Типологию словообразования разрабатывал В. Матезиус [36]. По его мнению, в языке существует два типа наименования: изолирующий, или немотивированный (не имеющий ясной этимологии: англ. veal, чеш. okrin), и описательный, или включающий (этимологически связанный с другими словами: нем. Kalbsfleisch, чеш. teleci).
7. Как мы отметили выше, изучение конкретных явлений в типологии приводит к более точным результатам. Именно при изучении конкретных явлений мы ближе всего подходим к количественной характеристике отдельных различий. Мы видели, что некоторые различия были установлены чисто качественно, в других случаях начинали установления количественных отношений (например, установление численности согласных в инвентаре языка или в тексте), причем качественный момент (к примеру, перевес гласных или согласных) сохраняет еще господствующее положение.
Иной подход наблюдается, однако, в работах, где отчетливо преобладает количественный момент, независимо от того, изучается ли язык в целом или же только отдельные элементы языка. В попытках создать типологию подобного характера лингвистика не одинока. И в других науках, особенно в психологии, наблюдаются сходные тенденции. Логика оказывает им помощь в стремлении заменить старую классификационную типологию типологией новой, типологией меры [37].
Этот принцип обходится иногда приблизительными данными, иногда стремится к статистической определенности.
Первый подход отчетливо проведен у Э. Сепира. В своей книге [38] он подвергает критике старую классификацию и приводит новую, многоступенчатую. Самым важным критерием для него является, с одной стороны, степень синтеза, т. е. соединения элементов в слова, а с другой стороны - техника этого синтеза, т. е. тесное или свободное соединение элементов в слове. В соответствии с первым критерием можно различать сочетания аналитические (известные из французского, английского и других языков), синтетические (существующие в латинском, греческом и языках банту) и полисинтетические (представленные в некоторых американских языках). В соответствии со вторым критерием Сепир различает сочетания изолирующие (элементы по отношению друг к другу вполне самостоятельны, например в китайском), агглютинирующие (или нанизывающие), где связь прочнее, фузионные (очень прочные связи, соответствующие примерно нашей "флексии"), символические (что соответствует нашему термину "внутренняя флексия"). С этим связано также деление, согласно которому в языках реализуются основные языковые элементы (предметы, действия, качества), деривационные элементы, конкретно-реляционные и чисто-реляционные элементы. В некоторых языках наряду с основными реализуются прежде всего чисто реляционные элементы (китайский, эве), в других - чисто реляционные и деривационные элементы (турецкий, полинезийские языки), в третьих - конкретно-реляционные (языки банту, французский), наконец, в четвертых - деривационные и конкретно-реляционные элементы (английский, латынь, семитские языки). На основе этого возникает сложная шкала, в которой факты все время дополняются пояснительными замечаниями (типа mildly, strongly, tinge, weakly и т. п.).
На первый взгляд может показаться, что данный метод вносит в исследование хаос и произвол, однако такое впечатление обманчиво. Это попытка выразить многообразное богатство языков в виде лесенки, в которой с каждой ступенькой связана другая, находящаяся выше или ниже. Возможно, что при характеристике отдельных языков автор ошибается. Однако ясно, что он указывает выход из тупика старой классификационной типологии. Именно этот труд Сепира получил наибольший отклик в лингвистической науке новейшего периода.
Последующие работы стремятся оперировать точными числами. Благодаря этому они смыкаются с теми исследованиями, которые пытаются применить количественный подход к языку ("квантитативная лингвистика"), что имеет место, например, в работах М. Коэна, а у нас (в Чехословакии) в работах Б. Трнки.
Типологию отношений фонетики и словаря в общих чертах представил П. Мензерат [39]. Он устанавливает количество слогов в словах, количество звуков в слове, числовое соотношение гласных и согласных и взаимозависимость указанных данных. Он исходит, например, из того, что немецкий язык содержит больше всего двусложных слов с 8 и 9 звуками, что немецкий в односложных словах чаще всего имеет a, i, английский - i, е, французский - i, е, а; что итальянский в односложных словах отдает предпочтение группам ta (t - согласный, а - гласный), tta, tat, испанский - группам tat, ta, ttat, сербохорватский - группам tat, ttat, немецкий - группам at, tatt и т. д. Эта концепция отвечает также интересам лингвистической школы, которая пытается "архивизировать" изучение языков, т. е. составить опись языковых особенностей [40]. Создать систематическую морфологическую типологию с числовыми данными пытался Гринберг [41].
8. Наконец, последняя концепция типологии (о ней также следует сказать) рассматривает язык как целое, в котором отдельные черты взаимозависимы.
Первой предпосылкой и исходным моментом такого взгляда является тот факт, что в отдельных языках сосуществует несколько типов, причем нас не интересует, каким путем эти типы установлены. Это положение, которого придерживаются советские лингвисты [42].
Второй предпосылкой указанной типологической концепции является общая тенденция современной лингвистики к созданию новой грамматики, согласно которой язык понимается как система. Для типологии также важно понимание языка как системы [43].
Основные вопросы, которые интересуют нас при этом, следующие: какие элементы могут выступать в определенном языке, а какие не могут? Какие элементы обязательно сосуществуют? Какой элемент с необходимостью вызывает появление другого и какие элементы не связаны подобным образом? Какие элементы вызывают отсутствие других? [44]
С учетом данной точки зрения написаны мои прежние работы, касающиеся типологии [45]. Я старался показать в них, что отдельные явления языка (морфологические, синтаксические, фонетико-комбинаторные, словообразовательные) находятся во взаимной связи, причем их соседство может быть положительным или отрицательным. Сумма свободно сосуществующих явлений называется типом. Подобных типов, по нашему мнению, существует пять: флективный, интрофлективный, агглютинативный, изолирующий, полисинтетический. В конкретном языке различные типы реализуются одновременно.
Подобная точка зрения делает также возможной систематическую историческую работу. Только лишь при допущении зависимости явлений можно объяснять зависимость изменений. Если отвергается зависимость изменений, то нельзя и развитие понимать иначе, как беспорядочное нагромождение явлений. В своей работе о развитии чешского склонения [46] я стремился показать укрепление флективного типа в славянских языках, и особенно в чешском, где это укрепление (речь идет о склонении) продолжалось вплоть до XIV в., после чего наступило отклонение от флективного типа. Отходу славянских языков от флективного типа - или к типу агглютинирующему, или к типу изолирующему - посвящает свое исследование И. Леков [47]. Что подобный факт действительно имеет место, указывают в своих работах также В. В. Виноградов и К. Горалек [48].
Новые импульсы получила в типологии историческая точка зрения в связи с введением понятия "внутренних законов развития языка". Так, появилось убеждение, что основным законом развития болгарского языка является тенденция к аналитизму [49]. Однако проблема не столь проста. В болгарском языке, так же как и в других славянских языках, осуществляются разные тенденции. Ясно, что типологическая точка зрения будет способствовать пониманию основных тенденций развития соответствующего языка.
9. Ныне, когда вновь оживился интерес к типологическому исследованию языков как на Западе, так и в Советском Союзе, следует подчеркнуть, что типология нуждается прежде всего в кропотливой теоретической и описательной работе. Нельзя сохранять старый, непродуманный принцип схематической классификации целых языков. В последующих трудах нужно положительно оценивать заботливое и точное исследование отдельных явлений, особенно с количественной стороны. Обогащенные подобными эмпирическими наблюдениями, мы можем изучать связи явлений и с большей уверенностью устанавливать тенденции развития. На базе установленных связей разовьется изучение конкретных особенностей отдельных языков, а также, возможно, удастся установить связь явлений языкового изоморфизма или алломорфизма с внеязыковыми явлениями.
Список литературы
(Примечания)
Vladimir Skaliсkа, О soucasnem stavu typologie, "Slovo a slovesnost", 3, XIX, 1958, стр. 224-232. Дополнением к настоящей работе является статья В. Скалички "Z nove typologicke literatury" в "Slovo a slovesnost", 1, XXI, 1960, стр. 41-43. К сожалению, по техническим причинам не оказалось возможным включить эту статью в настоящий сборник.
1. J.H. Greenberg, The nature and uses of linguistic typologies, "International Journal of American Linguistics", 23, 1957, стр 68 исл.
2. J. Kudrna, Nekolik poznamek ke kritice jazykoveho strukturalismu, "Filosoficki casopis", 3, 1955, стр 78.
3. "Methodus linguarum novissima", cap. IV, § 20 (=0pera didactica omnia, 1, II, 43). De Augm. sc. VI, 1.
4. А. Меillet всборникеМеillеt-Cоhen, Les langues du monde, Paris, 1924, стр. 1.
5. O. Barczi, Bevezetes a nyelvtudomanyba, Budapest, 1953, стр 29, Travnicek. "Nase rec", 36, 1953, стр 129-139.
6. F. Тravniсеk, там же, стр. 138.
7. Ср , например, Т. G. Tucker, Introduction to the natural history of language, London, 1908, стр. 74, J. Вaudis, Rec, Bratislava, 1926, стр 88, L. Hjelmslev, Prmcipes de grammaire generale, Kopenhavn, 1928, стр 289, L. В1ооmfie1d, Language, New York, 1933, стр. 207, А. А. Реформатский, Введение в языковедение, М., 1947, стр. 146; Р. О. Шор и Н. С. Чемоданов. Введение в языковедение, М., 1945, стр 192 и сл., Р. А. Будагов, Очерки по языкознанию, М., 1953, стр. 218, П. С. Кузнецов, Морфологическая классификация языков, М , 1954; Е. Benveniste, La classification des langues. Conferences de l'Institut de l'Universite de Paris, XI, 1954 [см настоящий сборник, стр 36-59]; А. А. Реформатский, Введение в языкознание, М , 1955, стр. 338 и cл.