперсонализированные “объективные” образы пластических искусств;
персонализированные “субъективные” образы пластических искусств;
неперсонализированные “субъективные” образы пластических искусств.
Например, описание дома Манилова (см.выше) является персонализированным (то есть относится к определённому персонажу) и “объективным” (исходит от повествователя).
II категория
Теперь остановимся на пластифицированных образах. Не являясь образами пластических искусств, они наделяются их признаками. Можно выделить три основные группы указанных образов. Поскольку пластифицированные образы могут вводиться в художественный текст как от повествователя, так и через сознание персонажей, деление образов на “объективные” и “субъективные” сохраняется.
Первая группа – природа, изображённая как предмет пластического искусства.
Примером изображения природы как архитектуры является уже упомянутое описание сада Плюшкина: “Белый колоссальный ствол берёзы, лишённый верхушки, отломленной бурею или грозою, подымался из этой зелёной гущи и круглился на воздухе, как правильная мраморная сверкающая колонна; косой остроконечный излом его, которым он оканчивался кверху вместо капители, темнел на снежной белизне его, как шапка или чёрная птица”.
Примеры описания природы как скульптуры в текстах “Мёртвых душ” отсутствуют.
Примером “объективного” изображения природы как картины является описание сада Плюшкина: “Старый, обширный, тянувшийся позади дома сад... казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своём картинном опустении”.
Вторая группа – фрагмент жизни, показанный как пластический образ.
Пластифицированные образы архитектуры. “Какие искривлённые, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины, тогда как перед ним весь был открыт прямой путь, подобный пути, ведущему к великолепной храмине, назначенной царю в чертоги!”
Примеры описания событий жизни как образов скульптуры в текстах “Мёртвых душ” отсутствуют.
Пластифицированные образы живописи. “Ибо не признаёт современный суд, что... много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной жизни, и возвести её в перл созданья...”
Третья группа – персонаж, описанный как предмет пластических искусств.
Пластифицированные образы архитектуры. “Но если Ноздрёв выразил собою подступившего под крепость отчаянного, потерявшегося поручика, то крепость, на которую он шёл, никак не была похожа на неприступную. Напротив, крепость чувствовала такой страх, что душа её спряталась в самые пятки”.
Пластифицированные образы скульптуры. “Ах, жизнь моя, Анна Григорьевна, она статуя, и хоть бы какое-нибудь выраженье в лице”.
Пластифицированные образы живописи. “Манилов выронил тут же чубук с трубкою на пол и как разинул рот, так и остался с разинутым ртом... Оба приятеля, рассуждавшие о приятностях дружеской жизни, остались недвижимы, вперя друг в друга глаза, как те портреты, которые вешались в старину один против другого по обеим сторонам зеркала”.
Заключение
Пластические образы, относящиеся к разным видам пластических искусств, появляются на страницах гоголевских произведений с разной частотностью. Опорными элементами являются образы архитектуры (253 примера)9. Гораздо реже используются образы живописи (14 примеров в “Мёртвых душах”). Образы скульптуры в указанных текстах используются крайне редко (всего 1 пример). Стоит заметить, что эта иерархия частотности являлась закономерным следствием особого отношения Гоголя к каждому из видов пластического искусства. Свидетельством этому могут послужить две статьи, написанные Гоголем в 1831 году. В одной из них – “Об архитектуре нынешнего времени” – утверждается, что “зодчество грубее и вместе колоссальнее других искусств, как-то: живописи, скульптуры и музыки...” По мнению Гоголя, создания архитектуры, требуя больших коллективных усилий и затрат, являются отражением не только духа создателя, но и духа эпохи. Он называет архитектуру “летописью мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни и предания и когда уже ничто не говорит о погибшем народе”. Возможно, поэтому взаимосвязь “персонаж–архитектурный образ” столь важна для Гоголя в его художественной прозе и столь употребима им. Крайне важными для понимания авторского замысла являются идеи второй статьи 1831 года – “Скульптура, живопись и музыка”. По мнению Гоголя, у скульптуры есть прошлое, но нет будущего. “Она родилась вместе с языческим, ясно образовавшимся миром, выразила его – и умерла вместе с ним. Напрасно хотели изобразить ею высокие явления христианства: она так же отделялась от него, как самая языческая вера. Никогда возвышенные, стремительные мысли не могли улечься на её мраморной сладострастной наружности”. В отличие от неё: “...да здравствует живопись! Возвышенная, прекрасная, как осень... смиренная и обширная, как вселенная, яркая музыка очей – ты прекрасна! Никогда скульптура не смела выразить твоих небесных откровений <...> Ты не была выражением жизни какой-нибудь нации, – нет, ты была выше: ты была выражением всего того, что имеет таинственно-высокий мир христианский”.