Смекни!
smekni.com

Темы, идеи, образы прозы В. Набокова («Машенька», «Защита Лужина»)

ТЕМЫ, ИДЕИ, ОБРАЗЫ ПРОЗЫ В. НАБОКОВА («МАШЕНЬКА», «ЗАЩИТА ЛУЖИНА»).

Любимым сравнением Владимира Набокова, крупнейшего представителя русского зарубежья, было сравнение литературного творчества с шахматной игрой. В шахматах важно не только найти единственно верное решение, но и ввести противника в заблуждение, разработать систему обманчиво-сильных ходов, если хотите, слукавить.

Конечно, шахматы, да еще на таком высоком интеллектуальном уровне,— игра не для всех. Так и произведения Набокова рассчитаны на умного опытного читателя, способного уловить игру художественных образов, распутать цепь намеков, обойти языковые и стилистические «ловушки» автора. Читая некоторые страницы набоковской прозы, часто ловишь себя на мысли, что разгадываешь усложненный кроссворд, и на разгадку хитроумного замысла тратится немало времени и сил. Зато потом, когда интеллектуальные трудности позади, начинаешь понимать, что силы и время потрачены не зря: мир Набокова неповторим и его герои останутся в памяти навсегда.

Перу писателя принадлежат произведения как на русском, так и на английском языках. Наиболее известные из них — романы «Машенька», «Защита Лужина», «Камера обскура», «Дар», «Лолита», «Пнин». Кроме того, Набоков—автор переводов на английский язык «Евгения Онегина», «Слова о полку Игореве», исследований о Гоголе, лекции по русской литературе.

Поэтому не удивительно, что одна из центральных тем его творчества — тема России. Это та самая Россия, образ которой встает со страниц прозы Тургенева, Льва Толстого, Бунина. И в то же время, Россия другая, набоковская: образ-воспоминание, окрашенное горьким осознанием навсегда покинутой родины.

Роман «Машенька» (1926) в этом отношении особенно показателен. Главный герой, Лев Глебович Ганин, оказавшись на чужбине, вместе с родиной утратил и ощущение молодости, силы, уверенности в себе. Как и прочие эмигранты, он здесь, в Берлине, никому не нужен, да и ему не нужны ни переполненный пыльный пансион, ни его обитатели, такие же жалкие, растерянные существа, ни сам Берлин, чопорный, шумный и суетливый. Все чаще Ганин испытывает то гнетущее состояние, которое называется рассеянием воли. Тяжкая тоска настолько захватывает душу, что человек не в состоянии решить, что делать: «переменить ли положение тела, встать ли, чтобы пойти и вымыть руки, отворить ли окно..» У него нет сил, а главное, желания бороться за свое место под солнцем: кажется, что мутные сумерки, наполняя тело, претворяют «самую кровь в туман», и пресечь это «сумеречное наважденье» невозможно.

Описывая внутреннее состояние своего персонажа, Набоков как бы играет с ним, и с читателем. Нам до конца непонятно: то ли душевные переживания деформируют внешний мир, то ли, напротив, уродливая действительность омертвляет душу. Будто два кривых зеркала поставлены друг перед другом и их искаженные изображения взаимно удваиваются, утраиваются, удесятеряются в какой-то мрачной изломанной перспективе.

Однако совершенно неожиданно для себя Ганин узнает на фотографии жены соседа но пансиону девушку, которую некогда искренно любил. Это Машенька, с именем которой связаны для героя самые светлые воспоминания. И постепенно душа Ганина пробуждается: оживают в памяти комната в петербургском доме, загородная усадьба, три тополя, амбар с расписным окном, даже мельканье спиц велосипедного колеса. Словом, оживает Россия, еще не вступившая в полосу исторических катаклизмов, сохраняющая поэзию «дворянских гнезд» и теплоту родственных отношений. Прошлое настолько овладевает сознанием героя, что даже чужие, отталкивающие улицы Берлина кажутся ему теперь «широкими, как черные блестящие моря», а хмурое утро раскрашивается нежными розовыми красками. Образ Машеньки, возникший из ниоткуда—это, пишет Набоков, «знак, зов, вопрос, брошенный в небо», на который Ганин вдруг получил «самоцветный, восхитительный ответ».

Сделав все, чтобы помешать соседу встретить жену, придя на вокзал, Ганин в тот самый момент, когда поезд затормозил у перрона, почувствовал, что во встрече необходимости нет, что роман его кончился навсегда. Прекрасное женское лицо, всплывшее после многих лет житейского забвения, вновь ушло в небытие. Так и образ России, яркий в своей достоверности, остался лишь воспоминанием о прошлом, к которому нет возврата.

Роман «Защита Лужина» (1930)повествует о судьбе знаменитого шахматиста, давно и привычно гастролирующего по Европе. Русская тема снова выходит на первый план: петербургское детство, прогулки с гувернанткой по Невскому, загородный дом, девочка с яблоком в руках.. Но главный акцент сделан на описании внутреннего мира гениального человека, который несовместим с обывательским здравомыслием.

Бездуховность окружающих становится невыносимее оттого, что Лужин осознает в себе присутствие высшего творческого начала и одновременно свое бессилие повлиять на близких людей. Постепенно он утрачивает ощущение живой реальности, и уже не жизнь, а видимость жизни, как «густая клейкая масса», обволакивает его существо.

Черно-белое пространство шахматной доски заполняет душу героя, и ему кажется, что, участвуя в шахматном турнире, он готовит против чуждого ему мира грозную матовую атаку.

По сравнению с «Машенькой» роман «Защита Лужина» — более сложное по форме произведение. Писатель более активно вступает в интеллектуальную игру с читателем, и теперь эта игра острее, парадоксальнее, трагичнее. Отсюда открытость финала. Лужин как будто совершает самоубийство: высаживает окно, вылезает наружу, ухватывается за подоконник, разжимает пальцы. «Александр Иванович, Александр Иванович!»—заревело несколько голосов. «Но никакого Александра Ивановича не было».

А что же было? «Гений всегда странен»,— говорил Набоков. В «Защите Лужина» странность доведена до предела. Не случайно, читая роман, мы ощущаем в нем не только классическую прозрачность описаний Тургенева или Бунина, но и фантасмагорию Гоголя, едкую иронию Чехова.

Владимир Набоков много вобрал в себя от западноевропейской и, главным образом, американской культуры. Но корни его, бесспорно, русские, российские. Свою литературную родословную —от Пушкина до Чехова — Набоков всегда помнил и ценил.

Список литературы

В. Набоков «Машенька»

В. Набоков. «Защита Лужина