Итак, “Облако, озеро, башня”. Сразу определим героев рассказа: один – Василий Иванович, о котором известно, что он эмигрант, “скромный, кроткий холостяк, прекрасный работник”, “один из ЕГО представителей”, другой – “ОН”, его мы определим позднее.
Василий Иванович выигрывает “увеселительную поездку” и, не сумев от нее отказаться, отправляется в путь. В один из дней экскурсии ему “открылось то самое счастье, о котором он как-то вполгрезы подумал” - чудное место, где он захотел остаться навсегда. Он быстро решил, как выпишет из Берлина свое нехитрое имущество, и будет жить здесь всегда. Но немцы, остальные члены экскурсии, запрещают ему оставаться, и тащут “как в дикой сказке”, обратно в Берлин. В Берлине он встречается с тем, чьим “представителем” является, и тот отпускает Василия Ивановича.
Теперь самое время узнать, кто этот загадочный, предстающий в рассказе всесильным распорядителем судеб, человек, который, собственно, и рассказывает нам эту историю. “Он” не какой-то безымянный берлинский работодатель, это Набоков В.В. Как мы приходим к такому выводу?
Во-первых, логически: немцы в рассказе– олицетворение пошлости (“пошлость в набоковской характеристике – переведение единичного во всеобщее” Кузнецов “Утопия одиночества”), а ОН отпустил Василия Ивановича. А если ОН – такой же эмигрант из России, как сам герой? - спросите вы, - ведь в рассказе о нем ничего не сказано... Исключено: эмигранты с трудом зарабатывали на жизнь, и уж точно не имели возможности быть работодателями.
Во-вторых, исходя из его всесильности: если мы прочитаем рассказ внимательно, мы поймем, что это не повествование с чьих-то слов. Мир рассказа создается на наших глазах. Проследим это рождение по авторским размышлениям, восклицаниям: “Воспоминание любви, переодетое лугом…..Нас с ним (вот она, вездесущесть и всесильность автора!)…….туда, навсегда, к тебе, моя любовь…”, - это первый пейзаж, не существующий за окном берлинского поезда;эта любовь – Россия. В описании озера мы встретим возглас “Любовь моя! Послушная моя!” – это обращение к ней, к стране детства., так послушно возникающей по желанию автора. Кроме этого, еще несколько указателей присутствия Набокова обнаружим мы в этом рассказе: “До чего я тебя ненавижу, насущный!” - воскликнет он. Ненавидит за то, что реальность – здесь “хлеб” - разрывает приглушенный мир мечты, воображения, памяти, отвлекает… Или другое: Василий Иванович завопит, когда ее потащут прочь от его озера, облака, башни “Да ведь это какое-то приглашение на казнь”, - здесь Набоков уже открыто обозначает связь рассказа с одним из своих романов, который в нашей классификации относится к теме СВОБОДЫ. Помимо связи с “Приглашением…”, мы обнаружим сходство и с другим романом, одна из основных тем которого та же – с “Bend Sinister”. Сходство в том, что Набоков отпустил героя романа, профессора Круга, по той же причине, что и Василия Ивановича: и тому, и другому надоело “быть людьми”, у них не осталось сил “жить”. И несомненным символом, объединяющим два произведения, можно назвать ночную бабочку, появляющуюся перед исчезновением героев из произведений (Именно ночную; в “Лолите” она – просто “цветитая”, в “Приглашении на казнь” - снова ночная).Т. е. основных тем рассказа две – Россия и свобода, и это позволяет нам определить место рассказа как фрагмента в общей картине произведений писателя.
Теперь перейдем непосредственно к художественным деталям текста: рассмотрим немецкую компанию экскурсантов, сравним ее с нашим героем. Как мы уже отметили, немцы – олицетворение пошлости в этом рассказе. Первое, что сообщает о них Набоков – их “несколько персон”. Настораживает все словосочетание. Сначала на эмоциональном уровне – странное звуковое сочетание [н] - [с] - [с] - [н]: змеиный свистящий [с] в обрамлении гладкого и почти нейтрального по звуковым ассоциациям [н]. Затем – на сознательном: они – не люди, не экскурсанты, они – “персоны”, что-то неиндивидуальное, а усредненно-общее. А такая усредненность и есть пошлость для Набокова. Даже фамилии двух немцев одинаковы, две девицы похожи друг на друга и имеют одинаковые имена, а руководитель этого мероприятия – Шрам, а при обратном прочтении – Марш. Топот многих одинаковых ног, пыль, и ничего яркого, живого. Жуткая симметрия во всем, недопустимость чего-то единичного (вот почему фамилия Шрам, не имея двойника, отражает себя сама).
Набоков противопоставляет им своего героя, рисует его лишним в этой шумной компании: группа состояла из 4ех женщин и стольких же мужчин, и Василий Иванович не вписывался в эту парность даже в “славной забаве, которой руководил Шрам”: наш герой “три раза ложился в мерзкую тьму, и трижды никого не оказывалось на скамейке, когда он из под нее выползал”. Следующий момент – “нотные листки со стихами от общества”. Не будем сейчас разбирать текст этой песни, но заметим, что “петь ее нужно было хором” - снова навязывание, усреднение, пошлость. Компания стремится и Василия Ивановича лишить индивидуальности, то заставляя его петь, то отбирая и выкидывая “любимый огурец из русской лавки”, который был признан несъедобным только потому, что не входил в обычный набор провизии – т. е. нагружая его “насущным”. И вдруг, среди этой пошлости появляется Россия, и даже немец-хозяин дома с видом на озеро “смутно инвалидной внешности”, “плохо и мягко изъясняющийся по-немецки” - не похож на ту бодрую команду, в которую попал Василий Иванович. Герой хочет остаться здесь, “он зарабатывал достаточно на малую русскую жизнь” у Набокова (почему “на малую”? Да потому, что сам этот герой поддался общей пошлости, нарушив тем самым принципы писателя. Помните, как он прочтет строку из Тютчева: “Мы слизь. Реченная есть ложь”, - это набоковская пародия на непонятные никому социально-обличительные идеи, и его герой ими увлечен, хотя в конце рассказа откажется от них ). “Друзья”, - закричит он немцам, - “Нам с вами больше не по пути”, и, разумеется, они не потерпят такого отступления от правил, такой вызывающей попытки оторваться от коллектива. Они уведут его с собой, согласно намеченному маршруту, вопреки его воле.
Собственно, рассказ имеет три плана: пошлость в лице немцев, противопоставление ей красоты, замечаемой “урывками” Василием Ивановичем, и авторский, который является исходным пунктом первых двух: если бы не было любви к России, не было бы и ужасной пошлости немцев, не было бы и идеи освобождения от нее. Т. е. основной темой этого рассказа является все-таки Россия.