Тему трагической судьбы личности в тоталитарном государстве развивают романы Ю. Домбровского "Хранитель древностей" и "Факультет ненужных вещей", которые связаны образом главного героя Георгия Николаевича Зыбина. Юрист по образованию, историк, археолог по профессии, философ по складу ума, он предстает в романе Домбровского как истинный интеллигент, хранитель высоких нравственных ценностей. Действие романа "Хранитель древностей" разворачивается в Казахстане в зловещем 1937 году. Молодой специалист приезжает из Москвы работать в город Верный, который, по словам первого встреченного человека, старика-сторожа, построил знаменитый архитектор Зенов. Именно спроектированные им здания выдержали десятибалльное землетрясение. Не боясь снизить читательский интерес, автор почти всю первую главу посвящает описанию алма-атинского собора. Это целый фундаментальный трактат, который был нужен писателю для того, чтобы передать свое ощущение преемственности жизни и культуры, вписать историю хранителя древностей Зыбина в культурную историю города и страны. Ведь состояние послереволюционной культуры — одна из главных тем романа. В статье "Мертвая роща" Н. Иванова, анализируя первую часть дилогии Домбровского, совершает экскурс в культурно-историческую жизнь 30-х годов. "В январе 1936 года в "Правде" появилась установочная статья "Сумбур вместо музыки", развязавшая широкую кампанию травли музыкантов, художников, литераторов, пытавшихся сохранить независимость. По свидетельствам современников, Шостакович, прямо оскорбляемый в этой статье, всю жизнь носил газетную вырезку с собой. Предупреждающие интонации звучали со страниц "Литературной газеты" и других органов печати и в обсуждении прозы Б. Пильняка (Асеев Н.: "Если он задумается, если он изменит..."), и при обращении к прозе М. Зощенко. "Правда" 9 мая 1936 года публикует статью некоего Гурштейна о том, что "Голубая книга" — это "мещанская прогулка по аллеям истории", "копилка исторических анекдотов на потребу обывательской пошлости". Серьезная чистка оружия к последовавшему через десятилетия постановлению". Подобные газетные публикации позволяют восстановить атмосферу нетерпимости к поискам в области форм, пресечения всяких попыток движения, развития и углубления личности. То есть то общество, которое гордо объявило себя новым, категорически отрицало новаторство в культуре, ориентируя художников, писателей, композиторов на агитационно-лозунговую, упрощенную и обедненную культуру. Истинные литература и искусство заменялись эрзац-культурой, неизбежно снижая интеллектуальный уровень общества. Недаром Домбровский писал: "В эти самые годы особенно пышно расцветали парки культуры, особенно часто запускались фейерверки, особенно много строилось каруселей, аттракционов и танцплощадок. И никогда в стране столько не танцевали и не пели, как в те годы". Сталинскому правительству нужно было создать видимость процветания социалистического общества, всеобщего ликования и довольства жизнью "свободных" граждан Страны Советов. В 30-е годы получил логическое завершение процесс огосударствления культуры. Было покончено с кооперативными изданиями, свободными выставками и другими проявлениями вольнодумия. Последними островками живой культуры оставались "юродивые", то есть те деятели литературы и искусства, которые были настолько неосторожны и искренни, что заставляли сомневаться в здравости их рассудка. Таким "юродивым" стал в романе "Хранитель древностей" художник Калмыков. Это яркий, самобытно-талантливый человек, который выламывался из стиля официального искусства сталинской эпохи. Он похож на Зыбина тем, что ведет себя так, будто ему не грозит никакая опасность, в общем, как свободный, смелый человек, не ведающий, что такое страх. Свои картины он подписывал так: "Гений 1 ранга Земли и Галактики". Эта шутка могла в 1937 году привести к очень серьезным последствиям, ибо "гением человечества" мог быть в то время только один человек. Автор описывает его необычное, экстравагантное одеяние: "плоский и какой-то стремительный берет", "голубой плащ с финтифлюшками", из-под которого сверкало что-то невероятно яркое и отчаянное — красное, желтое, сиреневое. Естественно, властям человек в такой одежде представлялся слабоумным, юродивым и поэтому недостойным внимания ОГПУ. Есть в романе Домбровского даже дискуссия об искусстве, которую ведет с Калмыковым на базаре какой-то подвыпивший дядька, считающий себя вправе судить о живописи. Его наивные, невежественные слова о том, что яблоко надо так рисовать, чтобы хотелось его "съисть", по сути, излагают основные принципы реалистического искусства социализма. Проводником, передатчиком истинной культуры выступает в романах Домбровского Зыбин. Он не творец новых произведений, не их создатель. Он хранитель и интерпретатор культуры, устанавливающий ее связь со всем. Герой Домбровского пытается восстановить в своем сознании историко-культурные нити, соединяющие "все со всем". Его интересует и история античной мысли, и книгопечатание эпохи Возрождения, и исследование древних предметов культуры и быта, найденных на территории Казахстана. В сфере его сознания взаимодействуют разные времена, стили и эпохи, которые означают преемственность традиций человечества за все время его существования. Именно поэтому он отмывает от грязи найденную в раскопе деревянную чурку и бережно хранит ее. Этот кусок гнилого бревна является для него свидетельством несомненной связи всего со всем. Отпил, может быть, тысячелетней давности оказался в руках "хранителя древностей". Этот образ расширяется до символа. Есть в романе и другой грандиозный образ-символ гибели культуры. Это роща задушенных деревьев. "Это была действительно мертвая роща, стояли трупы деревьев. И даже древесина у этих трупов была неживая, мертвенно-сизая, серебристо-земная, с обвалившейся корой, и кора тоже лупилась, коробилась и просто отлетала, как омертвевшая кожа. А по всем мертвым сукам, выгибаясь, ползла гибкая, хваткая, хлесткая змея-повилика. Это ее листики весело зеленели на мертвых сучьях, на всех мучительных развилках их, это ее цветы гроздьями мельчайших присосков и щупалец, удивительно нежные и спокойные, висели на сучьях". Но Зыбин не поддается этому впечатлению зрелища смерти. Он прозорливо предвидит, что и душитель живого тоже обречен. Повилика задушила деревья, но и она погибнет, когда выпьет их до капли.
Подлинную культуру, живую мысль, нравственное сознание нельзя победить насилием — такова главная идея романа. И раскрывается она прежде всего в образе Георгия Николаевича Зыбина. Создается необычная, а по тем временам фантастическая ситуация: отлично налаженная машина репрессий неожиданно буксует, не в состоянии совладать с противником. И это вовсе не закаленный в революционных боях командир. Нет, это всего лишь добряк, книголюб, мечтатель, ведущий довольно легкомысленный образ жизни, любящий выпить, нравящийся женщинам. И с ним не могут ничего поделать ни опытный следователь Нейман, ни красавица Долидзе, ни начальник управления, ни прилетевший из Москвы знаменитый Роман Штерн. Что же помогло выстоять этому "пьянице", "трепачу", этой "засранной интеллигенции", как ее обзывает директор Краеведческого музея? Почему после месяца, проведенного в стенах алма-атинской "Лубянки", арестовавшие его "органы" вместо громкого процесса, наподобие московских, вынуждены освободить его? Зыбин выживает потому, что он с самого начала не принимает никаких условий системы; не идет с ней ни на компромисс, ни на контакт. Такие "пламенные большевики", как Бухарин, Зиновьев, Каменев, признавались в несуществующих фантастических преступлениях, ибо были частью этой тоталитарной системы, а следовательно, ее заложниками. Зыбин же, впитавший в себя бесклассовый гуманизм и его культуру, мыслит, а значит, борется с тиранией, не соглашаясь ни с одним из нелепых обвинений. Эти генетически унаследованные великие гуманистические ценности красотка-лейтенант называет "факультетом ненужных вещей". Но Зыбин — "вечный студент" и вольный слушатель этого факультета — определяет их как "разум, совесть, добро, гуманность". Для сталинского тоталитарного режима "факультет ненужных вещей" — это прежде всего права человека. И Зыбин, защищая их, становится врагом системы, основанной на преимуществе классовой морали над общечеловеческой. Но ведь работники НКВД у Домбровского — это тоже интеллигенты. Следователь Нейман — в прошлом историк, увлекается нумизматикой, прокурор Мячин дружит с известным писателем Фадеевым, начальник следственного отдела Штерн известен как писатель, автор "Записок следователя". Но это эрзац-интеллигенты, заместители уничтоженной ими культуры, заполняющие ту пустоту, что после нее осталась. Они образуют разветвленную систему, вербуя новых служителей насилия. Им становится, например, археолог Корнилов, который при первом знакомстве производит приятное впечатление. Он, как и Зыбин, ведет слегка богемный образ жизни, любит выпить, неравнодушен к женской красоте. Кроме того, он действительно любит и знает археологию, с трепетом относится к найденным в Казахстане древним ценностям. Но это культура внешняя, которая не затронула его внутренней сущности. Именно она помогла Зыбину одолеть все дьявольские искушения следствия простым и стоическим ответом: "Я не буду". Не буду унижаться, не буду предавать, не буду покоряться. Как ни обрабатывают его на допросах от лицемерного дружеского участия до "конвейера" и карцера, Зыбин остается самим собой.
Он становится опасным врагом системы, потому что ведет себя как свободный человек. Поэтому его поведение может соблазнить других, стать для них опасным примером. Кроме того, он по своей генетической сути хранитель задушенной культуры, которая вся враждебна культуре "новой". Домбровский написал книгу о сопротивляемости интеллигента, о невозможности сломить его дух, о стоицизме личности, отстоявшей свою независимость, честь и достоинство в 1937 году. Победа Зыбина символична. Это конечная победа культуры, утверждающей вечные гуманистические истины. И романы замечательного писателя Ю. Домбровского — это важная ее часть.