И над землей сошлися новы тучи,
И ураган их...
Знал А.С. Пушкин об ураганах не только вообще, но и, в частности, о страшном «аравийском урагане» (самуме), сравнимом с «дуновением чумы».
Эти примеры показывают, сколь разнообразно и органично использовал великий поэт образы сил природы, которой он посвятил немалосвоих стихотворений, нарисовав картины, и грозные, и идиллические, в противоборстве сил и в умиротворении.
Обратим внимание на такой интересный факт. В «Истории села Горюхина» А.С. Пушкин устами своего персонажа говорит о неких обнаруженных им бумагах, которые «заключали...неоценимый запас экономических, статистических, метеорологических и других ученых наблюдений», относящихся ко второй половине XVIII в. В пушкинское время еще не проводились, за исключением Петербурга, регулярные наблюдения за погодой на метеостанциях. Они велись отдельными лицами (в Москве в 1820-1853 гг.). Одной из первых метеостанций в России вне столицы стала станция в Нижнем Новгороде, организованная в 1835 г. при Нижегородской мужской гимназии. Постоянная же служба погоды в России была создана в 1872 г.
Географы-исследователи — друзья поэта
Пушкин обращался к географическим исследованиям России и был знаком с учеными-исследователям.
Поэт был лично знаком с К.И. Арсеньевым (1789-1865). Профессор Петербургского университета Арсеньев — автор учебника «Краткая всеобщая география». В труде «Статистические очерки России» Арсеньев пытался обосновать экономическое районирование России.
Кстати, в библиотеке поэта (это несколько тысяч томов) почти 10% составляли книги географического содержания.
Среди друзей Пушкина — известный русский мореплаватель Федор Матюшкин (1799-1872), участник кругосветной экспедиции географа-океанографа Василия Головнина (1817-1827) и полярной экспедиции Ф.В.Врангеля (1825-1827). Матюшкин — создатель учебных карт. Полярный исследователь Матюшкин предсказал существование о. Врангеля. Именно Пушкин наставлял лицейского товарища, как вести журнал путешествий.
Федор Федорович Матюшкин (1799-1872) — единственный моряк среди лицеистов. Это ему поэт писал:
Завидую тебе, питомец моря смелый,
Под сенью парусов и в бурях поседелый.
Это был выдающийся бесстрашный мореплаватель, знаток истории и теории флота, горячий русский патриот.
Именем Матюшкина назван мыс на побережье Ледовитого океана.
В стихах к лицейской годовщине 1827 г. Пушкин вспомнил единственногоморяка среди лицеистов:
Бог помочь вам, друзья мои,
И в бурях, и в житейском горе,
В краю чужом, в пустынном море
И в мрачных пропастях земли…
«И друг степей калмык»
В пушкинских произведениях встречаются имена многих народов как известных, так и малоизвестных; одни из этих народов фигурируют под названиями, сохраняющимися до сих пор, а другие — под старыми, бытовавшими в прежние времена. И прежде всего это имена народов, запечатленные в его прозорливом «Памятнике»:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
Выбор поэтом приводимых в Памятнике» имен народов не случаен, как бывает у иных поэтов для рифмы, а глубоко продуман. В четырех названиях народов, по существу, охвачена вся огромная территория России. «Гордый внук славян» представляет и русских, и украинцев, и белорусов;
финн — представитель народов, живущих на обширной территории севера страны; тунгус — народов Сибири и калмык — юга и юго-востока, монголо-тюркских народов. Правда, работая над этим стихотворением, поэт не сразу определил четыре указанных народа. Как показывает черновик, бесспорным для него были только два имени, фигурирующие во всех вариантах стихотворения, — это «русский» и «финн». «Тунгус» и «калмык», включенные в начальный вариант, затем заменялись и намечались такие варианты: «и финн, грузинец, киргизец», и «финн, грузинец и ныне дикой черкес». Как видно, поэт остановился на именах наиболее представительных народов, точнее, на именах народов, населявших обширную территорию страны — от берегов Балтики до Охотского моря, от Северного Ледовитого океана до Каспия. Это лишь подчеркивает осведомленность А.С. Пушкина в вопросах народоведения, знание им истории разных народов, а историю калмыков он хорошо знал по рукописи Н.Я. Бичурина, о чем писал в примечаниях к «Истории Пугачева».
Пушкин гордился своим народом, русским человеком, прежде всего крестьянином, составлявшим основу русского народа. «Взгляните на русского крестьянина, — писал он, — есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud (Франц. ротозей); никогда не заметите в нем ни грубого удивление ни невежественного презрения к чужом) («Путешествие из Москвы в Петербург»).
Финн у А.С. Пушкина явно собирательное имя, то есть относится не только собственно финнам (суоми, как они сами себя называют), составляющим основное население Финляндии, но и к родственны им карелам, эстонцам и другим народам финской языковой группы. Раньше, в дореволюционное время, их также называл чухонцами (финское население в окружении Петербурга):
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца.
«Медный всадник»
Или:
Твоя чухоночка, ей-ей,
Гречанок Байрона милей,
А твой зоил прямой чухонец.
«К Баратынскому»
В нашей стране народы финской группы (карелы, эстонцы, марийцы, мордва удмурты, коми.) составляют более 4 млн.чел., а площадь республик,образуемых этими народами, 1375 тыс. кв. км, то есть свыше 1/4 Европейской территории СССР.
Тунгусы, или, как теперь именуют по самоназванию народа, эвенки, хотя и представляют немногочисленный народ (всего 28 тыс. чел), образующий автономный округ в составе Красноярского края, но расселен он не только на территории округа, но и далеко за его пределами — на большей части Сибири, от Оби до Охотского моря.
С калмыками поэт непосредственно общался, был гостем калмыцкой семьи в степной кибитке, отведывал национальное кушанье, правда, оно ему, привыкшему к русской кухне, не понравилось. Вот как описывает А.С. Пушкин свое посещение калмыцкой семьи по пути на Кавказ в 1829 г.:
«На днях посетил я калмыцкую кибитку (клетчатый плетень, обтянутый белым войлоком). Все семейство собиралось завтракать; котел варился посредине, и дым выходил в отверстие, сделанное в верху кибитки. Мне дали кусочек сушеной кобылятины; я был и тому рад. Калмыцкое кокетство испугало меня; я поскорее выбрался из кибитки и поехал от степной Цирцеи» («Путешествие в Арзрум»).
«И друг степей калмык»
Многие народы фигурируютв его произведениях.
Целую поэму поэт посвятил цыганам. которые «...шумною толпой по Бессарабии кочуют». Он две недели провел в цыганском таборе.
«Живя в Бессарабии, - пишет ВА. Мануйлов, — Пушкин учился цыганскому языку знакомился с цыганскими песнями, записывал старинные молдавские предания и песни... «Черная шаль» — художественная переработка молдавской песни...».
Не обойдены вниманием поэта и народы Кавказа. Посетив Грузию, он так отозвался о грузинах: «Грузины народ воинственный. Они доказали свою храбрость под нашими знаменами. Их умственные способности ожидают большей образованности. Они вообще нрава веселого и общительного» («Путешествие в Арзрум»).
Проезжая по земле древней Армении, А.С. Пушкин остановился на ночлег у совсем незнакомых ему людей, которые приняли его весьма приветливо, Скоро старуха приготовила мне баранину с луком, которая показалась мне верхом поваренного искусства. Мы все легли спать в одной комнате; я разлегся противу угасающего камина и заснул...». Это маленькая этнографическая зарисовка, показывающая быт простых людей Армении.
Находясь в Прибалтике, герой незаконченного поэтом произведения («В 179* году возвращался я...») отмечает: «Издали слышалась печальная песня молодой эстонки».
Г |
Конечно, А.С. Пушкину были знакомы болдинские соседи — мордва, а также другие наши соседи — чуваши и черемисы (ныне марийцы).
Упоминаются в произведениях А.С. Пушкина и разные народы зарубежных стран: арнауты, бошняки, далматы, валахи, османы, адехи, сарацины (сарачины) и другие, что указывает на широкие географические познания поэта.
Арнауты — турецкое название албанцев, под которым они фигурируют в повести «Кирджали»: «...арнауты в своем оборванном и живописном наряде, стройные молдаванки с чернолицыми ребятами на руках окружили каруцу» (каруца — плетеная тележка).
Бошняки (боснийцы) — жители Боснии, в прошлом турецкой провинции, а ныне республики в составе Югославии: «Беглербей со своими бошняками против нас пришел...» («Битва у Зеницы-Великой» — из «Песен западных славян»).
Далматы — жители Далмации, в прошлом австрийской провинции у Адриатического моря, а ныне области в Югославии: «А далматы, завидя наше войско, свои длинные усы закрутили, набекрень надели свои шапки и сказали: «Возьмите нас с собою: Мы хотим воевать бусурманов» («Битва у Зеницы-Великой» — из «Песен западных славян»).
Валахи — жители княжества Валахии, находившегося под властью Турции; затем, после освобождения, они вошли в состав румынской нации, и Валахия стала частью Румынии. Герой повести «Кирджали», по имени которого она названа, говорит: «Для турок, для молдаван, для валахов я, конечно, разбойник, но для русских я гость». А родом Кирджали «был булгар».