Общеобразовательное муниципальное учреждение
«Средняя школа №7 с углублённым изучением английского языка»
Сравнительный анализ стихотворений «Silentium!»
Ф. И. Тютчева и «Silentium» О. Э. Мандельштама.
Оглавление:
1. Вступление…………………………………………………………3
2. Анализ стихотворения «Silentium!» Ф. И. Тютчева……………..6
3. Анализ стихотворения «Silentium» О. Э. Мандельштама……..12
4. Заключение………………………………………………………..16
5. Список использованной литературы…………………………….17
Вступление.
Полоний. Что вы читаете?
Гамлет. Слова, слова, слова...
В. Шекспир. Гамлет
Обращаясь к анализу поэтических творений двух русских классиков, мне хотелось бы предварить свои размышления текстом Марины Цветаевой:
Да вот и сейчас, словарю
Предавши бессмертную силу –
Да разве я то говорю,
Что знала, - пока не раскрыла
Губ, той – за которой осколки…
И снова, во всей полноте,
Знать буду – как только умолкну.
Это отрывок из стихотворения Марины Цветаевой «Куст». Наверное, не найдётся такого поэта, который бы не испытал «страха смертного перед бумагой белой», разве что наловчившийся делатель рифмованных строк может быть уверен, что «допишет завтра», «кончит к сроку». Из записной книжки той же Марины Цветаевой (январь 1941 год): « Я никогда не просила у Бога – рифмы (это моё дело), я просила у Бога силы найти её, силы на это мучение.
Не: - Дай, Господи, рифму! – а: - Дай, Господи, силы найти эту рифму, силы - на эту муку. И это мне Бог давал, подавал».
«Силы на муку – найти рифму», хотя бы приблизиться своим поэтическим словом к выражению Тишины.
Той – можешь ничем, можешь – всем
Назвать: глубока, неизбывна.
Невнятности! Наших поэм
Посмертных – невнятицы дивной.
Невнятицы старых садов,
Невнятицы музыки новой,
Невнятицы первых слогов,
Невнятицы Фауста Второго.
Той – до всего, после всего.
Два стихотворения русских классиков – «Silentium!» Ф. И. Тютчева и «Silentium» О. Э. Мандельштама – тоже о Тишине, о молчании и о слове, изреченном поэтом. Тема – общая, но акценты у каждого свои.
Между двумя поэтами – столетие, но несмотря на это, Тютчев и Мандельштам вступают друг с другом в диалог.
Случайна ли творческая перекличка двух поэтов? Проблема, решаемая в их стихотворениях, не временная, то есть не одного поколения, и не временная, а вечная, постоянная. Эти два стихотворения о том, как оба поэта решают проблему, каждый по-своему.
Осип Мандельштам был внимательным и пристальным читателем Тютчева, о чём свидетельствуют его стихи, в первую очередь сборник «Камень». Название первого поэтического сборника О. Мандельштама «Камень» (1913 г.) недвусмысленно восходит к камню из тютчевского стихотворения «Probleme»: «Как он упал?..» Мандельштаму по душе второй из предложенных Тютчевым вариантов ответа: «…низвергнут мыслящей рукой». А раз так, то камень этот и есть слово, которое участвует во взаимодействии себе подобных, которое «гипнотизирует пространство».
Литературовед, поэт и фотограф Лев Горнунг тоже отмечает эту связь: «При чтении «Камня» возникало желание причислить Мандельштама не к акмеистам, а к русским лирикам прошлого века, к философской поэзии, прежде всего к Тютчеву».
Осип Мандельштам не перечитывал Тютчева, а знал его наизусть. Вот что он пишет:
Дайте Тютчеву стрекозу –
Догадайтесь почему,
Веневитинову – розу…
Ну а перстень? Никому.
Н. Я. Мандельштам, жена поэта, впоследствии писала: «Я так и не догадалась, что за стрекоза, которую он предлагает дать Тютчеву. У самого Тютчева есть сколько угодно мотыльков, но стрекозы нет и в помине. Может, в письмах?» Но жена поэта ошибалась, на самом деле есть у Тютчева стрекоза:
В душном воздуха молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы.
Узнав о том, что у Тютчева есть стрекоза, Н. Я. Мандельштам обрадовалась точности Мандельштама, но в текст своего комментария никаких поправок не внесла.
На это стихотворение и комментарий к нему я натолкнулся случайно, когда читал сборник стихотворений О. Мандельштама. Меня поразило это совпадение. Вероятно, это ещё раз доказывает неслучайность обращения О. Мандельштама к Тютчеву.
Анализ стихотворения «Silentium!» Ф. И. Тютчева.
Пожалуй, ни одному произведению Тютчева не было дано так много противоречивых толкований, как стихотворению «Silentium».
Буквой «Г» – «глубина» – на полях издания 1886 года пометил это стихотворение Лев Толстой, имея в виду не только глубину общечеловеческого содержания, но и глубину тютчевского лиризма, выразившегося в «Silentium!». Толстой пометил это стихотворение в «Круге чтения» 30 сентября в качестве эпиграфа к размышлениям, предлагаемым читателям в тот день: «Чем уединённее человек, тем слышнее ему всегда зовущий его голос бога». «В важных вопросах жизни мы всегда одни, и наша настоящая история почти никогда не может быть понята другими. Лучшая часть этой драмы есть монолог, или, скорее, задушевное рассуждение между богом, нашей совестью и нами. Амиель», «Паскаль говорит: человек должен умирать один. Так же должен и жить человек. В том, что главное в жизни, человек всегда один, то есть не с людьми, а с богом» – это цитаты Амиеля и Паскаля, приведённые тут же в «Круге чтения». Многообразию глубинных, потаённых смыслов тютчевского стихотворения нет конца.
Вот точка зрения К. Д. Бальмонта: «Тютчев понял необходимость того великого молчания, из глубины которого, как из очарованной пещеры, озарённой внутренним светом, выходят преображённые прекрасные призраки». По мнению К. Бальмонта, стихотворение «Silentium!»: о сущности творческого процесса, об акте творчества, трактованном с позиций идеализма.
В. Иванов: «слово перестало быть равносильным содержанию внутреннего опыта». Вослед за Вячеславом Ивановым – современный исследователь символизма и модернизма И. Ангере: «Тютчев предполагает, что мир, особенно невидимый, настолько многообразен и сложен, что для выражения действительных явлений жизни общепринятый человеческий язык слишком беден и что является причиной ложности нашей речи: “Как сердцу высказать себя? <…> Мысль изречённая есть ложь”».
Приступая к непосредственному анализу построения и выразительных средств стихотворения «Silentium!», оставшегося навечно в истории русской и мировой лирики в качестве одного из глубочайших постижений внутренней жизни человеческой души, оговорюсь, что так же, как и каждая эпоха создаёт своего Гамлета, каждое поколение по-своему читает и будет читать «Silentium!».
В качестве основного текста для анализа выбран текст «Современника» 1836 г., признанный основным в большинстве изданий стихотворений Тютчева:
Silentium!
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, -
Любуйся ими – и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,
Питайся ими – и молчи.
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, -
Внимай их пенью – и молчи!…
<1830>
«Каждое его стихотворение начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного
впечатления; вследствие этого… происхождения своего мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлечённою, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно», - писал Иван Сергеевич Тургенев.
В самом названии чувствуется торжественность, состоящая в том, что Тютчев назвал стихотворение не русским словом «Молчание», а латинским «Silentium!».
Среди лучших тютчевских стихотворений «Silentium!» имеет совершенно особую судьбу. Поэт не хранил черновиков, в изданиях его стихотворений раздел «Другие редакции и варианты» чрезвычайно беден; «Silentium!» – единственное произведение, дошедшее до нас в трёх редакциях. Редакции эти свидетельствуют не о тщательных поисках слова, а как бы о неполной небрежности автора, то ли смутно, по памяти воспроизводящего забытый текст, то ли вообще не нуждающегося в точной записи своего гениального творения.
«Молчи, скрывайся и таи / И мысли и мечты свои» – печатает Тютчев в «Молве» 1833 года. «И чувства и мечты
свои» – « Современник» 1836-го. «Пускай в душевной глубине/
Встают и кроются оне…» – «Молва». «Встают и заходят оне» - «Современник». «И всходят и зайдут оне» – «Современник» 1854 года. «Как звёзды мирные в ночи» – «Молва». «Безмолвно, как звезды в ночи» – «Современник». «Как звёзды ясные в ночи» – «Современник» 1854 года. Легко можно объяснить первую из перемен, «И мысли и мечты» на «И чувства и мечты». Может показаться чрезмерным количество сонорных в первых двух строках, особенно слогов: «мо», «мы», «ме», а отрывистое «ч» задаёт тон первой строфе. Остальные перемены объяснить труднее.
Такая свобода обращения с собственным текстом не была свойственна Тютчеву ни в ранний период его творчества, когда он переводил Горация, подражал Жуковскому и Батюшкову, увлекался Державиным, ни в поздний период 1850-1860-х годов, когда тютчевская лирика может быть сочтена одним из замечательных достижений русского реализма в лирике.
Восемнадцать строк поделены на три секстины. Каждая из трёх частей замкнута в себе – по смыслу, интонационно, синтаксически и музыкально. Связь частей – лишь в развитии
мысли. Единственная формальная деталь, которой поэт позволяет себе подкрепить, подчеркнуть единство трёх частей, - последние строки секстин:
Безмолвно, как звезды в ночи, -
Любуйся ими – и молчи.
…………………………………
Взрывая, возмутишь ключи, -