Я б разбивал стихи, как сад.
Б. Пастернак
В ряду великих художественных открытий русской литературы XX века поэтическая система Бориса Пастернака по праву занимает одно из первых мест наряду с творчеством Блока и Маяковского. У каждого поэта свой “образ мира, в слове явленный”. Зрительное ощущение всякого человека избирательно и отлично от восприятия других. В этом отношении художник — человек вдвойне, ибо ему предстоит не просто увидеть мир, но и представить его вновь, уже преображенным, пропущенным через призму творческого воображения. Поэтическая картина мира, таким образом, является собственностью самого автора, и происходящее в ней существует по его законам.
Отложив томик поэзии Пастернака, задумаемся о том неповторимом мире, который создал поэт.
С первых строк нас поражает чувство преклонения и восторга перед всем живым — а живет у Пастернака все, что вообще “имеется”: дворы, сад, сумрак, весна, гроза, улицы, песок. Поэт “взахлеб” спешит рассказать нам о феврале:
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Каждое мгновение жизни прекрасно, равно как прекрасны все ее проявления: поэзия Пастернака не знает деления на большое и малое, низменное и возвышенное, живое и неживое. Взгляд автора схватывает все, слух — все слышит, а речь все объемлет:
Слепого полдня желатин,
И желтые очки промоин,
И тонкие слюдинки лъдин,
И кочки с черной бахромою.
Поэт, как губка, впитывает в себя влагу жизни, пьет “горечь тубероз, небес осенних горечь... горечь вечеров, ночей и людных сборищ”, чтобы потом выжать себя на бумагу.
Эта “всеядность” означает всеприятие автором всего происходящего и существующего. Да, в жизни есть свои драмы, но... Стихотворение “Марбург”, шедевр раннего Пастернака, повествует о странной метаморфозе, произошедшей с героем после того, как ему отказала возлюбленная. Он замечает, что вокруг все продолжает жить, что “каждая малость”
Жила и, не ставя меня ни во что,
В прощальном значенье своем поднималась.
Постепенно боль отказа стихает: жизнь побеждает, и герой смотрит в лицо новому дню.
Герою стихотворения открылась врачующая сила мироздания. Но не следует забывать, что в начале была любовь. Именно любовь стала истоком, толчком к открытию мира. В поэзии Пастернака это чувство выступает в новом качестве. Законы любви — это законы всеобщей связи явлений во всем мире. Как поэтично и в то же время исчерпывающе выражен он автором всего лишь двух строках:
Смотри: и рек не мыслит врозь
Существованья ткань сквозная.
Любовные конфликты у Пастернака лишены того трагического накала и нарочитой “несдержанности” чувств, которые свойственны им в лирике Маяковского и Цветаевой. Любовь в стихах поэта рушится не потому, что “есть в близости людей заветная черта”, как считает Ахматова. И еще менее из-за того, что всякий любовный дуэт есть одновременно дуэль, “поединок роковой”. Двое расстаются оттого, что
Сильней на свете тяга прочь
И манит страсть к разрывам.
И конфликты эти вовсе не безысходны: мы отметили это в “Марбурге”. Еще один пример — в стихотворении из романа “Доктор Живаго”, называется оно “Объяснение”. Герой, расставаясь с возлюбленной, в некотором роде утешает ее:
Пройдут года, ты вступишь в брак,
Забудешь неустройства.
Оборот “вступить в брак” здесь не столько официальный, сколько возвышенный. Вступают в мир, в новую жизнь. В соответствии своей женской доле (“быть женщиной — великий шаг”) героиня обретет новое счастье.
Поражает удивительное отношение Пастернака к женщине. Тема эта проходит красной нитью во многих его стихотворениях. Женский образ у поэта лишен крайностей других авторов. Это не “гений чистой красоты”, не воплощенное коварство, и изменчивость, не страдающая жертва мужского превосходства, не символ Вечной Женственности. Ощутимо какое-то неуловимое благоговение “пред чудом женских рук”, наделение женщины каким-то чудесным качеством. Это — изначальная близость ее к природе, ее естественность, убедительность и утвердительность, достойные того, чтобы быть воспетыми:
Красавица моя, вся стать,
Вся суть твоя мне по сердцу,
Все рвется музыкою стать,
И все на рифмы просится.
Необычным образом представлена в лирике Пастернака природа. Мало чисто пейзажных описаний, мало описаний “чистой” природы. Все нарисовано как-то вперемешку: природа какая-то пригородная, и недаром любимое пространство поздних стихов автора — поселок Переделкино. Пастернак не отделяет природное от культурного, рукотворного, а сближает их. Он одомашнивает стихии, он — поэт, который живет, “в родстве со всем уверясь и знаясь с будущим в быту”. И потому в его стихах волны странно, но все же еще вполне “поэтично” шумят “в миноре”, однако похожи они на... вафли, которые печет прибой. Этот гастрономический образ не выглядит нелепым для того, кто знает Пастернака: в его “стихах он выражает сущность оригинального авторского подхода к миру, к природе.
Описывая чудесные мгновения жизни, поэт обыкновенно не устает их детализировать. Вся его поэзия — своего рода гимн деталям, подробностям. Поэтическая декларация этого подхода к миру и творчеству — стихотворение “Давай ронять слова...”. Настоящему творцу “ничто не мелко”:
он погружен в отделку
Кленового листа...
Жизнь существует в подробностях, в деталях — в этом разгадка ее тайны. Описать — значит, показать связи между предметами, их “взаимоотношения”, в каком-то смысле их любовь. Так, в одном из первых стихов Пастернака весна — “черная”. Весна? Пора любви, надежд, и вдруг... Однако поэт хотел показать другое: после снежной, белой зимы обнажается черная почва, которая предшествует и питает зелень лета. Гимн деталям — порою необычным — становится гимном самой жизни.
Стихи Пастернака насыщены сложными метафорами, сравнениями. В этом “половодье образов и чувств”, как сказал о его поэзии О. Мандельштам, читатель часто просто теряется. Поэт пишет взахлеб, одним сплошным потоком, стремясь охватить явление в его сиюминутном облике. Так рождается новый синтаксис Пастернака, нарушающий нормы языка во имя экспрессии:
Так мочи летние, ничком,
Упав в овсы с мольбой: исполнъся,
Грозят заре своим зрачком,
Так затевают ссоры с солнцем.
Выразительность этих строк подчеркивается звуковыми повторами, аллитерацией, к которой всегда любил прибегать поэт.
Поэзия Пастернака в равной степени живописна и музыкальна (атмосфера детства поэта способствовала развитию различных художественных способностей). В ней — желто-лимонные пруды, черные ручьи, красный воск мандаринов. Повтор схожих звуков в строфе как бы скрепляет текст, намекает на некие скрытые связи предметов: грачи “сорвутся в лужи и обрушат сухую грусть на дно очей” — грусть тут как будто многократно усиливается за счет повтора гласной “у”.
Пастернак внес в стихи свое видение мира: “луга, осоку, сенокос, грозы раскаты” в их неповторимости и жизнетворящей силе. У него свое понимание мира и свой способ его выражения: экспрессивный, динамичный, метафоризованный. Сущность своего метода, как и право на него поэт определил в своих заметках так: “Гений есть кровно осязаемое право мерить все на свете по-своему, чувство короткости со вселенной, доступности всего живого”.