Эти образы и приемы, свойственные фольклору, встречаются помимо Задонщины еще в одном памятнике древнерусской словесности – в Слове о полку Игореве. Совпадения текста двух произведений очень значтельны. По мнению большинства исследователей, Слово о полку Игореве было написано в конце 12 в. (возможно, в 1187). Соответственно, автор Задонщины мог заимствовать из Слова о полку Игореве, а не наоборот. Некоторые фрагменты из Слова о полку Игореве, очевидно, не были поняты автором Задонщины и превратились под его пером в не вполне ясные или в неточные по смыслу фразы.
Автор Задонщины мог воссоздать структуру Слова о полку Игореве: воспоминание о певце Бояне и его песнях – выступление русского войска в поход – ободряющая речь князя – зловещие природные явления (знамения) – битва – плач (Ярославны в Слове о полку Игореве, русских жен в Задонщине) – укоризна чужих народов предводителю, проигравшему битву. Но в Задонщине этот композиционный ряд приобретает новый смысл, противоположный первоначальному. Стародавние времена, воспетые Бояном, не противопоставлены нынешним как более славные и могущественные. Напротив, нынешняя победа представлена как «эхо» великих деяний стародавних князей. В Задонщине зловещие знамения предвещают поражение не русским, как в Слове о полку Игореве, а татарам; горе распространяется не по Русской земле, а в татарском войске; иноземцы (генуэзцы из Кафы) корят за поражение не князя Игоря, а Мамая.
Подражая Слову о полку Игореве, автор Задонщины не стремится воссоздать стиль текста-источника: поэтические фрагменты, заимствованные из Слова о полку Игореве, соединены с элементами так называемого делового стиля: с подробными указаниями места и времени сражения, числа воинов, с длинным перечнем убитых князей и бояр. Д.С.Лихачев назвал Задонщину «нестилизационным подражанием» Слову о полку Игореве.
Памятник относится к группе произведений конца 14 – 15 вв. (Житие Стефана Пермского, Житие Сергия Радонежского, Русский Хронограф), характерной чертой которых является «экспрессивно-эмоциональный стиль». Д.С.Лихачев так характеризует его особенности: «Черты нового стиля могут быть отмечены в Задонщине, живописующей события Куликовской битвы «буйными словесы». Сравнительно со Словом о полку Игореве Задонщина гораздо более «абстрагирует» и «психологизирует» действие, многие из речей, произносимые действующими лицами, носят условный характер; это не реально произнесенные речи, как в Слове о полку Игореве. Усилена экспрессивность изложения. Такой экспрессивный характер носит сцена бегства татар, которые бегут, «скрегчюще зубы своими, дерущи лица своя», и произносят длинные, явно вымышленные речи».
Сопоставление Задонщины и Слова о полку Игореве отнюдь не случайно. Перекличка и во многих случаях решительное сходство этих памятников, рассматриваемое исследователями как заимствование, очевидны. Вопрос о том, что послужило первоисточником, а что, в свою очередь, несет черты копии, неоднократно обсуждался в научной литературе.
Задонщина с самого начала воспринималась как подражание Слову о полку Игореве, но французский славист Луи Леже в конце 19 в. выдвинул гипотезу, согласно которой отношения между текстами могли быть обратными, то есть именно Задонщина послужила Слову о полку Игореве объектом для подражания. Гипотезу эту отстаивали в своих работах чешский славист Ян Фрчек (нап. – 1930, опубл. – 1948), французский славист Андре Мазон (опубл. – 1940). Позднее ту же идею защищал советский историк А.А.Зимин.
Накал полемики определяло и то, что от итогов дискуссии зависели столь важные вещи, как признание подлинности Слова о полку Игореве и его датировка. Опровержение шаткой, на первый взгляд, концепции противников первенства Слова было затруднено тем, что текст Задонщины не поддается точному восстановлению. Характер имеющихся списков также не был удовлетворительным. В списках встречались многочисленные описки, и даже ошибки (на основании чего выдвигалась гипотеза, что памятник имеет устное происхождение, И.И.Срезневский, высказавший эту мысль первым, утверждал, будто Задонщина – особого рода народная поэма). Загадочным представлялось и то, что к Слову о полку Игореве наиболее близок не самый ранний из известных списков Задонщины (как было бы логично предположить), а более поздние, относящиеся к 16 и 17 вв. Однако в ходе целого ряда исследований убедительно доказано, что в данном списке отразилась манера монаха Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина, переписывавшего этот текст. Места, менее подвергшиеся его правке, гораздо ближе к тексту Слова о полку Игореве, чем более поздние списки.
Созвучие произведений имеет свои серьезные причины и неправомерно рассматривать действия автора Задонщины лишь как «литературное подражание», то есть вписывать их в систему эстетических координат. Причины подражания, в первую очередь, культурно-исторические. Для конца 14 и начала 15 вв. характерен интерес к периоду национальной независимости Руси, утраченной с татаро-монгольским нашествием. Интерес этот прослеживается и в искусстве (реставрируются Успенский собор во Владимире, обновляется храм в Переяславле-Залесском и др., возводятся новые храмы, причем с явным учетом архитектурных традиций домонгольского периода, восстанавливаются росписи), и в фольклоре (в былинах воспеваются киевские богатыри и князь Владимир), и в политической мысли.
Разворачивается «борьба за киевское наследство», которую ведут московские князья. Титул великих князей, заимствованный ими у князей владимирских, теми, в свою очередь, был заимствован у князей киевских, а потому московские князья рассматривали себя в качестве потомков Владимира Мономаха. Обращение к эпохе независимости русского государства было созвучно историческому моменту: противостояние Польше и Литве в борьбе за русские земли, а также Орде переводили «борьбу за киевское наследство» в новое качество – за свободу и национальную независимость.
Кроме того, сама Задонщина, в свою очередь, стала в 15–16 вв. объектом для подражания (имеются в виду Сказание о Мамаевом побоище и рассказ псковской летописи о битве на Орше в 1514).
На Задонщину также повлияло еще одно древнерусское произведение – Повесть о разорении Рязани Батыем, рассказывающая о покорении Рязанского княжества монголо-татарами в 1237. К этому произведению восходят, по-видимому, некоторые высказывания в речах Дмитрия Донского и выражения, изображающие победу русских над Мамаем.
Список литературы
Повести о Куликовской битве. Изд. Подг. М.Н.Тихомиров, В.Ф.Ржига, Л.А.Дмитриев. М., 1959
«Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. М. – Л., 1966
Памятники литературы Древней Руси: XIV – середина XV века. (текст в реконструкции Л.А.Дмитриева). М., 1981
Сказания и повести о Куликовской битве. Изд. подг. Л.А.Дмитриев, О.П.Лихачева. Л., 1982
Памятники Куликовского цикла. Сост. А.А.Зимин, Б.М.Клосс, Л.Ф.Кузьмина, В.А.Кучкин (издание текста по Кирилло-Белозерскому списку и по спискам Пространной редакции – Синодальному, В.М.Ундольского и Государственного Исторического музея). СПб, 1998
Библиотека литературы Древней Руси, т. 6, XIV – начало XV века. (текст в реконструкции Л.А.Дмитриева). СПб., 1999.