Петербургу Достоевского и Андрея Белого
— И чего-чего в ефтом Питере нет! — с увлечением крикнул младший — окромя
отца-матери, все есть!
— Окромя ефтого, братец ты мой, все
находится, — наставительно порешил старший.[1]
Образ Петербурга занимает важное место в творчестве многих выдающихся писателей, но каждый из них представлял себе этот город по-своему. Петербург ослепительных дворцов, оплот монархии, символ Петровской эпохи воспевал Пушкин (“Медный всадник”). Правда у Пушкина cтолица России еще не сформировалась как самостоятельный герой. Петербург служил лишь фоном, на котором разворачиваются события пушкинских произведений. Гораздо дальше в этом плане пошел Н.В. Гоголь. Роль Петербурга стала куда более важной, нежели у Пушкина. У Гоголя даже есть цикл, носящий название этого города — “Петербургские повести”, который открывается повестью “Невский проспект”. В этой повести главным героем становится именно этот важнейший на то время проспект в Петербурге, он живет своей жизнью. Петербург Ф.М. Достоевского, о котором пойдет речь в этой работе, наиболее близок к гоголевскому и некрасовскому, даже к последнему в большей степени. Некрасов описывает Петербург как вечнотемный город, являющийся причиной всех несчастий своих жителей, которые вынуждены подчиняться ему. Петербург А. Белого является еще более “страшным”, но конкретно о нем речь пойдет позже.
Петербург является неотъемлемым героем большинства произведений Достоевского (“Бедные люди”, “Преступление и наказание”, “Записки из подполья”, “Идиот” и т.д.). Его Петербург двойствен: есть Петербург дворцов и палат, созданный известнейшими архитекторами, и есть Петербург трущоб и распивочных с липкими столиками, где скрываются человеческие несчастья. Правда и дворцам автор уделил не много внимания. О “Петербурге №1” говорится как бы вскользь и далеко не лестно: “Купол собора, который ни с какой точки не обрисовывался лучше, как смотря на него отсюда, с моста, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его украшение <...>. Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы, духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина”[2]. Следует заметить, что на этом описание “Петербурга №1” в “Преступлении и наказании” заканчивается. Рядом с этим великолепием описываются узкие грязные улочки, темные, залитые помоями лестницы и незамысловатое убранство распивочных. В том же духе описывается комната Родиона Романовича Раскольникова. С самого начала говорится, что она похожа на шкаф, Пульхерия Александровна называет ее гробом, Разумихин — морской каютой, а сам Раскольников — конурой. И действительно: “Это была крошечная клетушка, шагов в шесть длиной, имевшая самый жалкий вид со своими желтенькими (NB), пыльными и всюду отстававшими от стены обоями, и до того низкая, что чуть-чуть высокому человеку становилось в ней жутко, и все казалось, что вот-вот стукнешься головой о потолок. Мебель соответствовала помещению: было три старых стула, не совсем исправных, крашеный стол в углу, на котором лежало несколько тетрадей и книг; уже по тому одному, как они были запылены, видно было, что до них давно уже не касалась ничья рука”[3]. Кстати, знак NB в предыдущей цитате не случаен. Желтый цвет занимает важное место в образе Петербурга Достоевского. Тщетно пытаясь повторить подвиг Белова, я приведу несколько найденных мною примеров: желтоватые обои в комнатах Раскольникова и Сонечки; сонечкин желтый билет; желтый стакан, наполненный желтоватой жидкостью в конторе; подчеркнуто желтый интерьер комнаты Алены Ивановны т.д. Желтый цвет в романе представляет собой зло, обман и все прочие ужасы Петербурга, а своеобразной концентрацией желтого цвета и, следовательно, всех прилагаемых к нему понятий отличается комната старухи-процентщицы. Подобная ситуация повергает человека в полное отчаяние, а тут уже и до преступления недалеко: “На улице стояла жара, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможность нанять дачу, все это разом потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши”[4]. Вот и предстал перед нами город Петербург во всей своей “красе” — этот город цехового и ремесленного населения.
Для Достоевского очень важна реалистичность описания города, что, впрочем, неудивительно, ведь Петербург — самостоятельный персонаж и описывается он не менее подробно, чем любой другой герой. Реалистичность достигается реальными топонимами, а также описанием существующих петербургских домов. Таково, к примеру, описание старухиного дома (темная лестница, дверь). Важны также сведения, подобные количеству шагов между домами Раскольникова и процентщицы.
В достоевском Петербурге достаточно часто встречаются канавы, лично для меня являющиеся символом чего-то злачного, грязного и вонючего, не подходящего для нормального существования человека. Канавы есть у домов старухи и Сонечки, вид канав по набережной Екатерининского канала наводит Раскольникова на мысли о самоубийстве. Вообще, пространство Петербурга идеологично: часто встречаются лестницы, углы, перекрестки. Последнее, по-моему, наиболее важно и связано с темой веры в романе. Перекресток — крест; Соня и Лизавета меняются крестами, как и Мышкин с Рогожиным; Соня посылает Раскольникова каяться на перекресток.
В романе очень важна тема воздуха, точнее его отсутствия, духоты. Этот город не приспособлен для того, чтобы в нем жили люди (князь Мышкин), город на болоте. В распивочной, где познакомились Раскольников и Мармеладов, было душно “так что было даже нестерпимо сидеть”[5]; в комнате старухи в день убийства “все окна были заперты, несмотря на духоту”[6]; когда Раскольников ударил старуху первый раз она смотрела на него “не крича, точно ей воздуху недоставало”[7]; в конторе была “страшная духота”: ”Гм.. жаль, что здесь воздуху нет, — прибавил он, — духота...”[8]; когда Разумихин приносит Раскольникову новую одежду, последний “С жадностью вдохнул от этого вонючего, пыльного, зараженного городом воздуха”[9]; Пульхерия Александровна, пришедшая к сыну, замечает, как в его комнате душно и прибавляет: “Господи, что за город!”[10]; Свидригайлов говорит Раскольникову: “Всем человекам надобно воздуху, воздуху, воздуху-с”[11]; ему вторит Порфирий: ”Вам теперь только воздуху надо, воздуху, воздуху”[12].
Этот город душит людей, ломает, рушит жизни своих обитателей, заставляя их мучится и страдать. Это своего рода испытание. Некоторые это испытание выдерживают, а некоторые ломаются. Последним остается выбор небольшой: либо уйти в подполье, либо умереть. Примером сломавшегося человека можно считать Мармеладова: “Это был человек уже за пятьдесят, среднего роста и плотного сложения, с проседью и с большой лысиной, с отекшим от постоянного пьянства желтыми, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками, из-за которых сияли крошечные, как щелочки, но одушевленные красноватые глазки”[13]. Позже говорится, что в них был “смысл и ум”. Он ломается достаточно быстро: Мармеладов запил после того, как его выгнали со службы, это был последний удар судьбы, которого он не выдержал. Теперь же он терзается между вонючей распивочной с липкими столиками и Катериной Ивановной с детьми. Но, на самом деле, за его неприглядной внешностью скрывается, на самом деле, любящий отец семейства. Это ярко показывает даже тот факт, что когда Раскольников приносит его раздавленного домой, Катерина Ивановна находит в его кармане пряник, принесенный детям, и даже умирая, он указывает на босые ножки младшей девочки.
Фигура Катерины Ивановны тоже очень важна. Она представляет собой наиболее показательную картину морального слома человека в этом жестоком мире. С ее именем в романе связано такое понятие Достоевского, как “гордость бедных”. Гордость — это то немногое, что осталось у бедняков, и она является тем последним, за что они с жадностью цепляются. В принципе, особенно ближе к концу книги, на примере Катерины Ивановны Мармеладовой это очень заметно.
Впервые мы узнаем о ее существовании из рассказа Мармеладова в распивочной: “Можете судить по тому, до какой степени ее бедствия доходили, что она, образованная и воспитанная и фамилии известной, за меня согласилась пойти! Но пошла! Плача и рыдая и руки ломая — пошла! Ибо некуда было идти”[14]. Последняя фраза очень важна. Именно безысходность толкает людей на поступки, в корне меняющие судьбу этих людей, причем, всегда не в лучшую сторону. На первый взгляд, тут очевидна “теория среды”, как говорил сам Достоевский, “среда заела”. Раскольников беден, ему нечего есть, он заложил кольцо сестры и отцовские часы, и больше ему закладывать нечего, а совсем рядом находится столько денег. В итоге он решается на убийство старухи-процентщицы, при этом все хорошо спланировав. Но все не так просто. Поищем подтверждений в тексте: с самого начала говорится, что Раскольников был задавлен бедностью, но в “распивочном” разговоре он слышит от Мармеладова, что “бедность не порок, это истина”[15]. И еще: “Прибавим только, что фактические, чисто материальные затруднения дела вообще играли в уме его самую второстепенную роль”[16]. Непосредственно разгадку дает сам Раскольников. Разговор с Сонечкой: “..я действительно хотел помочь матери, но... и это не совсем верно <...> мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу? Осмелюсь ли я нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею..”[17]. Как ясно из вышенаписанного, ничего от теории среды здесь нет, и Петербург не является виновником преступления, он является его соучастником. Но вернемся к Катерине Ивановне.