Мольер мастерски изображает чувственный экстаз сорвавшегося с цепи постника. Видя, как слабеет сопротивление Эльмиры (а она виртуозно играет свою роль!), Тартюф с торжеством победителя, «раскрыв объятия», приближается к Эльмире, та отходит в сторону, и он видит Оргона», - такова авторская ремарка этой эффектной мизансцены. Пойманный в западню, Тартюф мгновенно опускает маску и под ее защитой пытается снова загипнотизировать Оргона испытанными фразами. Но гипноз уже не действует, прозревший Оргон больше не верит «праведнику», резко обрывает его и гонит из дома. Тогда Тартюф меняет тактику: он срывает с себя маску кротости. Великолепен этот переход от увещеваний к открытым угрозам. Оргону несдобровать!
…я расправиться сумею с клеветою,
Отомстить за небеса и в ступе истолочь
Тех, кто меня грозит прогнать отсюда прочь.
(IV, 7)
Развернутый финал насыщен действием, неожиданными поворотами сюжета, яркими сценическими эффектами. Оргон узнает через Валера, что он, как государственный преступник, будет с минуты на минуту схвачен полицией; но путь к спасению перерезает Тартюф.
Потише, сударь мой! Куда вы так с разбега?
Вам недалекий путь до нового ночлега,
И, волей короля, я арестую вас.
Но Тартюф не был бы Тартюфом, если бы не придал своей агрессии окраску миролюбия и даже жертвенности во имя короля и государства, - ведь «он всегда умел рядить щеголевато бессовестность и подлость в то, что свято». В ответ на возмущение Оргона, Дамиса, Клеанта, Эльмиры он коротко замечает, что в данных обстоятельствах самым святым для него являются интересы короля, которым может нанести тяжелый ущерб преступный Оргон.
Тартюфу не терпится выполнить свой «долг» и увидеть Оргона арестованным. Но его верноподданническое рвение не было оценено монархом, который повелел арестовать не Оргона, а самого Тартюфа»[9].
«Тартюф и Мольера действует под маской «святоши», потому что реакция охотней всего прикрывалась формой религиозной догматики; но цель драматурга была шире, чем простое обличение двоедушия церковников. На примере религиозного ханжества Мольер обличал гнусную механику любого – политического и морального – приспособленчества, когда убита совесть и пущена в ход заученная фразеология «благих намерений»…»[10].
Список использованной литературы:
1. Гликман И. Д. «Мольер», М. – Л. 1966.
2. Обломиевский Д. Д. «Французский классицизм». М. 1968.
3. История зарубежной литературы 17 века. Под ред. З. И. Плавскина. М. «Высшая школа» 1987
4. Гриб В. Р. Расин. Мольер. В кн. Гриб В. Р. «Избранные работы. Поэтика». М. 1989.
5. Бояджиев Г. Вступительная статья. «Жан - Батист Мольер. Комедии» БВЛ
«Художественная литература». М. 1972.
[1] Гликман И. Д. «Мольер», М. – Л. 1966. С. 358
[2] Гликман И. Д. «Мольер», М. – Л. 1966. С. 373
[3] Гликман И. Д. «Мольер», М. – Л. 1966. С.160-161
[4] Обломиевский Д. Д. «Французский классицизм». М. 1968. С. 221
[5] История зарубежной литературы 17 века. Под ред. З. И. Плавскина. М. «Высшая школа» 1987. С. 113-114
[6] Обломиевский Д. Д. «Французский классицизм». М. 1968. С. 221 - 224
[7] Обломиевский Д. Д. «Французский классицизм». М. 1968. С. 238-239
[8] Гриб В. Р. Расин. Мольер. В кн. Гриб В. Р. «Избранные работы. Поэтика». М. 1989. С.376-377
[9] Гликман И. Д. «Мольер», М. – Л. 1966. С. 172-179
[10] Бояджиев Г. Вступительная статья. «Жан - Батист Мольер. Комедии» БВЛ «Художественная литература». М. 1972. С. 17