Эта черта родовая у многих героев Пикуля. Волынский в «Слове и деле», Салтыков в романе «Пером и шпагой», горчаков в «Битве железных канцлеров», Потемкин, Суворов, Ушаков, Румянцев, Кутузов в «Фаворите» – все они патриоты Отечества. Об этой общей и главной черте очень точно сказал в книге «Связь времен» Федор Нестеров: «Вглядываясь в Румянцевых и Суворовых, Спиридовых и Ушаковых, Потемкиных и Орловых, вслушиваясь в их речи, вчитываясь в их письма, начинаешь понимать, что помимо новых поместий с тысячами крепостных, помимо титулов, помимо звезд, лент через плечо и табакерок с портретом императрицы, усыпанных бриллиантами, у этих людей за душой еще и нечто другое, призывающее их на исполненную тяжкими трудами, лишениями и грозными опасностями службу.
«Нечто другое» – это проникающее в плоть и кровь сознание того, что в службе – честь, что помимо всяких наград, великое счастье в том, чтобы отдать России свои силы, ум, энергию, кровь и жизнь».[14]
Характернейшая черта романов В. Пикуля из истории России XVIII века, как, впрочем, и многих других произведений, - обостренный интерес писателя к перипетиям международной политической борьбы, к дипломатическим баталиям.
Этот интерес проявился и в «Фаворите» и в произведениях «дальневосточного цикла», и в романах «Пером и шпагой», «Битва железных канцлеров», прямо названных писателем романами из истории русской дипломатии, и в «Париже на три часа», «Каждому свое» …
И это закономерно. Занимаясь историей русского государства, писатель, желает он того или не желает, обязательно остановит свое внимание на взаимоотношениях России с другими странами и в первую очередь, конечно же, с Францией и Пруссией (позднее Германской империей).
Начиная с Петра I русская дипломатия прилагала огромные усилия для сближения с Францией, хотя это ей не всегда удавалось. Французские политиканы больше тяготели к союзу с Османской империей. Подобные разногласия тем более странны, что русские и французские народы тянулись друг к другу, стремились к дружбе и союзу. Французская философия, литература, музыка, мода, наконец, оказали существенное влияние на культурную жизнь России. Многое дала Франции и наша страна. Россия, вплоть до последней войны, не раз в буквальном смысле спасала Францию. О дипломатических усилиях двух стран к взаимному сближению повествует роман «Пером и шпагой». Важнейший период в жизни Франции отражен В. Пикулем и в романах «Париж на три часа» и «Каждому свое». Оба романа не случайно помещены под одной обложкой. И дело здесь не только в близости темы, времени. Главное—единство центральной идеи, устремлений главных героев. Писателя привлекли люди судьбы необычайной, характеров неординарных. Привлекли своим благородством, убежденностью, свободолюбием.
«Париж на три часа» В. Пикуль написал еще в пору своей литературной молодости. Он тогда изучал жизнь Бетховена, и его очень заинтересовало отношение великого композитора к великому узурпатору. Оппозиция Бетховена диктатуре Бонапарта заставила писателя шире взглянуть вообще на республиканскую оппозицию. Так родился и второй роман о генерале Моро.
Трактовка В. Пикулем главных героев—генералов Мале и Моро—в чем-то, а иногда и существенно, расходится с распространенной за рубежом, да и у нас в стране, трактовкой этих фигур. Так, например, Мале предстает со страниц монографий, написанных солидными учеными, чуть ли не сумасшедшим. Сумасшедшему удался побег из тюрьмы, сумасшедший совершил переворот и т.д. Подобная интерпретация следует версии самого Наполеона, утверждавшего, что они один француз, если он не сумасшедший, не выступит против него. Свой взгляд у В. Пикуля и на Наполеона. Если академик Е.В. Тарле, а за ним и А.З. Манфред в исследованиях о французском императоре облагораживали и «романтизировали» его личность, то Пикуль видит его и показывает читателю совсем в ином свете. Со страниц романов писателя Наполеон предстает жестоким честолюбцем, узурпатором, не стесняющимся в средствах ради достижения собственных целей, для возвышения своего престола. Пикуль не отказывает ему в блестящих, даже блистательных талантах—политика, полководца, пытается показать и некоторые положительные его черты,- но все это тут же меркнет, задавленное грузом всяческих подлостей и мерзостей. Совершенно явно—В. Пикуль не любит этого человека. Наполеон для него—личность не просто неприятная, скорее нечистоплотная.
В романе «Пером и шпагой» показано пробуждение России от кошмарного сна «бироновщины», ее укрепление и развитие, рост политического влияния в Европе. «Это было время расцвета русской науки и русских искусств, всюду основывались заводы, верфи, фабрики. По инициативе Ломоносова отрылся первый университет в Москве, а на Неве распахнула двери Академия художеств, славный Морской корпус выпускал в океан своих питомцев. Музы тогда парили над Невою, покрытой парусами торговых кораблей. После долгих лет унижений и кабалы наземной русские люди словно торопились доказать всему миру,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать!»
Но рядом развивалась и крепла Пруссия, быстро вооружавшаяся и оглядывающая соседние страны алчущим взглядом агрессора. Близилась война, получившая впоследствии название Семилетней. Мощная, вставшая под ружье Пруссия, возглавляемая талантливым государственным деятелем и полководцем королем Фридрихом II, наводила на Европу ужас. Политика прочно опиралась на штыки, а ноты дипломатов весомо подкрепились пушечными залпами.
В романе рисуется подробная и красочная картина европейской жизни, на основе большого фактического материала раскрываются политические цели и стремления тех или иных государств, значительное место отводится описанию военных действий, показу наиболее крупных сражений. Ведомая Фридрихом, Пруссия покоряла одну страну за другой, молниеносными ударами разбивая их армии. Но вот на ее пути встала Россия, и ход войны изменился. «Русский человек, отлично снабженный отечественным оружием, с боями прошел до Берлина, учинив Фридриху разгром небывалый. Восточная Пруссия была при Елизавете обращена в обычную русскую провинцию, а в Кенигсберге, этом старинном славянском Кролевце, воссел русский губернатор…»
И через столетие, во второй половине XIX века Россия оказалась единственной силой, сумевшей обуздать милитаристский пыл Пруссии, ставшей к тому времени германской империей. Разгромив Австрию, Францию и другие государства, Пруссия стремилась к полному порабощению Европы. Но Россия сказала грозное «нет», и Европа была спасена. Об этих событиях рассказывает роман «Битва железных канцлеров», в центре которого дипломатическая дуэль Горчакова и Бисмарка—виднейших и талантливейших политиков своего времени.
Эти романы, хотя время их действия и разделяет столетие, тесно связаны между собой и как бы дополняют друг друга, раскрывая сложные, противоречивые, часто драматические страницы европейской политической жизни. И в том и в другом романе отчетливо показаны две противостоящие силы—Россия и Пруссия (в «Битве железных канцлеров»- уже германская империя).
И в этой связи хотелось бы еще раз подчеркнуть политическую актуальность и злободневность романов В. Пикуля, хотя сам он и заявляет, что никогда специально не стремится к их современному звучанию. Но таковая уж, видимо, сила истории, поучительная злободневность уроков, что они, так или иначе трансформируясь в глубинах творческого сознания художника, находят в его произведениях выход в современность и в опосредованных ассоциациях, и в исторических параллелях, и в прямых публицистических высказываниях самого автора. А иногда работа над произведением обусловлена тревожащими писателя современными событиями. Так, романы «Три возраста Окинисан» и «Крейсера» вышли к трагической для нашего народа годовщине Цусимского сражения.
«Я сознательно решил откликнуться на эти события,- объясняет писатель. – Мне хотелось предвосхитить самурайские вопли по поводу юбилейных для них торжеств, напомнив, во-первых, о беззаветном героизме русских моряков, а во-вторых, рассказав о том, что была и первая битва при Цусиме в 1904 году, когда три наших крейсера приняли неравный бой с целой японской эскадрой броненосных крейсеров под флагом вице-адмирала Гиконойо Камимуры, «Рюрик героически погиб, открыв кингстоны, а два крейсера вернулись во Владивосток».
И когда в тех же «Крейсерах» мы читаем о действиях Японии, начавшей войну без ее объявления, то мы думаем и о 22 июня 1941 года. А судьба Порт-Артуровской эскадры, подвергшейся внезапному нападению японцев, как бы предвосхищает судьбу американского флота у Пирл-Харбора. В словах же президента Рузвельта: «Я буду в высшей мере доволен победой Японии, ибо Япония ведет нашу игру»,- уже чувствуется и будущий Мюнхенский сговор, и двуличная позиция Западных держав в годы второй мировой войны. А в колониальной политике Англии, Америки, Франции, Германии, наживавших уже в то время «колоссальные «прибыли от военных поставок, проступают очертания сегодняшней гегемонистской политике империализма.
Да, прошлое, как показывают исторические романы В. Пикуля, учит, предупреждает. Даже если это далекое прошлое. Казалось бы, что общего между «векам осьмнадцатым» и современностью? Между походами Фридриха Великого и второй мировой войной? Но все в истории взаимосвязано. Нет настоящего и будущего без прошлого. И кто забывает уроки истории, тот обречен самой же историей. В этом Пикуль категоричен. И обреченность Гитлера с его маниакальной идеей порабощения России определилось не только в годы Великой Отечественной войны,- она ясно просматривается уже в опыте его предшественников. И не даром когда-то «железный канцлер» Бисмарк—искушенный политик и прозорливый человек—строил всю свою политическую стратегию исключительно на том, что Россия непобедима… «Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских… Эти последние, даже если их расчленить международными трактами, также быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезаемого кусочка ртути. Это нерушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей…»