Разъяснения, содержащиеся в п. 3 постановления Пленума, полностью отвечают на все еще встречающие вопросы о том, не будет ли нарушен принцип состязательности сторон, когда подсудимый отказался от защитника, а в деле участвует государственный обвинитель? Здесь важно обеспечить обвиняемому, подсудимому право на защиту, а его отказ от адвоката не должен быть вынужденным. Поэтому суду рекомендуется выяснить причину такого отказа, и подсудимый должен быть уверен, что при его желании суд может реально обеспечить участие защитника в деле. Вынесение приговора с соблюдением процедур, установленных Уголовно-процессуальным кодексом РФ, не может рассматриваться как нарушение прав подсудимого на защиту, если отказ от защитника заявлен письменном виде или отражен в протоколе соответствующего процессуального действия.
Принимая отказ от защитника, суд в определении (постановлении) должен мотивировать свое решение. Как показало обобщение, основная причина отмены обвинительного приговора в связи с нарушением права подсудимого на защиту – невыполнение этих требований закона.[10]
Анализ кассационной и надзорной практики выявил единичные вынесения приговора незаконным составом суда. Что противоречить ст. 7 и ст. 8 УПК РФ. Такое дело было предметом рассмотрения Европейского Суда по правам человека.
Так, 4 марта 3003 года по делу Посохова, осужденного Неклиновским районным судом Ростовской области, было установлено, что суд нарушил порядок отбора народных заседателей, т.е. создал суд не на основе закона. В соответствии с п.1. ст. 6 Конвенции от 4 ноября 1950 г. «О защите прав человека и основных свобод» с Российской Федерации было взыскано в пользу Посохова 500 евро за причиненный ему моральный вред.
К этому вопросу Пленум Верховного Суда РФ уже обращался. В п. 13 его постановления от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международных договоров РФ»указывается следующее: «В соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, имеет право на суд, созданный на основе закона».
В п.23 постановления от 5 марта 2004 г. Пленум еще раз подтвердил, что в случаях, когда суд кассационной инстанции, проверяя по кассационным жалобам и представлениям законность, обоснованность и справедливость приговора и иного судебного решения, установит, что приговор постановлен судом первой инстанции, неправомочным его выносить, а также принимать решения в ходе производства по уголовному делу, такой приговор в любом случае подлежит отмене как вынесенный незаконным составом суда.[11]
Из числа принципов российского уголовного процесса исчезли такие важные и опробованные многолетней практикой начала, как принципы материальной истины и принцип всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела.
Хотя, по обоснованному суждению ряда ученных, названные принципы не противоречили друг другу, а также другим принципам, дополняли их, и вместе с ними создавали такую систему уголовно-процессуальных принципов, которая наилучшим образом способствовала защите прав и законных интересов личности, общества и государства в уголовном процессе.[12]
Отдельные элементы принципа всесторонности, полноты и объективности, разбросанные по разным нормам действующего УПК, не заменяют отдельной статьи.
А. И. Трусов пишет, что принятием Конституции РФ, закрепившей в ч. 3 ст. 123 принцип состязательности и равноправия сторон, некоторые из реформаторов, похоже, настолько увлеклись этим принципом, что увидели в нем панацею от всех болезней нашего уголовного процесса. И состязательность с этой целью была истолкована весьма странным образом. [13]
Суд в уголовном процессе в условиях состязательного начала якобы должен осуществлять исключительно функцию правосудия, и чтобы он всегда при этом оставался беспристрастным арбитром, ему ни при каких условиях нельзя позволять брать на себя роль государственных органов и должностных лиц, формулирующих и обосновывающих обвинение. Не потому ли глава 37 УПК теперь лишила председательствующего и суд прав вообще проявлять инициативу при исследовании доказательств в ходе судебного следствия, принимать все предусмотренные законом меры к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела и установлению истины. И не потому ли ст. 284 УПК, по буквальному ее смыслу, фактически не позволяет суду по собственной инициативе, без заявленного стороной ходатайства, даже осмотреть вещественные доказательства. То же самое следует сказать относительно ст. 291 УПК, предписывающей суду фактически довольствоваться «доказательственным материалом», подготовленный сторонами, и на этой основе, если даже представленные ими … данные… характеризуются полнотой и тенденциозностью, - вынести приговор.[14] И благо что Конституционный Суд РФ своим постановлением №18-П от 08.12.2003 г. снова ориентировал суды при осуществлении правосудия принимать меры «для всестороннего и объективного рассмотрения дела по существу».[15]
Образно говоря, судья в новых условиях превращается в спящего, который просыпается от более громкого голоса одной из спорящих сторон и соглашается с ней. Таким образом, побеждает не истина и право, а громкий крик одного за счет заклеенного рта другого.[16]
Должен быть найден и внедрен в жизнь оптимальный баланс интересов: максимально возможного сохранения неприкосновенности частной жизни и в то же время очевидной необходимости борьбы с преступностью. Перегибы как в одну, так и в другую сторону чрезвычайно опасны и пагубно сказываются на соблюдении прав и свобод человека и гражданина и на состоянии борьбы с преступностью.
По мнению ряда авторов, эти интересы не должны жестоко противопоставляться. Так, И.Ф. Демидов рассматривает публичные и личные интересы в уголовном процессе как одинаково важные, замечая, что борьба с преступностью имеет своей целью защиту человека, его прав и свобод… Чем успешнее будет эта борьба, тем более защищенным будет чувствовать себя человек. [17]
М.В. Парфенова, в свою очередь, обосновано замечает, что применительно к уголовно-процессуальной деятельности, баланс между личными и публичными интересами должен быть достигнут на основе того, что личность и правовое государство – не враждующие стороны, хотя пределы государственной власти в возможности применения уголовно-процессуального принуждения и правомерного вмешательства в личную жизнь граждан должны быть строго и недвусмысленно определены. Правила, установленные уголовно-процессуальным законом, должны обеспечивать защиту каждого, кто так или иначе вовлекается в орбиту уголовного судопроизводства, независимо от его процессуального положения. Нахождение оптимального баланса власти и свободы личности по-прежнему составляет главнейший и деликатнейший смысл уголовно-процессуального права. Права участников уголовного судопроизводства в целях осуществления его назначения должны ограничиваться в минимальной мере и строго в соответствии с уголовно-процессуальным законом.
Кроме того, М.В. Парфенова, возможно несколько поспешно, констатирует, что в уголовно-процессуальном законодательстве в целом уже создана правовая база для реальной защиты прав и свобод лиц, подвергаемых уголовному преследованию. Теперь, по ее мнению, дело за немногим: за более полной правовой регламентацией интересов добросовестных участников судопроизводства и остальных граждан, заинтересованных в раскрытии преступлений и изобличений лиц, их совершивших, что традиционно относится к публичному интересу, направленному на осуществлению уголовного преследования в целях вынесения законного, обоснованного и справедливого приговора. Указанная задача вполне решаема, если избавиться от необоснованного и где-то идеологизированного противопоставления публичного и личных интересов. [18]
Заключение
Защита прав человека в уголовном судопроизводстве была и остается основной задачей, на решение которой направлена деятельность должностных лиц и органов государства. Назначением уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов как лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Для достижения этих целей правоприменитель обязан строго руководствоваться положениями Конституции РФ, Уголовного кодекса, Уголовно-процессуального кодекса, а также общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации, которые являются составной частью законодательства, регулирующего уголовное судопроизводство.