Воланд и его свита
Потусторонние силы в романе играют роль своеобразного связующего звена между древним и современным миром.
Образ “князя тьмы”
Воланд, персонаж романа “Мастер и Маргарита”, возглавляющий мир потусторонних сил. Воланд – это дьявол, сатана, “князь тьмы”, “дух зла и повелитель теней”. Он в самом начале романа вводит евангельскую тему, рассказывая о допросе Иешуа Пилатом. Именно Воланд определяет весь ход действия московских сцен, в которых он со своей свитой оказывается в обличье современников. Нечистая сила в “Мастере и Маргарите” не без юмора обнажает перед нами людские пороки. Тут и черт Коровьев – спившийся регент-забулдыга. Тут и кот Бегемот, чрезвычайно похожий на человека и временами сам обращающийся в человека, чрезвычайно похожего на кота. Тут и хулиган Азазелло с безобразным клыком. Но Воланда авторская ирония не касается ни разу. Даже в весьма затрапезном виде, в каком он предстает на балу, сатана не вызывает улыбки. Воланд олицетворяет вечность. Он – то вечно существующее зло, которое необходимо для существования добра.
Изображение дьявола русской мировой литературе имеет многовековую традицию. Не случайно, поэтому в образе Воланда органически сплавлен материал множества литературных источников. Само имя взято Булгаковым из “Фауста” Гёте и является одним из имен дьявола в немецком языке.
Слово “Воланд” близко стоит к более раннему “Фаланд”, означающему “обманщик”, “лукавый” и употребляющемуся для обозначения черта уже в Средневековье.
Из “Фауста” же взят в булгаковском переводе и эпиграф к роману, формулирующий важный для писателя принцип взаимозависимости добра и зла. Это слова Мефистофеля: “Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо”. Связь образа Воланда с бессмертным произведением Гёте очевидна.
В 1971 г. Г.Черникова впервые обратила внимание на симфонии А.Белого как на источник “Мастера и Маргариты”.[6] Значительный след в булгаковском произведении оставил позднейший роман Белого “Московский чудак”. Эта книга была подарена автором Булгакову 20 сентября 1926 г.[7] Образы “Московского чудака” отразились в романе, начатом Булгаковым три года спустя и известном теперь под названием “Мастер и Маргарита”.
Автор “Мастера и Маргариты” заимствует у Белого отдельные черты характера некоторых персонажей. В окончательной же редакции “Мастера и Маргариты” черты героев “Московского чудака”, очищенные от натуралистических излишеств, оказались присущи Азазелло и Коровьеву.
Безусловно, глубокое знакомства Булгакова с “Московским чудаком” позволяет предположить, что и в образе Воланда отразились черты одного из героев “Московского чудака” - Эдуарда Эдуардовича фон Мандро.
Сходство во многих портретных и иных характеристиках Воланда и Мандро объясняется не только тем фактом, что “Московский чудак” послужил одним из источников булгаковского романа. Многое здесь проистекает из общей для обоих писателей европейской культурной традиции изображения “князя тьмы”.
В целом же разница между образами Мандро и Воланда состоит в том, что Белый лишь придает своему вполне реалистическому персонажу некоторое внешнее сходство с дьяволом, тогда как Булгаков помещает в Москву настоящего сатану, который в своем человеческом обличье предстает – “иностранным специалистом” – профессором черной магии Воландом. У Булгакова фигура Воланда сама по себе не несет какой-либо специальной нагрузки. Сатана в “Мастере и Маргарите” оказывается некой “надморальной”, высшей силой, помогающей выявить подлинные нравственные качества сталкивающихся с ней людей.
Воланд крепко связан с мировой демонологической традицией. В этом образе нашли отражения литературные портреты тех исторических личностей, которых молва напрямую связывала с силами ада.
Булгаковский Воланд способен предвидеть будущее и помнит события тысячелетнего прошлого. Он критикует бездумный оптимизм Берлиоза, одолевшего энциклопедический словарь, и потому считающего себя “просвещенным”: “Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?” Легко заметить, что в речи Воланда преобладает скептицизм. Дьявол пытается объяснить своему собеседнику, что в каждый момент своей жизни ни человек, ни общество в целом не могут предвидеть всех последствий происходящих событий, предугадать свой путь в будущем.
Но сторонник всеобъемлющего детерминизма Берлиоз не внял доводам Воланда. Не оставляя в жизни места явлениям непредсказуемым, случайным, председатель МАССОЛИТа по сути недалеко ушел от теории божественного предопределения. За приверженность готовым схемам следует наказание, и Берлиоз гибнет под колесами невесть откуда взявшегося трамвая. Булгаков здесь восстает против так долго господствовавшего в нашем обществе стремления детерминировать все и вся, часто порождавшем только хаос.
Воланд спорит со своими оппонентами с позиции вечности. Именно с высоты вечных истин представитель потусторонних сил в “Мастере и Маргарите” обнажает всю никчемность стремлений московского литератора, жаждущего лишь сиюминутных благ, и живущего заботами лишь самого ближайшего будущего вроде вчерашнего заседания правления или планируемой поездки на отдых в Кисловодск.
Предсказание Воландом Берлиозу гибели сделано в полном соответствии с канонами астрологии. Сведения об этой псевдонауке – непременном атрибуте черной магии Булгаков почерпнул из статьи в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Вот так сатана говорит о судьбе Берлиоза: “Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: “Раз, два … Меркурий во втором доме … Луна ушла … несчастье … вечер – семь …” – и громко и радостно заявил: - Вам отрежут голову!” Согласно принципам астрологии двенадцать домов – это двенадцать частей эклиптики. Расположение тех или иных светил в каждом из домов отражает различные события в судьбе человека. Меркурий во втором доме означает счастье в торговле. Берлиоз ввел торговлю в святой храм литературы, и за это наказан судьбой. Несчастье в шестом доме показывает, что председатель МАССОЛИТа потерпел неудачу в браке. Действительно, в дальнейшем мы узнаем, что супруга Берлиоза сбежала в Харьков с балетмейстером. Седьмой же дом – дом смерти. Перешедшее туда светило, с которым связана судьба председателя МАССОЛИТа, говорит о том, что в этот вечер неудачливому литератору суждено погибнуть
В редакции 1929 г. в образе Воланда присутствовали снижающие черты: Воланд хихикал, говорил “с плутовской улыбкой”, употреблял просторечные выражения. Так, Бездомного он обозвал “врун свинячий”. Буфетчик Варьете застал Воланда и его свиту после “черной мессы”, и дьявол притворно жаловался: “Ах, сволочь – народ в Москве!” и плаксиво на коленях умолял: “Не погубите сироту”, издеваясь над жадиной-буфетчиком. Однако в дальнейшем философский замысел основательно потеснил сатирические и юмористические моменты повествования, и Булгакову понадобился другой Воланд, “величественный и царственный”, близкий литературной традиции Гёте, Лермонтова и Байрона, каким мы и находим Воланда в окончательном тексте романа.
В “Мастере и Маргарите” действие начинается на закате такого же жаркого дня, перед наступлением сверхъестественных событий Берлиоза охватывает “томление неизъяснимое” – неосознанное еще предчувствие скорой гибели. “Таинственные нити” его жизни, кратко очерченные в загадочном предсказании сатаны, вот-вот должны оборваться. Председатель МАССОЛИТа обречен на смерть, поскольку самонадеянно полагал, что его знания позволяют ему не только отрицать существование и бога и дьявола, но и вообще нравственные устои жизни и литературы.
В ходе дискуссии с Воландом Берлиоз отвергает все существующие доказательства бытия Божьего, которых, как утверждает иностранный профессор, “как известно, существует ровно пять”. Председатель МАССОЛИТа полагает, что “ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может”. Воланд в ответ указывает, что это – повторение мысли Канта, который “начисто разрушал все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!”
Образ Коровьева
К традициям литературной мистики XIX века восходит, по всей вероятности, и одно из имен первого помощника Воланда – Коровьев. Эта фамилия, скорее всего по образцу фамилии одного из персонажей повести А.Н.Толстого “Упырь” – статского советника Теляева. У Булгакова Коровьев – это еще и рыцарь Фагот, обретающий свое рыцарское обличье в сцене последнего полета.
Почему он в одном случае (для окружения Воланда) – Фагот, а в другом (для общения с людьми) – Коровьев, а в истинном рыцарском своем “вечном обличье” имени полностью лишен?
Пояснить все это никто пока не пытался. Разве что Э.Стенбок-Фермор в 1969 г. высказал предположение, что в нем, видимо, своеобразно воплощен – как спутник дьявола – доктор Фауст, да в 1973 г. Э.К.Райт писал, что Коровьев-Фагот – персонаж незначительный, проходной, “просто переводчик”. М.Йованович в 1975 г. утверждал, что для понимания романа образ Коровьева-Фагота очень важен, ибо относится “к наивысшему уровню философствования в кругу Воланда”.
С момента своего появления в романе и до последней главы, где он превращается в темно-фиолетового рыцаря, Коровьев-Фагот одет удивительно безвкусно, по-клоунски. На нем клетчатый кургузый пиджачок и клетчатые брючки, на маленькой головке жокейский картузик, на носу треснувшее пенсне, “которое давно пора бы выбросить на помойку”. Только на балу у сатаны он появляется во фраке с моноклем, но “правда, тоже треснувшем”.