2.2 Гарантии прав личности при задержании и избрании меры пресечения
Режим правовой деятельности компетентных органов, производящих задержание подозреваемого в совершении преступления, обеспечение прав и законных интересов задержанного - эта проблематика на протяжении многих лет остается предметом оживленных научных дискуссий. На наш взгляд, регламентация данного процессуального действия действующим законом иногда критикуется совершенно справедливо, как практическими работниками, так и учеными.
Начнем с фактического задержания. На него не так часто обращают внимание процессуалисты, и совершенно напрасно: именно во время захвата подозреваемого к нему, как правило, применяется наиболее жесткое насилие, определенный период времени он находится в полной власти задерживающих его. Полупрозрачный и двусмысленный правовой режим деятельности по "фактическому задержанию" используется некоторыми "правоохранителями" для оказания незаконного давления на задержанного. Так, в некоторых случаях в рамках фактического задержания к подозреваемым в совершении преступлений применяют меры административно-правового характера, начиная от административного задержания и доставления и вплоть до административного ареста по надуманному основанию. Случается, что оперативники "разрабатывают" незаконными средствами задержанного на предмет причастности к совершению преступления в течение длительного времени и, только получив от него нужную информацию, доставляют задержанного в дежурную часть правоохранительного органа. В реальности получается так, что, до того как задержанный будет водворен в камеру для задержанных, что оформляется в соответствующей документации[65], он находится как бы вне правового поля и соблюдение его процессуальных прав находится под большим вопросом.
Фактическое задержание означает действительное ограничение личной свободы лица, подозреваемого в совершении преступления, лишение его свободы передвижения и принудительное доставление в правоохранительный орган[66]. Моментом задержания лица по подозрению в совершении преступления следует считать слова или действия компетентного должностного лица, которые повлекли реальное ограничение свободы лица; лишают его возможности самостоятельно в полном объеме пользоваться своим правом, гарантированным ст. 22 Конституции РФ. Это может проявляться в объявлении лицу о его задержании по подозрению в совершении преступления и предложении проследовать в правоохранительный орган, применении спецсредств, например наручников, применении физического воздействия (приемы самбо) с тем, чтобы задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, и доставить его в орган предварительного расследования.
Должностное лицо, осуществившее фактическое задержание лица по подозрению в совершении преступления, обязано возможно скорее доставить задержанного подозреваемого в совершении преступления в орган дознания или к следователю[67], чтобы решить вопрос о возбуждении уголовного дела в отношении фактически задержанного и обеспечить ему право на защиту. В случае возбуждения уголовного преследования время задержания будет истекать с момента фактического задержания данного лица. Срок задержания в порядке ст. 91 - 92 УПК РФ совпадает по времени с фактическим кратковременным лишением лица свободы, нарушением его личной неприкосновенности. Согласно ч. 3 ст. 128 УПК РФ при задержании срок исчисляется с момента фактического задержания.
Статья 48 Конституции РФ гарантирует каждому право на получение квалифицированной юридической помощи. При этом особо оговаривается, что «каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения».
Данные конституционные положения имеют универсальное значение и распространяются на все случаи, в которых человек нуждается в правовой помощи, независимо от его юридического статуса или сферы судопроизводства.
Так, по смыслу ст. 146 УПК РФ в стадии возбуждения уголовного дела могут проводиться такие следственные действия, как осмотр места происшествия, освидетельствование, экспертиза. Лицо, подозреваемое в совершении преступления, нередко подвергается фактическому задержанию именно в этой стадии уголовно-процессуальной деятельности. Сам гражданин в таких случаях не в состоянии без профессиональной помощи юриста (адвоката) уяснить правовые нюансы своего положения и избрать оптимальную линию поведения. Поэтому уголовно-процессуальный закон должен содержать нормы, обеспечивающие в данной стадии судопроизводства конституционное право личности на получение квалифицированной юридической помощи.
Порядок производства в стадии возбуждения уголовного дела регулируется ст.ст. 140-149 УПК РФ. Изучение указанных норм показывает, что в них вообще не говорится об участии защитника или адвоката. В другой же стадии досудебного производства - предварительном расследовании, указание на адвоката-защитника или адвоката-представителя содержится во многих случаях. Это: участие адвоката при обыске[68], при допросе свидетеля[69], очной ставке[70], при производстве экспертизы[71], при окончании предварительного следствия с обвинительным заключением[72] и др.
Выходит, что, по мнению законодателя, в стадии предварительного расследования есть необходимость в реализации положений ст. 48 Конституции РФ, тогда как в стадии возбуждения уголовного дела такой необходимости нет. Объяснение здесь может быть следующее - законодатель считает, что ограничения прав и свобод человека, требующие помощи адвоката, имеют место только со стадии предварительного расследования. Другими словами, поскольку в стадии возбуждения уголовного дела меры процессуального принуждения не применяются, то и отсутствуют основания для возникновения у лица права на квалифицированную юридическую помощь, так как профессионально защищаться не от чего.[73]
Для того, чтобы выяснить, такова ли действительная позиция авторов УПК РФ необходимо обратиться к общим нормам Кодекса, регламентирующим участие адвоката в досудебном производстве, поскольку в них могут содержаться нормы, дозволяющие лицу обращаться за адвокатской помощью в стадии возбуждения уголовного дела.
Среди принципов уголовного процесса, закрепленных в главе второй УПК РФ, право каждого на получение квалифицированной юридической помощи в качестве самостоятельного принципа отсутствует. Данное конституционное положение нашло свое отражение на уровне принципа уголовного судопроизводства в ст. 16 УПК РФ как «обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту», что представляет собой неполную, частичную реализацию статьи 48 Конституции РФ, поскольку касается права только одного субъекта - уголовно-преследуемого лица, имеющего процессуальный статус подозреваемого или обвиняемого.
Известно, что обвиняемый появляется лишь в стадии предварительного расследования. Поэтому проблема права на защиту в стадии возбуждения уголовного дела сводится к вопросу - является ли подозреваемый участником данной стадии процесса и, соответственно, можно ли утверждать, что подозреваемый на данном этапе уголовно-процессуальной деятельности обеспечен правом на защитника?
Ответ на этот вопрос кроется в нормативном определении того, кто есть подозреваемый в нашем уголовном судопроизводстве.
После принятия Конституции РФ 1993 г. с ее нормой о праве задержанного на адвоката с момента задержания, сложившееся положение с двойственным статусом задержанного было подвергнуто критике и переосмыслению.
Конституционный Суд РФ в постановлении от 27.06.2000 г. по жалобе гражданина Маслова признал неконституционной практику допуска адвоката-защитника к подозреваемому лишь после составления протокола задержания. Конституционный Суд РФ указал, что «конституционное право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным».[74]
Это решение состоялось незадолго до принятия нового УПК РФ, авторы которого не могли не отразить в его нормах выводы и указания Конституционного Суда РФ.[75]
В «словаре» УПК РФ появилось понятие «момент фактического задержания», определяемое как «момент производимого в порядке, установленном настоящим Кодексом, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления»[76]
Как видно, законодатель признает лицо фактически задержанным не тогда, когда реально ограничивается его свобода, безотносительно к тому, совершается это в рамках уголовно-процессуальной деятельности или нет, а лишь при наличии двух условий: лишение свободы должно происходить в сфере уголовно-процессуальной деятельности и производиться в порядке, установленном УПК РФ.[77]
Обратимся к порядку задержания, предусмотренному ст.ст. 91, 92 УПК РФ. Право на задержание, согласно ч. 1 ст. 91 УПК РФ, предоставлено органу дознания и следователю. Они, не позднее трех часов после доставления к ним подозреваемого, обязаны составить протокол задержания.[78]
Суть не в том, кем и в какой стадии составляется протокол задержания, а в том, как рассчитывается 48-часовой срок содержания подозреваемого под стражей. Ведь для задержанного человека важны не юридические тонкости нашего законодательства, а время, в течение которого он лишается свободы.
В конституционном смысле срок задержания исчисляется с того часа, когда заподозренное лицо было реально ограничено в свободе передвижения, то есть с его поимки, захвата «на улице». По смыслу же ст. 92 УПК РФ, предусмотренный законом 48-часовой срок задержания считается с момента доставления заподозренного лица следователю, дознавателю. До этого лицо может находиться в состоянии фактически задержанного не один час, однако на попытки подозреваемого и его адвоката указать в протоколе задержания время фактического ограничения свободы, следователь неизменно отвечает: «в моем распоряжении 48 часов с момента передачи мне подозреваемого, а где и сколько времени он был до этого - не моя проблема».[79]