Известь белых стен пестрят…
Свежих лилий аромат
И слова твои простые.
( Книга "Вечер"; "Два стихотворения", 2, 1909, стр. 24).
Или:
Новогодний праздник длится пышно,
Влажны стебли новогодних роз,
А в груди моей уже не слышно
Трепетания стрекоз.
(Книга "Четки"; "После ветра и мороза было", 1914, стр.48)
и книгу "Подорожник", в составе которой лишь единожды упоминаются "благородные" цветы – розы, но они - "последние":
И в тайную дружбу с высоким,
Как юный орел темноглазым,
Я, словно в цветник предосенний,
Походкою легкой вошла.
( "И в тайную дружбу с высоким", 1917, стр.130).
В дальнейших стихах нет никаких цветов, а лишь трава:
Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи…
( "Эта встреча никем не воспета", 1916, стр.136).
Трава, выросшая на руинах любимой страны, в контексте стихов Ахматовой приобретает двоякую символику. С одной стороны, запустение таково, что "культурные" цветы не растут, и подорожник – символ гибели культурного уклада.
В течение нескольких веков центром культурной жизни России был (и остается по сей день) Петербург. Этот город выступает как "поле, где разыгрывается основная тема жизни и смерти и формируются идеи преодоления смерти, пути к обновлению и вечной жизни"[52].
"Петербург – центр зла и преступления, где страдание превысило меру и необратимо отложилось в народном сознании; Петербург – бездна, иное царство, смерть, но Петербург и то место, где национальное самосознание достигло такого предела, за которым открываются новые горизонты жизни, где русская культура справляла лучшие из своих триумфов, так же необратимо изменившие русского человека"[53].
О Петербурге писали многие: Пушкин и Гоголь как основатели Петербургского текста, традиции; Достоевский как ее гениальный оформитель, "сведший воедино в своем варианте Петербургского текста свое и чужое, и первый сознательный строитель Петербургского текста как такового"[54]; Андрей Белый и Блок как "ведущие фигуры того ренессанса петербургской темы, когда она стала уже осознаваться русским интеллигентным обществом"[55]; Ахматова и Мандельштам как свидетели конца и носители памяти о Петербурге, завершители Петербургского текста; Валенов как закрыватель темы Петербурга, "гробовых дел мастер"[56].
С другой стороны, подорожник – символ нетленных сил земли. Он, несмотря ни на что, пробивается сквозь толщу руин и завалов. Жизнь – вечна. А жизнь для поэта – это его творчество, которое не прекращается, не взирая на смерть, разлуку, потери, предательство, переворошенный быт, безысходное ощущение катастрофы – все то, что только может выпасть на долю человека, застигнутого сменой эпох.
Как уже было сказано, книга "Подорожник" дважды включалась Ахматовой в состав книги "Anno Domini" в качестве отдельного раздела. Первоначально пятая книга вышла под заглавием "Anno Domini MCMXXI" – в переводе с латинского языка "В лето Господне 1921".
Известно, что 1921 год являлся роковым для части русской интеллигенции. Люди, ранее ценимые своей страной, вдруг стали неугодными, они подверглись гонениям и расстрелам. И если рассматривать "Подорожник" в качестве одного из разделов книги "Anno Domini", то получим новое значение заглавного слова книги. Подорожник – это трава-лекарь, так как листья именно этого растения прикладывают к кровоточащей ране, если под рукой нет медикаментов. Возможно, давая такое имя книге, Ахматова пыталась любыми доступными ей средствами приостановить течение крови из ран, душевных и телесных, нанесенных временем ее поколению.
Со словом "подорожник" ассоциируются такие символы, как "дорога", "путь", "странствие". Здесь же, помня о важности религиозного начала в поэзии Ахматовой, можно говорить о таких священнодействах, как молитва и покаяние. Ведь не случайно истинно верующие люди преодолевают огромные расстояния для того, чтобы вознести молитву и обрести милость Бога через покаяние. Они стремятся к священным местам.
Проследим по тексту книги, как отражены данные символы в стихах Ахматовой.
Не все представители творческой интеллигенции согласились разделить свою судьбу с участью страны, как это сделала Ахматова. Поток эмигрантов был велик:
Ты – отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни и наши иконы,
И над озером тихим сосну.
( "Ты – отступник: за остров зеленый", 1917, стр.128).
Что же остается ей, верной своей голодной и разрушенной стране: только молиться за живых и оплакивать безвременно ушедших:
Да не страшны ни море, ни битвы
Тем, кто сам потерял благодать.
Оттого-то во время молитвы
Попросил ты тебя поминать.
( "Ты – отступник: за остров зеленый", 1917, стр.128).
Или:
Но разве я к тебе вернуться смею?
Под бледным небом родины моей
Я только петь и вспоминать умею,
А ты меня и вспоминать не смей.
( "А ты теперь тяжелый и унылый", 1917, стр. 131).
То, что Ахматова осталась в России, - это "испытание железом и огнем". Советская Россия ее не принимала, в среде же эмиграции восприятие Ахматовой было сложным и противоречивым. "В глазах многих она была и оставалась представительницей утонченного дворянского искусства, акмеисткой, звездой изысканных литературных салонов, свидетельницей и участницей пряной предсмертной эпохи, нашедшей в ее лирике свое высокое словесное выражение"[57].
Эмиграция ценила в ней главным образом то, что сохранялось, "будучи навечно запечатленным в стихе, от канувшего в Лету незабвенного прошлого"[58].
Ахматова одинока: ее ненавидят враги и осуждают, не понимая, друзья, единомышленники:
И вот осталась я одна
Считать пустые дни.
О вольные мои друзья,
О лебеди мои!
И песней я не скличу вас,
Слезами не верну.
Но вечером в печальный час
В молитве помяну.
( "И вот одна осталась я", 1917, стр.137).
Здесь обобщающий образ близких, любимых людей принимает лик птицы, (как в "Белой стае").
Или:
Еще недавно ласточкой свободной
Свершала ты свой утренний полет,
А ныне станешь нищенкой голодной,
Не достучишься у чужих ворот.
( "Теперь никто не станет слушать песен", 1917, стр. 138).
Образ ласточки – воспоминание о прошлом; сейчас же она – голодная, убогая странница, натыкающаяся на безразличие и жестокость окружающих.
Почему именно Ахматовой и ее поколению была уготована столь тяжкая судьба? Почему лучшие люди страны за провозглашенную в их стихах правду должны умирать? Действительно ли они оказались лишними для того нового уклада жизни, который складывался в России после революции?
Чем хуже этот век предшествующих? Разве
Тем, что в чаду печали и тревог
Он к самой черной прикоснулся язве,
Но исцелить ее не мог.
Еще на западе земное солнце светит,
И кровли городов в его лучах блестят,
А здесь уж белая дома крестами метит
И кличет воронов, и вороны летят.
( "Чем хуже этот век предшествующих? Разве", 1919, стр. 138).
Но "лирика Ахматовой отказывалась быть надгробным украшением. Как все живое, она продолжала жить, и ее цветущие побеги тянулись к солнцу, а не во тьму"[59].
"Да, жизнь может кончиться сегодня или через несчитанные годы, но ведь только пустые или несчастные дни поддаются унылому арифметическому действию"[60]. А годы, проведенные Ахматовой в своей несчастной стране в то время безысходности, не прошли впустую. Она молила Господа о прощении тех, кто виновен в бедах и горестях России, о помиловании тех, "кто бросил землю на растерзание врагам", в облике скиталицы, нищенки, плакальщицы ходила по дорогам разрушенных городов, созерцая полный крах культуры, оплакивая убиенных, моля о рае для них. Не напрасны эти труды, не зря Ахматова "черной нищенкой скитается" по уже чужой ей столице с "румянцем жарким и недужным", который "стерла богомольная печаль":
Дьявол не выдал. Мне все удалось.
Вот и могущества явные знаки.
Вынь из груди мое сердце и брось
Самой голодной собаке.
Больше уже ни на что не гожусь,
Ни одного я не вымолвлю слова.
Нет настоящего – прошлым горжусь
И задохнулась от срама такого.
( "Дьявол не выдал. Мне все удалось", 1922, стр. 143).
Эпиграфом к книге "Подорожник" является отрывок из "Посвящения" к поэме "Полтава" А. С. Пушкина. Тема "Подорожника", а именно: человеческая судьба в контексте истории – тесно переплетается с одной из тем поэмы "Полтава" (темой частного человека, раздавленного колесом истории). Мария – сильная и страстная женщина. Преодолев и религиозные препятствия, и проклятие родителей, и позор в глазах общества, она завоевывает себе счастье, но неожиданно и невинно погибает жертвой игры грандиозных и страшных исторических событий.
Кому адресовано "Посвящение" – до сих пор точно не установлено. Есть предположение, что Марии Волконской (урожденной Раевской), жене декабриста С. Н. Волконского, поехавшей за мужем в Сибирь.
Перед нами три трагических женских судьбы: Мария Мазепа, Мария Волконская и – сам автор "Подорожника" – Анна Ахматова. Все они по-своему патриоты. Мария Мазепа – любви и своего личного счастья. Мария Волконская, верная клятве, данной у Священного Алтаря, следует за мужем в таежную глушь. Анна Ахматова верна своей стране, давно забытой Богом и людьми. Эти женщины – настоящие, русские, способные на жертву ради своих идеалов.
Избрав в качестве эпиграфа строки из "Посвящения"
Узнай, по крайней мере, звуки,
Бывало милые тебе
Ахматова во главу книги ставит не только одну из важнейших тем своих стихов – тему памяти, но и сообщает в книге код, шифр, который знаком ее поколению, или другу / друзьям, или возлюбленному.