От келий душных и молитв…
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалыَ,
Где люди вольны как орлы.
Мцыри отказывается от рая и небесной отчизны во имя своей земной родины:
Увы! – за несколько минут
Между крутых и тёмных скал,
Где я в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял…
Замысел о монахе, рвущемся на свободу, Лермонтов вынашивал десять лет. Ещё подростком, в 1830 году, он написал небольшую поэму «Исповедь». Это была предсмертная исповедь юного монаха, осужденного на казнь за любовь. Он требовал себе права на счастье.
Юношу поверял старику свои мечты о жизни, которую у него отняли. Осудившему его на смерть монастырскому закону юноша противопоставляет другой: закон человеческого сердца.
Через несколько лет после «Исповеди» Лермонтов снова вернулся к той же теме в поэме «Боярин Орша». Её герой – раб. Он также воспитывался в монастыре и также рвался на волю. Он полюбил дочь своего господина, и за это «преступление» его также судят монахи. Многие строки из своих двух ранних поэм Лермонтов позднее включил в поэму «Мцыри».
Сосланный весной 1837 года на Кавказ, он проезжал по Военно-Грузинской дороге. Близ станции Мцхеты, под Тифлисом, существовал некогда монастырь. Здесь встретил поэт бродившего среди развалин и могильных плит дряхлого старика. Это был монах-горец. Старик рассказал Лермонтову, как ещё ребенком был взят в плен русскими и отдан на воспитание в этот монастырь. Он вспоминал, как тосковал тогда по родине, как мечтал вернуться домой. Но постепенно свыкся со своей тюрьмой, втянулся в однообразную монастырскую жизнь и стал монахом. Рассказ старика, который в юности был в мцхетском монастыре послушником, или по-грузински «мцыри», отвечал собственным мыслям Лермонтова, которые он вынашивал много-много лет. В творческой тетради семнадцатилетнего поэта читаем: «Написать записки молодого монаха 17-ти лет. С детства он в монастыре, кроме священных книг, ничего не читал. Страстная душа томится. – Идеалы».
Но поэт не мог найти для этого замысла воплощение: всё написанное до сих пор не удовлетворяло, и ни одну из ранних поэм он не напечатал. Самое трудное заключалось в слове «идеалы».
Прошло восемь лет, и Лермонтов воплотил свой старый замысел в поэме «Мцыри». Родной дом, отчизна, свобода, жизнь, борьба – всё соединилось в одном лучезарном созвездии и наполняет душу читателя томительной тоской мечты. Гимн высокой «пламенной страсти», гимн романтическому горению – вот что такое поэма «Мцыри»:
Я знал одной лишь думы власть,
Одну – но пламенную страсть…
Свободолюбивый «могучий дух», которым была проникнута поэма «Мцыри», вызвал негодование реакционеров. Этот дух называли преступным. Если человек «добровольно не смиряется, так его смирят и выбьют-таки из него этот могучий дух», писал один реакционный критик по поводу Мцыри, имея при этом в виду и самого автора.
С восторгом отзывался о «могучем духе» Мцыри современник Лермонтова, критик Белинский. «Что за огненная душа, что за могучий дух у этого Мцыри», - говорил он, отмечая близость между чувствами автора и его героя.
Лермонтов писал свою поэму со страстным воодушевлением. Когда он её только что закончил (это было летом 1839г., в Царском селе, ныне г.Пушкин), к нему зашёл знакомый писатель. С пылающим лицом, с горящими глазами встретил его Лермонтов.
«Садитесь и слушайте», - сказал он и прочёл ему от начала до конца поэму «Мцыри».
И недаром так богат язык поэмы: как будто бы «поэт брал цвета у радуги, лучи у солнца, блеск у молнии, грохот у громов, гул у ветров» (В.Г.Белинский), - сама природа, сама земля, права которой Лермонтов отстаивал у неба, служила ему.
В поэме «Мцыри» действие развивается в двух планах: тоска по идеалу, романтическая мечта о далёкой прекрасной, неведомой родине, - и реальные блуждания мальчика-горца, бежавшего из монастыря, сбившегося с пути и плутавшего в лесу. И его тоска не просто тоска по родному аулу.
Я цель одну –
Пройти в родимую страну –
Имел в душе… –
Впечатление от кавказской природы, от развалин старинных монастырей, то, что знал он о жизни горцев, - всё послужило поэту материалом для этой романтической поэмы. Жизненная основа делает поэму «Мцыри» живой, яркой, убедительной.
Монастырь, описанный в поэме, сохранился. Его теперь называют «Мцыри», и сюда направляются экскурсии туристов.
Плавно скользит лодка по гладкой поверхности Куры. Справа и слева возвышаются горы, покрытые лесом. Кругом развалины старинных дворцов и замков. А вдали, прямо перед нами, над обрывом, на голой скалистой горе, при слиянии Арагвы и Куры, высятся развалины монастыря Джвари, или Джварис-сакдари (Храм креста):
Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь. Из-за горы
И нынче видит пешеход
Столбы обрушенных ворот,
И башни, и церковный свод…
Пейзаж всё тот же. Так же раскинулся у подножия горы небольшой городок Мцхета, древняя столица Грузии. Так же четко рисуется церковный свод на фоне голубого южного неба, и так же можно различить, приблизившись, «столбы обрушенных ворот, и башни…» Только Кура и Арагва, сливаясь, не шумят, а текут плавно, после того как здесь сооружена гидроэлектростанция. У Мцхета сходятся с одной стороны ущелье реки Куры с его полуобнаженными скалистыми горами, с другой – покрытое лесом ущелье Арагвы, выходящее из пригорья Главного Кавказского хребта в обширную Мцхетскую долину.
Узкая тропинка меж зарослей кустарника приводит на скалистую гору со скудной растительностью, к суровому монастырю. Только одно чахлое дерево растет у входа. Внутренний вид монастыря Джвори даёт яркое ощущение поэтической действительности, созданной Лермонтовым. Особенно поражают расположенные высоко над полом узкие, длинные окна с решетками: тюрьма!
В тесной тёмной церкви во время ранней утренней службы стоял худенький, слабый мальчик, ещё не совсем проснувшийся, разбуженный оглушительным колокольным звоном от сладкого утреннего сна. И ему казалось, что святые смотрят на него со стен с мрачной и немой угрозой, как смотрели монахи. А там, в вышине, на решетчатом окне играло солнце:
О, как туда хотелось мне,
От мрака кельи и молитв,
В тот чудный мир страстей и битв…
Я слезы горькие глотал,
И детский голос мой дрожал,
Когда я пел хвалу тому,
Кто на земле мне одному
Дал вместо родины – тюрьму…
Образ монастыря-тюрьмы был для Лермонтова воплощением всего, что сковывает человеческую мысль, подрезает крылья человеку, мешает свободному полету его духа, лишает права на жизнь и борьбу. Развалины монастыря Джвари помогли поэту создать этот образ громадного прогрессивного значения.
Но, создавая свой поэтический мир, Лермонтов не сфотографировал действительность, он отбирал из неё нужные для его замысла черты. И образ монастыря в поэме «Мцыри» не повторяет точно Джвари. Для развития действия нужны были черты, которые Джвари отсутствовали. С горы, где расположен этот монастырь, не видно снежных гор Кавказа, на этой голой скалистой горе не могло быть и цветущего сада, куда просит Мцыри перенести его перед смертью. И свежая трава, и акации, и душистый воздух – всё это было на соседней горе Зеда-Зени, откуда «виден и Кавказ».
Именно эта высокая гора и закрывает вид на снежные горы. Гора Зеда-Зени помогла Лермонтову создать и воплотить сюжет трехдневных блужданий Мцыри. После знакомства с этими местами становится понятно, почему Мцыри, проплутав в лесу, снова вернулся к своей тюрьме: на его пути встала большая, покрытая лесом гора; он заблудился в лесу, обошёл эту гору кругом и вернулся к месту, откуда бежал. Название горы Зеда-Зени в переводе с грузинского значит: «верх на верхе» или «гора на высоте». По её отвесным утесам и спускался Мцыри к потоку, «держась за гибкие кусты». А выйдя наконец из леса, он увидел две горы:
Сквозь пары
Вдали чернели две горы.
Наш монастырь из-за одной
Сверкал зубчатою стеною.
Внизу Арагва и Кура,
Обвив каймой из серебра
Подошвы свежих островов,
По корням шепчущих кустов
Бежали дружно и легко…
Эти «две горы» Лермонтов хорошо запомнил: мы видим их и на его картине с изображением Военно-Грузинской дороги близ станции Мцхета. Именно благодаря конкретным чертам местности поэту удалось так правдиво и убедительно описать побег Мцыри.
Мцыри был вынослив, как его сородичи. Он с детства привык лазить по горам. Аулы его племени повисли, как орлиные гнёзда, на уступах скал, и к ним вели едва проходимые тропинки. Мцыри увезли шестилетним мальчиком. Он хорошо помнил родные места и сохранил с детства приёмы и навыки горца.
Мечтая о доме, Мцыри все время смотрит на восток. Он принадлежит к одному из горных племен, живших в одном из самых величественных и диких мест Кавказа, к востоку от Военно-Грузинской дороги. Племена эти, тушины, пилавы и хевсуры, известны в грузинских летописях под именем пховелов. Они отличались баснословной храбростью, про них пели песни. Сдаваться в плен у них считалось позором. В сражениях иногда участвовали мальчики моложе 15 лет. В черновиках поэмы сохранилось описание сородичей Мцыри. Лермонтов точно воспроизвел их костюм. Мечтая о родном доме, юноша видит сон. Земля гудит под тысячью копыт. Несутся всадники в боевом вооружении. На каждом – стальной шлем и красный бешмет. Именно так одевались воины этих горных племен. Они носили красную или синюю суконную одежду, а отправляясь в бой, воин был весь закован в железо и на голове его был надет шишак с сеткой, покрывающей шею. С диким свистом всадники промчались мимо Мцыри, и каждый, наклонившийся с коня, «кидал презренья полный взгляд на мой монашеский наряд». Мцыри был «душой дитя» - то есть существо, полное жизни, «судьбой монах» - то есть человек, который обязан отказаться от жизни. В этом заключался трагизм героя поэмы. Но Мцыри не только судьбой монах, он ещё и пленник. Он раб и сирота, его родители погибли – они убиты врагами его земли. В городке, который расстилался там, внизу, у подножия горы, где стоял монастырь, были такие же как и он, дети, у них были родители, а он никому не мог сказать «священных слов»: «отец»и «мать». Там, внизу, было и кладбище, где покоились дорогие умершие, а у Мцыри не было не только «милых душ», но и могил.