Никакой пересказ не даст полного представления о безыскусственном и волнующем языке Аввакума. Вот несколько строк из его "Жития" (они вряд ли нуждаются в переводе), рассказывающих о злоключениях мученика-протопопа в Сибири: ":взяли меня палачи, привели перед него. Он (начальник охраны Пашков) со шпагою стоит и дрожит; начал мне говорить: "поп ли ты или роспоп?" И аз ответщал: "Аз есмь Аввакум протопоп; говори: что тебе дело до меня?" Он же рыкнул яко дивия (т. е. дикий) зверь, и ударил меня по щоке, таже по другой, и паки в голову, и збил меня с ног и, чекан (т. е. топор) ухватя, лежачева по спине ударил трижды и, разболокши (т. е. раздев), по той же спине семьдесят два удара кнутом: Посем привезли с Брацкий острог, и в тюрму кинули, соломки дали. И сидел до Филипова поста в студёной башне; там зима с те поры живёт, да бог грел и без платья! Что собачка, в соломке лежу; коли накормят, коли нет:"
Словесным мастерством Аввакума восхищались писатели-классики XIX в.: Тургенев, Лесков, Л. Толстой и другие... Смело соединяя русское просторечие и элементы церковнославянского языка, протопоп Аввакум продолжал традиции древнерусской литературы, подготавливая почву для создания национального русского языка.
Итак, церковникам не удалось повернуть вспять колесо истории. Русский язык не пошёл по пути реставрации церковнославянских форм. В борьбу со "славянщизной" вступила живая, разговорная речь. В XVII в. наряду с церковным произношением, которого держались высшие круги общества, становится признанным простой московский выговор. Ослабели прежде неукоснительные орфографические нормы. Писцов и дьяков теперь уже не секли розгами за малейшие отступления от правил письма. В 1675 г. царь Алексей Михайлович издаёт указ, разрешающий писать "как кто произносит", "по природе тех городов, где кто родился и по обыкностям своим говорить и писать привык". Постепенно уступали свои позиции церковнославянские слова, например союзы егда, аще, дондеже, заменяясь русскими когда, если, покамест (пока).
Демократизация русской речи, увеличение числа переводных книг во второй половине XVII в. значительно расширили словарный запас языка. Усилился приток иноязычных слов, и теперь уже не из греческого языка, а преимущественно из западных: латинского, немецкого, польского. Были расшатаны, казалось бы, незыблемые устои церковнославянского языка, постепенно терявшего свою былую чистоту и монополию на господство в литературе. Позже, в XIХ в., русский писатель Константин Аксаков напишет о том времени: "Язык церковнославянский становится орудием произвольных вымыслов: Поразительно звучат в нём, резко противополагаясь в его характером и формами, тривиальные народные и иностранные слова и выражения, на которых лежит печать современности:"
Печать современности!.. Да, пока ещё, действительно, только печать. Единого письменного литературного языка с упорядоченной системой норм XVII в. не создал. Но уже была распахана нива, на которой скоро взойдут буйные всходы.
Горбачевич К.С.