Цитата оказалась длинной и довольно трудной по построению, но основная мысль автора ясна: сны в литературе изображаются очень часто, они помогают предсказать события (или дать представление о прошлом) и одновременно раскрывают внутренний мир героя.
Мы взяли фрагмент из книги, которая просто необходима всем изучающим литературу — и прежде всего творчество Михаила Булгакова. Это комментарии к трём основным романам писателя — «Белой гвардии», «Запискам покойника» и «Мастеру и Маргарите». Называется книга «Триптих М.Булгакова о русской революции», автор её — Г.А.Лесскис. Этот учёный известен и как пушкинист, его книгу «Пушкинский путь в русской литературе» мы тоже советуем поставить на вашу книжную полку.
Итак, что же снится Татьяне? Прежде чем читать сам сон, вспомним, когда происходят события этого эпизода. Онегин уже успел в ответ на письмо Татьяны прочесть ей свою “проповедь” — и ничуть не погасил этим её сердечного жара. Он ещё таинственней, ещё непонятней для Татьяны, ей неясно, как себя вести дальше, поэтому она воспринимает святки как возможность гадать о будущем. Сон, таким образом, требует своего истолкования с точки зрения будущих событий романа — а непосредственно за ним следует сцена именин Татьяны, на которой вспыхнет ссора Онегина и Ленского, приведшая к дуэли и убийству. Сон стоит на пороге трагических происшествий, надолго разлучивших Татьяну и Онегина.
“Сон зловещий ей сулит // Печальных много приключений”, — пишет Пушкин. И действительно, множество мотивов сна связано с предстоящей трагедией. Это и “печальная мгла”, окружающая героиню, и мотив снега, зимнего холода, и “дрожащий, гибельный мосток”, через который она непременно должна перебраться. Вспомним, что, согласно древним мифологическим представлениям, переход за реку, ручей означал перемещение в потусторонний мир, царство мёртвых. Неслучайно проводником по этому царству окажется для Татьяны медведь — хозяин леса. И именно в центре этого потустороннего мира будет стоять избушка со страшными чудищами, в предводителе которых Татьяна узнает Онегина. (Кстати сказать, в романе нам встретится персонаж, который всеми правдами и неправдами добьётся кровавой дуэли Онегина и Ленского. И носить он будет зловещую фамилию Зарецкий...)
Книжная полка
Сейчас самое время представить книгу, которую мы настоятельно советуем иметь под рукой всем. Она принадлежит перу крупнейшего исследователя литературы, культуры и языка Юрия Михайловича Лотмана и называется очень просто: «Роман А.С.Пушкина “Евгений Онегин”. Комментарий». Эта книга — путеводитель по роману. Очень удобно, что наряду с общими разделами в ней, как это и положено в комментарии, есть объяснения по главам. Сейчас нам будут нужны в первую очередь фрагменты из комментариев к пятой главе, в которой находится сон Татьяны.
“Прежде всего следует отметить, — пишет Ю.М.Лотман, — что гадание «на сон» представляет собой обычное для святочных гаданий опасное действие, в ходе которого гадающий вступает в общение с нечистой силой. Приступая к такому гаданию, девушки снимают с себя кресты, пояса (пояс — древний языческий символ защитительного круга — сохраняет значение оберега и в русских этнографических материалах)”. Вспомним, что, ложась спать, “Татьяна поясок шелковый сняла” — теперь она беззащитна перед потусторонней силой.
Из комментариев мы узнаем также, что переход через реку ассоциировался не только со смертью, но и с замужеством. Свадьба и похороны перекликаются и в обряде: и в одном случае, и в другом в структуру обряда входят причитания. Вспомните также народную песню «По Дону гуляет казак молодой», в которой переезд через реку во время свадьбы оборачивается гибелью героини. Таким образом, в сне Татьяны мы встретим не только символику смерти (“За дверью шум и звон стакана, // Как на больших похоронах”), но и символику свадьбы. Тот же самый медведь, о котором мы уже говорили, представлен и в свадебном фольклоре: по поверью, видеть медведя во сне — к женитьбе или замужеству, а молодых во время свадьбы сажали на густой медвежий мех. В комментариях Ю.М.Лотмана читаем: “Исследователи отмечают двойную природу медведя в фольклоре: в свадебных обрядах раскрывается добрая, своя, человекообразная природа персонажа, а в сказочных — представляющая его хозяином леса, силой, враждебной людям, связанной с водой (в полном соответствии с этой стороной представлений, медведь во сне Татьяны — «кум» хозяина «лесного дома», полудемона, полуразбойника Онегина, он же помогает героине перебраться через водяную преграду, разделяющую мир людей и лес)”.
Итак, свадьба — о ней мечтает Татьяна и во всех своих гаданиях старается уловить её предвестие, — но свадьба странная, как и положено во сне, в потусторонней реальности — перевёрнутая, свадьба навыворот. Если в настоящем обряде за невестой приезжает жених, то тут всё наоборот: в лесной дом Онегина прибывает Татьяна. И ждут её чудеса не меньшие, чем волшебный медведь-помощник...
Сон Татьяны: чудеса продолжаются
Очутившись в незнакомой хижине, Татьяна видит в щёлку такую картину:
...за столом
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот.
Ещё страшней, ещё чуднее:
Вот рак верхом на пауке,
Вот череп на гусиной шее
Вертится в красном колпаке,
Вот мельница вприсядку пляшет
И крыльями трещит и машет;
Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
Людская молвь и конский топ!
Ю.М. Лотман приводит в своих комментариях интересную параллель к этому описанию: “Описание нечистой силы («шайки домовых») подчинено распространённому в культуре и иконографии Средних веков и в романтической литературе изображению нечистой силы как соединению несоединимых деталей и предметов. Ср. в вариантах «Вия» Гоголя: «Он увидел вдруг такое множество отвратительных крыл, ног и членов, каких не в силах бы был разобрать охваченный ужасом наблюдатель! Выше всех возвышалось странное существо в виде правильной пирамиды, покрытое слизью. Вместо ног у него была внизу с одной стороны половина челюсти, с другой — другая; вверху, на самой верхушке этой пирамиды, высовывался беспрестанно длинный язык и беспрерывно ломался на все стороны. На противоположном крылосе уселось белое, широкое, с какими-то отвисшими до полу белыми мешками вместо ног; вместо рук, ушей, глаз висели такие же белые мешки. Немного далее возвышалось какое-то чёрное, всё покрытое чешуёю, со множеством тонких рук, сложенных на груди, и вместо головы вверху у него была синяя человеческая рука. Огромный, величиною почти со слона, таракан остановился у дверей и просунул свои усы”.
Представьте же себе ужас Татьяны, когда отвратительные обитатели хижины вдруг заметили её! Но их грозный предводитель, Онегин, властно сказал заветное слово — “Моё!”, и все чудища вмиг исчезли. Онегин остаётся наедине с Татьяной, но любовного свидания не получается: некстати появляются Ленский с Ольгой. И вот трагическая развязка: Онегин убивает Ленского.
Как видим, во сне предсказываются дальнейшие события романа — дуэль и нелепая гибель Ленского. Смутная тревога “мечтанья страшного” не даёт Татьяне покоя, и она тщетно пытается растолковать этот сон при помощи сонника. Странное поведение Онегина во сне и в жизни для Татьяны пока необъяснимо.
А между тем начинается праздник её именин и на него собираются гости. В помине нет чудовищ, потусторонних женихов, говорящих медведей, но внимательный читатель вдруг помимо воли задерживается на таких словах:
С утра дом Лариной гостями
Весь полон; целыми семьями
Соседи съехались в возках,
В кибитках, бричках и санях.
В передней толкотня, тревога;
В гостиной встреча новых лиц,
Лай мосек, чмоканье девиц,
Шум, хохот, давка у порога,
Поклоны, шарканье гостей,
Кормилиц крик и плач детей.
Не напоминают ли вам эти строки каких-нибудь других? Посмотрите, как они похожи на описание шабаша в лесной хижине — та же череда отглагольных существительных. Среди гостей промелькнёт и “уездный франтик Петушков”, напомнив нам “петушью голову” из сна Татьяны; рифма “мосье Трике” — “в рыжем парике” вызовет в памяти “рак верхом на пауке” — “вертится в красном колпаке”. Так же стремительно войдут Ленский с Онегиным: “Вдруг двери настежь. Ленский входит // И с ним Онегин...”, как во сне Татьяны Ленский с Ольгой: “вдруг Ольга входит, // С нею Ленский...” Переклички между этими эпизодами множатся, множатся... Зачем они? Почему возникает такая странная на первый взгляд параллель? Может быть, чтобы на эти реальные именины упал потусторонний, инфернальный отблеск — ведь именно здесь, посреди весёлого “писка” гостей, исполнения шуточных куплетов, танцев и обжорства зарождается кровавая дуэль, готовится убийство? Может быть, потому, что именно сейчас пророческий сон начинает сбываться?
Так или иначе, но от сна Татьяны в глубь романа тянутся незримые нити — и выявлять их очень увлекательно.
Раз в крещенский вечерок.../pОдно из обязательных действий на святки — гадание. Святочные гадания разнообразны и многочисленны. Одни из них — скорее шутки, чем гадания. Бросят, например, девушки за ворота валенок и смотрят, в какую сторону носком лёг — оттуда и жених. Или бегут спрашивать у первого прохожего имя — так и жениха будут звать. (Помните, что пушкинской Татьяне, мечтающей о Евгении Онегине, попался на дороге какой-то... Агафон?) Можно было также подойти к поленнице и взять вслепую первое попавшееся полено: если гладкое на ощупь — жених будет красивый и добрый, а если сучковатое, с занозами, то и будущий муж будет с плохим характером и неприглядный на вид.