Оболенский самым активным образом участвовал в разгоревшемся принципиальном споре о Л.Н. толстом – художнике и философе. Не остались безучастными к этой полемике и сотрудники «Русского богатства».
Настоящая дипломная работа посвящена исследованию и обобщению того, что было высказано на страницах журнала о Л.Н. Толстом. Она состоит из введения, трех глав и заключения. Введение содержит в себе информацию о специфике темы, о круге ее интересов: имеется в виду характер журнала «Русское богатство» в период 18831891 гг., личность его главного редактора Л.Е. Оболенского, неслучайное появление Л.Н. Толстого на страницах журнала как в качестве беллетриста, так и объекта острой полемики, причиной которой послужило и его творчество, и публицистические трактаты, раскрывающие суть его философского учения. Поэтому весьма логично содержание глав. Первая из них посвящается откликам критиков «Русского богатства» на художественные произведения Л.Н. Толстого, обновленные изменяющимся писательским взглядом на мир. Ими стали повесть «Смерть Ивана Ильича» и драма «Власть тьмы». Во второй главе содержится анализ работ Л.Е. Оболенского, которые носят исследовательский характер новой мировоззренческой концепции Л.Н. Толстого, нашедшей свое выражение в публицистике писателя. В своих статьях критик создает масштабную картину философских поисков и находок Л.Н. Толстого, рассматривая причину духовного кризиса, период безверия и, наконец, обретение им веры и смысла жизни. Взятую на себя роль защитника «опального» писателя журнал с достоинством выполнял, чем вызвал глубокое недовольство литературной общественности. Сыпались упреки, на которые нужно было отвечать. Поэтому практически все статьи журналистов «Русского богатства» носили характер ответа на тот или иной выпад. Предметом обсуждения в третьей главе стала именно эта сторона деятельности журнала.
В «Заключении» речь идет о том, что позднее творчество Л.Н. Толстого не получило адекватной интерпретации среди его современников. Л.Е. Оболенский был из тех немногих, кто стал в этом плане исключением. Надо сказать и о том, что другие сотрудники журнала «Русское богатство», тоже оставили интересные трактовки художественного и философско-публицистического наследия Л.Н. Толстого.
Глава первая
Творчество Л.Н. Толстого в интерпретации критиков «Русского богатства» 1883–1891 г. («Смерть Ивана Ильича», «Власть тьмы»)
Л.Н. Толстому, как личности и, главное, как писателю уделялось огромное внимание на страницах журнала “Русское богатство”. По количеству публикаций, ему посвященных, видно, что первостепенный интерес вызвали толстовские воззрения на тот или иной вопрос, и особенно его философия. Работ, которые бы интерпретировали непосредственно литературное творчество писателя, на страницах «Русское Богатство» появилось сравнительно немного. Я имею в виду на страницах «Русского богатства». Это критические этюды А. Лисовского и Дм. Струнина, а также рецензия Л. Е. Оболенского, выступившего под псевдонимом «Созерцатель» на критический отзыв Г.И. Успенского о «Власти тьмы», фельетон которого был напечатан в «Русских ведомостях», но редактор журнала “Русское богатство” счел необходимым отозваться на его появление, потому что выход драмы Толстого Л.Е. Оболенский отметил ранее в разделе своего журнала «Новые книги», где писал: «Этой драме мы посвятим особую статью, ибо ее художественные и психологические достоинства заслуживают обширного разбора, невозможного в короткой библиографической заметке. Такого разбора драма заслуживает еще и потому, что она едва ли будет понята и оценена по достоинству нашей критикой, <…> отвыкшей от крупных и выдающихся явлений <…>. И ничего удивительного, если она найдет в драме великого писателя ничего, кроме «непозволительного реализма»1.
Этюды А. Лисовского и Дм. Струнина посвящены рассказу «Смерть Ивана Ильича». Авторы с восхищением говорят об этом произведении. Интерес же к «Смерти Ивана Ильича» можно объяснить прежде всего тем, что основные проблемы, поставленные в рассказе, являются главнейшими вопросами человеческого бытия.
Статья А. Лисовского «Смерть Ивана Ильича»2 была напечатана в первом номере «Русского богатства» за 1888 год. Главная задача автора заключалась в том, чтобы показать соотношение художественного и этико-философского в рассказе. С самого начала А. Лисовский заявляет, что «рассказ «Смерть Ивана Ильича» резко выделяется среди других произведений графа Льва Толстого». Он пишет: «Это не художественное произведение, как прежние романы и рассказы Толстого, и не нравоучительное произведение, как позднейшие его рассказы и сказки. Или, лучше сказать, этот рассказ одновременно и художественное, и нравственное произведение, нечто гармонически целое и необыкновенно законченное» (С. 180). В связи с этим упоминается и драма «Власть тьмы», с появлением которой смолкли все споры о гибели таланта Толстого, об его отречении от поэтического творчества. Случилось нечто поразительное: «узко задуманная нравоучительная драма из народного быта, предназначенная для народного театра, стала необыкновенно широкою, заблистала несравненными красотами» (Там же). А. Лисовский подчеркивает, что писатель-проповедник и писатель-поэт «не спорят за первенство и преобладание, но идут к одной цели»: к правде. «Чем глубже поэт раскроет душевный мир этого человека, чем лучше, образнее, живее изобразит горькие предсмертные размышления и ощущения его, – тем пустота прожитой жизни будет разительнее показана, тем цель проповедника достигается сильнее» (С. 181).
Действительно, нет судьи более строгого и неумолимого, чем сам человек. Критик полагает, что для Толстого было неважным противопоставление жизни пустой и бессмысленной и жизни, имеющей возвышенное стремление, главное-это анализ душевного состояния человека, «проживающего без смысла и без сознания свою жизнь и поставленного тяжкою болезнью и ожиданием смерти лицом к лицу с вечным вопросом о тайне жизни» (Там же). Он не согласен и с тем, что для проповедника было главным встать на его место, для поэта - изобразить настроение. И то, что Толстой достиг своей цели, А. Лисовский полагает, дает возможность назвать этот рассказ «беспримерным в истории русской литературы» и признать «торжеством реализма и правды в поэзии». То же, что внимание читателя поглощается внутренней стороной произведения в ущерб внешней, позволяет назвать его «лучшим произведением человеческого духа». Далее автор статьи обращается к содержанию рассказа, суть которого, как он выразился в заключение своей работы, скрывается в «перерождении человека приличий в человека совести». Человек приличий живет, руководствуясь законами современного общества, главный из которых: жить легко, весело и приятно. А личные духовные устремления, желание заботиться о ближних, даже размышления о смысле жизни, и тем более о болезни и смерти, в высшей степени оказываются неприличными. Но именно закат человеческой жизни, по сути, всю ее освещает. «Жизнь встретилась со смертью, загадка с загадкой, и из встречи этих двух великих загадок родился свет, понимание» (С. 192). Надо сказать, что перерождение человека происходит не сразу. И это связано с загадкой смерти. А. Лисовский по следам Л.Н. Толстого размышляет о ее особом значении: «Что такое жизнь, развивающаяся широко, шумно, пестро и вдруг прекращающаяся, обращающаяся в ничто? Куда денется этот мир ощущений, в центре которого стою я, когда моя жизнь прекратится?» (С. 193). И как следствие возникает вопрос: «А стоит ли жить, если все равно смерть?» Автор статьи видит три возможных пути разрешения этого вопроса: либо предаваться апатии и отчаянию, либо сказать «нет», что значит «осудить природу, ежеминутно рождающую для жизни миллионы новых существ, значит признать непостижимое бессмысленным» (Там же), и третьим ответом будет «да», но надо жить не для себя, а для других, «жить в человечестве». «Стоит возводить здание, но не собственного счастья, обреченное на смерть, а великое здание счастья рода человеческого, которое никогда и ничем не будет разрушено. Для этого не нужно отрекаться от себя, от своего счастья. Для этого нужно гораздо меньше, нужно возлюбить ближнего, как самого себя» (Там же). Именно этот третий ответ и есть, по Толстому, смысл жизни человека. К нему-то приходит и Иван Ильич. До этого все его существо страдало, гибло, шло «к мучительному, бессмысленному концу». Теперь страдает «ничтожная песчинка» – тело Ивана Ильича.
А. Лисовский называет Толстого «поэтом смерти», но не той, что означает «вечный застой», «всеобщее онемение», «остановку в великой машине природы», а той, что является «сеятельницей жизни, носящей в себе семена нравственно здоровой, разумной, ясной и счастливой жизни» (С. 195).
И в заключение автор «критического этюда» очень точно указывает на сходство «людей приличий» толстовского рассказа с людьми современного общества. Толстого укоряли в индифферентизме и пассивности, в его воззрениях обнаруживали некую фатальную неизбежность. Критик обличает, что современная жизнь в самых общих ее выражениях характеризуется «крайним развитием пассивности, индифферентизма, страдание существует наряду с самым беспечным весельем» (С. 195). И те святые вещи, которые сохранились, но «таятся скрытно и незаметно», становясь общесоциальными, извращаются: «милосердие превращается в филантропию, труд – в эксплуатацию». А. Лисовский задается риторическим вопросом: «Кто же индифферентен? Человек совести или человек приличий?». Можно и перефразировать критика: Лев Толстой или его обвинители? В статье на вопрос нет прямого ответа. Автор дает возможность читателю еще раз подумать над собственным смыслом жизни. Финальная строка статьи подводит своего рода философский итог: «С тех пор, как человечество помнит себя, люди совести, меньшинство, борются и спорят с людьми приличий, большинством. Сократа, человека совести, осудили на смерть и убили люди предания и приличий» (С. 197).