Поиск продолжается. Мы пока лишь в самом начале пути утверждения правды о гибели великого поэта России. Страницы настоящего материала вызвают крайне неоднозначную, а подчас и шоковую реакцию у читателей. В самом деле: можно ли с большей или меньшей долей уверенности предположить, что Сергей Есенин в последние 4 дня своей жизни вообще не появлялся в "Англетере" и был убит в совершенно другом месте — в соседнем доме по проспекту Майорова, 8/23, а все мемуары о последних днях Есенина в гостинице не более чем ложь?
Мы бы не стали утверждать это с такой категоричностью. Рассмотрим, прежде всего, какими аргументами подкрепляется версия.
Самый убедительный, на первый взгляд, аргумент—это отсутствие имени Есенина в списках жильцов гостиницы финансово-экономического отдела Ленинградского ГПУ. Манипуляции в этих списках с пресловутым "5-м номером", бесспорно, заслуживают внимания, так же как и путаница с гостиничными номерами в мемуарах. Но логичнее всего предположить, что Есенин поселился в гостинице вообще без какой бы то ни было, регистрации и его имя, соответственно, не было внесено ни в один список. Невероятно для режимной гостиницы? А почему нет, если Есенина поселили туда по знакомству, по протекции тоге же Устинова? Более того, если предположить, что поэта заманивали в капкан (а основание для такого предположения есть!), то тем более его имя не должно было фигурировать ни в каких списках.
Все-таки наиболее надежный путь в данной ситуации — не объявлять все написанное в мемуарах супругов Устиновых и Эрлиха сплошной ложью, а постараться отделить правду ото лжи, хотя сделать это весьма затруднительно. Указание на отсутствие ванны в 5-м номере выявляет уже тот факт, что далеко не во всем можно верить "мемуаристам", особенно по части подробностей жития Есенина в "Англетере". Менее убедителен следующий аргумент; никто из жильцов гостиницы, чьи имена фигурируют в списках, не вспоминал о поэте. Это доказательство полного отсутствия поэта в "Англетере" представляется весьма шатким. Ну, положим, не выходил Есенин днем из своего номера. Положим, что сидел то у себя, то у Устиновых и не прогуливался по коридорам, не заводил ни с кем знакомств. Имя его в реестре отсутствует, в режимной гостинице, находящейся под контролем ГПУ, особенно из номера в номер не пошастаешь. Ну, не попался он просто никому на глаза, а заинтересованным лицам болтать о его присутствии в "Англетере" тем более смысла не было.
Мы отдаем себе полный отчет в шаткости наших построений. Но и любые другие, не выглядят более убедительными. Как косвенное доказательство отсутствия Есенина в "Англетере" приводится тот факт, что близкие к Есенину люди не написали о есенинских "четырех днях" никаких мемуаров.
Совершенно неубедительным выглядит опровержение свидетельства Павла Мансурова. Путаницы в его письме О. Ресневич-Синьорелли, конечно, с избытком, но это не дает оснований уличать его в прямой лжи — все-таки, почти полвека прошло с тех пор. Интереснее другое. В "деле" Николая Клюева в архиве КГБ сохранилось письмо Мансурова Клюеву, написанное в 1928 году, спустя три года после трагедии. И там о Есенине ни слова. Само по себе это, конечно, не может служить никаким доказательством, но факт отсутствия имени поэта в большом и весьма откровенном послании, как можно понять первом по времени после отъезда Мансурова в Европу, наводит на некоторые размышления.
Теперь перейдем к тем аргументам, которые нельзя не признать бесспорными. В первую очередь — это, конечно, находка подлинных актов судмедэкспертиз за подписью Гиляровского. Аргумент железный! Сопоставление этих актов с "актом" вскрытия тела Есенина говорит само за себя. Кто-то использовал имя Гиляровского во всей этой грязной истории. Впрочем, окончательный ответ на этот вопрос мы получим, когда будут сличены подлинная подпись судмедэксперта и автограф на злополучном "акте". Большой интерес представляет также указание автора на стилевое отличие некролога за подписью Георгия Устинова в "Красной газете" от его позднейших воспоминаний. Мы могли бы добавить к этому диаметрально противоположную оценку побудительных поступков Есенина в двух материалах, принадлежащих якобы перу одного и того же человека. В некрологе "Сергей Есенин и его смерть" автор утверждает, что Есенин отправился в Ленинград именно умирать и "повесился по-рязански", а в воспоминаниях, опубликованных в сборнике "Сергей Александрович Есенин" (М.—Л., 1926) и "Памяти Есенина" (М., 1926) говорит, что поэт ехал в Ленинград жить, а не умирать... Чему в данном случае верить? Не правы ли мы здесь, утверждая, что некролог, подписанный Устиновым, на самом деле ему не принадлежит? Что говорить: эпоха двойников, псевдонимов, теней, мертвых душ!
Интересный материал, представленный в статье, — биографические справки милиционеров, причастных к англетеровской трагедии, — Горбова и других, а также коменданта гостиницы Василия Назарова. Связи, прослеженные между разными людьми, так или иначе имеющими отношение к "Англетеру", поистине впечатляют. Документально удостоверено то, в чем, по сути, уже давно не было сомнений: "Англетер" был одним из укрепленных пунктов в зиновьевском Ленинграде, и появление там Есенина, тем более без регистрации, говорит о том, что поэта заманили в капкан. С какой целью? Предположить здесь можно многое. Но прежде чем предполагать что-либо, отметим еще некоторые бросающиеся в глаза плюсы и минусы данного материала. Наконец-то окончательно прояснена физиономия Вольфа Эрлиха — "мяконького и тихонького", способного если не на всё, то достаточно на многое. До сих пор приходится сталкиваться с характеристикой этого стихотворца, как "кристально чистого человека". Думается, что представленная информация ставит все точки над "и". В жизни человек может притворяться кем угодно. Но в творчестве солгать нельзя. Каждое стихотворение — зеркало души автора. Приведенные цитаты из стихов Эрлиха достаточно красноречивы и говорят сами за себя. И давайте, наконец, прекратим рассказывать сказки о "лирическом герое"! Существует такое понятие, как "образ автора", который и открывается в написанном со всей полнотой. Так вот, образ Эрлиха достаточно ярко раскрывается в его стихах и никоим образом не соответствует той маске, которую он носил в жизни.
Тем, кого не убедят эти рассуждения, советуем обратиться к ленинградским газетам 30-х годов, в частности к "Литературному Ленинграду", где "Вова" публиковал статьи о литераторах-современниках, статьи, в значительной мере напоминающие печатные доносы. Жертвой одного из таких доносов стал, в частности, Борис Корнилов. Какое все это имеет отношение к Есенину? Самое прямое. Воспоминания Эрлиха ни под каким видом нельзя рассматривать как документ, как отображение реальной картины происходившего. Приходится и здесь тщательно отделять зерна от плевел, пожалуй, еще с больший тщанием, чем в мемуарах Устинова.
Гораздо менее убедительно однозначное утверждение, что стихотворение "До свиданья, друг мой, до свиданья, - " не принадлежит Есенину. Это все же явная натяжка. Другое дело, — почему стихотворение появлялось в печати в странной редакции, не соответствующей рукописному тексту? Почему подлинник всплыл лишь через пять лет после трагедии? Обрисована на основе документальных материалов сеть ГПУ, сплетенная вокруг "Англетера". Но и здесь еще масса не проясненного. П.П.Петров, которого подозреваемый в совершенном преступлении, так и остался не до конца раскрытой фигурой. Гипотеза есть, штрихи портрета — также, но серьезные доказательства именно его причастности к происшедшему пока отсутствуют.
Очень жаль, что осталась, по существу, в тени фигура Ильи Ионова. Это, пожалуй, одна из ключевых фигур ленинградской трагедии. Не он ли обещал Есенину пресловутый журнал, который Есенин так и не смог начать выпускать в Москве и собирался издать в Ленинграде, о чем вел предварительные разговоры с Наседкиным? До сих пор остается загадкой внезапное появление Есенина в Питере в ноябре 1925 года. Это была какая-то странная, моментальная поездка, словно без цели и без смысла. Встреча с Устиновым через шесть лет после их последнего расставания, компания друзей с чтением одного из вариантов "Черного человека" — и все? Цель, безусловно, была. И молчание Ионова, равно как и его позирование в Ленинграде у гроба Есенина, достаточно красноречивы. Но этот сюжет еще нуждается в дальнейшей разработке.
Что же касается причин возможного убийства поэта, то она не выглядит убедительной. Слишком тугой завязался к концу 1925 года узел, и распутывать его надо по ниточке. Желание съездить в Италию к Горькому, безусловно, было, но "бегство из СССР" — слишком громко сказано! Кажется, никто еще не обратил внимания на то обстоятельство, что к этому времени как-то стала исчезать из газет, журналов и официальных речей тема "красного террора". О бессудных расстрелах и произволе ВЧК в первые пореволюционные годы уже было не принято вспоминать. Прежние "герои" получили новые посты, государственность укреплялась на новых основаниях, и воспоминания о пролитой крови становились явно не к месту. Представим себе в этой ситуации Есенина, который отнюдь не отличался способностью держать язык за зубами и не уставал бравировать своими правительственными связями, да еще швыряясь именами, слишком одиозно звучавшими для того времени. Нетрудно представить и ответную реакцию: "Какой Блюмкин?! Какие расстрелы?! Да ты что?!”
Можно предположить, что увещевали Есенина не единожды, и есть основания утверждать, что к Дзержинскому он приглашался именно по этому поводу. Слишком нерядовой фигурой был поэт в ту эпоху, слишком он был на виду, слишком независимо себя при этом вел, а поклонников, поклонниц, слушателей, друзей и подруг рядом — хоть пруд пруди. Особенно в Писательском сообществе. Неужели нельзя допустить, что кое у кого очень чесались руки — заставить поэта замолчать? Если добавить к этому то положение между молотом и наковальней, в котором оказался Есенин (с одной стороны, покровительство Фрунзе и Кирова, с другой — Ионов и питерская компания "зиновьевцев", обещавшая поддержку), то с большей или меньшей вероятностью можно предположить, что именно в данный конкретный момент грандиозной внутрипартийной разборки на XIV съезде он стал кому-то не просто не нужен, а очень опасен.
Так или иначе, каждая гипотеза нуждается в документальном подтверждении. Нам остается лишь, что "мы пока лишь в самом начале утверждения правды о гибели великого поэта России". Необходимо разложить на весы все доводы "за" и “против", все факты, все возможные аргументы. Слишком много еще нераскрытого в этой истории. Верим, что белые пятна со временем будут заполнены и в основу создания подлинной картины происшедшего в "Англетере".
Список литературы
Виноградская С. Как жил Есенин // Библиотека “Огонек”, N_201. М.,1926.
Вольпин Н. Свидание с другом. М., 1984.
Ивнев Р. Воспоминание о Сергее Есенине// Газета ”Московский рабочий”. М., 1965.
Кузнецов В. Убийство С. Есенина // Журнал “Наш современник”. М., 1994.
Мариенгоф А. Роман без вранья // Журнал ”Прибой ”. М.,1927.
Наседкин В. Последний год Есенина. М., 1927.
Рождественский В. Память // Журнал “Звезда”. Л., 1947.
Шершеневич В. Великолепный очевидец. (рукопись ЦГАЛИ, фонд В.Г. Шершеневича). М.,1932.
Эрлих В. Право на песнь // Журнал “Издательство писателей в Ленинграде”. Л.,1930.