ПОСЛОВИЦЫ СОВЕТСКОГО НАРОДА
"Советский народ смотрит всегда вперед", "Советский народ тверже каменных пород"... Как отдельные элементы этих образований, так и оба образования в целом способны вызвать ряд вопросов. Что такое "советский народ"? Существовал ли он фактически или только де-юре? Создавались ли подобные образования самим "советским народом" или же - для него? Что они собой представляют - пословицы (как их обычно именуют)? Пропагандистские лозунги? Или и то, и другое?
I. Термином "советский народ" была в 1971 г. названа "Новая историческая, социальная и интернациональная общность людей, имеющих единую территорию, экономику, единую по социалистическому содержанию и многообразную по национальным особенностям культуру, федеративное государство и общую цель - построение коммунизма" (ФЭС, 1983, 620; см. также Ким, 1972). Постановлением XXIV съезда Коммунистической партии Советского Союза советский народ возник как эффект прочного социально-политического и идейного единства всех классов и слоев, наций и народностей, заселяющих территорию СССР. Их общим языком - т.е. языком советского народа - был признан русский язык, что являлось выражением "той роли, которую играет русский народ в братской семье народов СССР" (ФЭС, 1983, 620).
По мнению многих исследователей, формирование "советского народа" было неразрывно связано с созданием системы средств "советского языка" [1], софункционировавшего с русским в рамках диглоссии (Кронгауз, 1993). Понятие "советского языка" можно, однако, толковать значительно шире, чем чисто лингвистическое: на наш взгляд, средства "советского языка" раскрываются полностью только в семиотической перспективе. И подобно тому, как лексику и фразеологию немецкого языка, немецкий речевой этикет, газетные анонсы, некрологи, плакаты, песни, кинофильмы, ритуалы 30-40-х годов было предложено считать знаками общего языка Третьего Рейха (Lingua Tertii Imperii, LTI; см. Klemperer, 1975), так и различные по своей "семиотической материи" проявления советской действительности (вербальные, графические, архитектурные, музыкальные, ритуальные и т.п.) можно, по нашему мнению, объединить под условным общим названием "Lingua Imperii Sovietici" (LIS; см. Chlebda, 1992).
II. Среди подсистем средств LIS вербального характера (подсистема лексических и фразеологических советизмов, советский речевой этикет, советский стиль аргументирования и т.п.) видное место занимают "советские жанры речи" [2], функционирующие как средства выражения и распространения нового, специфически советского содержания. Один из таких жанров и составляют "пословицы советского народа", которые должны были войти в речевой обиход наравне с "пословицами русского народа" [3]. Природа "пословиц советского народа", таким образом, сложна: они возникли в системе ценностей советского языка, созданы в материи русского языка, функционировали же в системе воздействия Языка Советской Империи.
"Пословицы советского народа" - Была Россия царская - стала пролетарская, Жди не дождя и грома, а жди агронома, От ленинской науки крепнут разум и руки, СССР - всему миру пример - стали возникать после революции 1917 г. и издавались сборниками с половины 20-х годов по 80-е годы [4]. Советская природа этих образований проявляется уже "на поверхности", в самой материи языка. Ее образуют:
1. Оппозиция "того, что было" и "того, что есть", причем первый член этой оппозиции всегда отмечен негативно, а второй позитивно (напр.: Раньше церковь да вино - а теперь клуб да кино, Раньше жили - слезу лили, а теперь живем - счастье куем, Была коптилка да свеча - теперь лампа Ильича);
2. Группирование пословиц в такие тематические гнезда, ведущие слова которых не встречались в дореволюционных сборниках русских паремий ни как заглавия гнезд, ни как компоненты самих пословиц (напр.: Агроном, Бригада, Бюрократ, Колхоз, Коммунист, Норма, Партия, Пионер, План, Революция, Секретарь, Советы, Спекулянт, Спорт, Танк, Трактор, Ударник, Фашизм, Хулиганство, Шпион, Электричество и т.п.).
Подобные понятия покрывают собой, пожалуй, весь универсум советской действительности, образ которого может и должен быть восстановлен в ходе когнитивного анализа советских паремий.
3. Сочетание традиционных тем с новым, советским, содержанием (если в советском сборнике появляется тематическое слово Бог, то вместе с пословицами типа: За богом пойдешь - ничего не найдешь; если Правда - то: Правда Ленина по всему свету шагает и т.д.). Нередко такие именно пословицы являются единственными на данную традиционную тему.
4. Предположение, что есть такие традиционные понятия, которые по сути своей не имеют - ибо не могут иметь - никакого отношения к новой, советской действительности. Поэтому, например, тематические группы Богатство, Горе, Сирота снабжаются в сборнике А. Жигулева (1965) пометой, что все содержащиеся в них пословицы происходят из старых, дореволюционных сборников.
III. Как это ни парадоксально, противопоставление нового старому - всего лишь одна из форм тесной связи советских и русских пословиц. Формально советские пословицы трудно различимы от русских, так как они построены по тем же формальным признакам, что русские народные паремии. Так, советские пословицы:
а) по большей части двучленны (Колхоз богат - колхозник рад, Кремлевские звезды видишь - смелее вперед идешь);
б) антитетичны (К нам на - танках, а назад - на санках, Было время - любили гармониста, а теперь время настало - любят тракториста);
в) гиперболичны (Два коммуниста ведут беспартийных триста, Видна из Кремля вся советская земля);
г) используют параллелизмы (Руководитель без народа, что цветок без солнца, Море не высохнет, а народ не заблудится);
д) используют звуковые повторы (Авось да небось на фронте брось, Икона для духа, что сивуха для брюха) и т.п.
Связь советских и русских пословиц проявляется также в своеобразных контаминациях: одна часть пословицы русская, вторая - советская. В результате получаются русско-советские паремические гибриды: Наша правда врагу глаза колет (из русского Правда глаза колет); И один в поле воин, если он советский воин (из русского Один в поле не воин); Береги честь смолоду, а оружие - как в руки взял (из русского Береги платье снову, а честь смолоду).
Наконец, связь советских и русских пословиц видна и в особых образованиях, которые можно определить как советские паремические "кальки" с русского языка, ср.: рус. С миру по нитке - голому рубаха - сов. С кружки по капле - буфетчице дом; рус. Волков бояться - в лес не ходить - сов. Врагов бояться - пограничником не быть; рус. Не красна изба углами, а пирогами - сов. Завод красен не планом, а выполнением.
IV. Чтобы должным образом оценить факт уподобления советских пословиц русским, нужно рассмотреть его в более широкой семиотической перспективе. Взгляд на культуру советского периода показывает, что одно и то же явление - резкое идейное противопоставление нового старому и в то же время создание нового по формальному образцу и подобию старого - обнаруживается во многих сферах советской действительности и реализуется в различных "субстанциях". Примеры многочисленны и разнородны: псевдонародные песни о Ленине и Сталине, подделанные под народный лад сказы и предания о "славных советских полководцах", картинки из колхозной жизни на шкатулках в стиле "палеха" (ср. Минералов, 1991, 12); вспомним также уподобление советской архитектуры зрелого сталинского периода античным (или классицистическим) образцам; наконец, в более широком плане, уподобление "новой жизни" традиционному театру (ср. Гюнтер, 1992, 29-32 и 37-39). На таком фоне создание советских паремий по формальному образцу народных русских пословиц оказывается только одним из звеньев значительно более масштабного процесса, охватывающего, пожалуй, всю экзистенциальную сферу "советского человека": процесса подделывания новой идеологии под старые - традиционные, привычные, проверенные временем - формы. Этот процесс оценивается нами не столько как камуфляж, сколько как попытка придать новой идеологии атрибуты каноничности. Изучение этого процесса - его характера, механизмов, радиуса действия - только начинается [5].
V. Если советские пословицы формально так похожи на русские, то что же из все-таки от русских отличает? Наличие советских "слов-ключей" - признак не всегда надежный, так как существуют пословицы советского периода, не содержащие в своем составе таких показателей (напр.: Мир да лад - большой клад, Доброе братство - лучшее богатство). Различия, на наш взгляд, носят более "глубинный" характер и касаются семантической (и, шире, когнитивной) природы советских пословиц.
Во-первых, базируя на всех формальных принципах организации народных пословиц (двучленность, антитетичность, гиперболичность, параллелизм, звуковые повторы и т.д.), советские пословицы почти не используют метафору как фундаментальную для подлинных пословиц мыслительную категорию. Случаи пословиц-метафор в советских сборниках единичны (напр.: Один работун сел верхом на табун - в группе пословиц о трактористе, хотя это, пожалуй, скорее загадка, чем пословица). В подавляющем большинстве случаев советские пословицы "однослойны", т.е. буквальны: это прямые наказы, запреты, очевидные (для их авторов) истины и другие тому подобные "прописи разового применения", ср.: Сей кукурузу - получишь сало, Зря не болтай у телефона - болтун находка для шпиона, Партийный - человек активный, Без удобрений не будет растений и т.п.
Во-вторых, все подлинные народные пословицы дают в своей сумме многосторонний взгляд на жизнь, синтез высокого и низкого, начал добра и зла, единство тезисов и антитезисов. есть пословица: Незваный гость хуже татарина, но есть и Незваный гость лучше званого; пословицам, сомневающимся в человеческих возможностях - Своей тени не обгонишь, Лбом стенку не перешибешь - противопоставляются пословицы, исполненные веры в такие возможности: Вкруте и вяз переломишь, Исподволь и ольху согнешь; выражениями веры в любовь и всемогущество Бога - Аще Бог с нами, никто же на ны, На Бога положишься - не обложишься - противопоставляются пословицы-сомнения: На Бога надейся, а сам не плошай, Богу молись, а добра-ума держись и т.д. По определению Станислава Ежи Леца, "пословицы противоречат друг другу. И в этом именно народная мудрость" (Lec, 1974, 49) [6].