Образ персонажа создается не только речевой характеристикой. Выходя за рамки непосредственного языкового анализа, остановимся несколько подробнее на образе Выбегаллы. Надо отдать должное Стругацким: персонаж обрисован очень красочно. Профессор Выбегалло — жулик в науке. Но демагогия Выбегаллы связывается с такими, например, деталями, как чтение популярных лекции и контакты с прессой. И хотят того авторы или не хотят, но получается, что и чтение лекций, и публикации популярных статей по научной проблематике определяются одним — желанием стяжать дешевые лавры.
А. и Б. Стругацкие глубоко заблуждаются, когда пишут (в том же «Понедельнике»); «Дело в том, что самые интересные и изящные научные результаты сплошь и рядом обладают свойством казаться непосвященным заумными и тоскливо-непонятными». Ho свойство подлинных научных открытий состоит как раз в том, что они могут излагаться а самой разной форме, даже такой, какая доступна «непосвященным». Мнимое же открытие, напротив, требует только наукообразного изложения, ибо описание обычным литературным языком показало его несостоятельность. Односторонняя оценка отдельных явлений общественной жизни ведет к той самой демагогии, которую Стругацкие как будто стремятся разоблачить.
Герои Стругацких шутят в самых разных ситуациях и обстоятельствах. Даже когда проводится опасный и ответственный эксперимент, героя не покидает чувство сомнительного юмора: «Было слышно, как кто-то кричал звонким веселым голосом:— Шестой! Сашка! Куда ты лезешь, безумный? Пожалей своих детей! Отойти на сто километров, ведь там опасно! Третий! Третий! Тебе русским языком было сказано! Держись в своре со мной! Шестой, не ворчи на начальство! Начальство проявило заботу, а ему уже нудно!..» (Стажёры). Но «нудно» становится не только «шестому», но и читателю, когда он знакомится с другими высказываниями и распоряжениями начальника Кости: «Только не говорите мне, что вы не поняли! – закричал Костя. – А то я в вас разочаруюсь. Голубоглазый подплыл к нему (дело происходит в невесомости) и начал что-то шептать. Костя выслушал и заткнул ухо блестящим шариком. - Пусть ему от этого будет лучше. – сказал он и звонко закричал: - Наблюдатели, послушайте меня, я опять командую! Все сейчас стоят хорошо, как запорожцы на картине у Репина! Только не касайтесь больше управления!..» и т.д.
Именно в уста лихого Кости вкладывается неологизм, созданный по модели одесского жаргона: «..я скажу вам всё коротко и ясно, как любимой девушке: эти декламированные кое-какеры из нашего дорогого МУКСа на что-нибудь жалуются». Чтобы слово не прошло как-нибудь мимо читательского внимания, авторы снова возвращаются к нему в конце главы: «Вот они, люди, Юра! – (это уже говорит Юрковский, «Громовержец» и «Зевес», как его характеризует один из персонажей повести «Стажеры») – Настоящие люди! Работники. Чистые. И никакие кое-какеры им не помешают».
Остроумие - это обычно удел положительных персонажей. Но в общем они изъясняются языком литературным. Лишь в момент особо сильных волнений положительный герой рискнет сказать «дурак», а в самом крайнем случае — «сволочь». Но положительный герой может поддерживать разговор в тоне, выражаясь мягко, весьма игривом. При этом А. и Б. Стругацкие пользуются таким приемом: вводится персонаж, который участвует в какой-то отдельной сцене, отдельном эпизоде -— ни до, ни после этот персонаж в произведении никак не фигурирует, а к сюжетной линии не имеет ни малейшего касательства. Его задача — подавать реплики герою и провоцировать его на такие высказывания, которые отнюдь не повышают художественных достоинств произведения. Оказавшись в двусмысленном положении, герой, при всех своих несомненных высоких качествах, поддерживая беседу, вполне остается на «соответствующем уровне.
В повести «Хищные вещи века» передается разговор главного героя Ивана Жилина с некоей Илиной: «Она щелкнула зажигалкой и закурила...— Что вы здесь делаете?—Жду Римайера.— Да нет. Чего вас принесло к нам? От жены спасаетесь?—Я не женат, - сказал я скромно.— Я приехал написать книгу. — Книгу? Ну и знакомые же у этою Римайера... Книгу он приехал написать. Проблема пола у спортсменов - импотентов. Как у вас с проблемой пола? – Это для меня не проблема,— сказал я скромно. А для вас?». Здесь полупристойные высказывания облекаются в форму литературной лексики, зато в речи отрицательных персонажей попадаются слова и обороты, заведомо чуждые литературному языку: «Золотая молодежь вернулась к стойке бара, и скоро оттуда послышалось обычное: «Надоело... Скучища у нас тут. Марсиане? Ерунда, плешь... Чего бы нам отколоть, орлы?» (Второе нашествие марсиан).
Если по части острот в произведениях Стругацких наблюдается некоторое однообразие, то по части ругательств авторы более изобретательны. Ругаются опять-таки персонажи отрицательные или с отсталым мировоззрением: «Обломать этим вонючкам рога, - гремел он. - Дать этому дерьму копоти и отполировать сволочам мослы» (Второе нашествие марсиан); « - Гниды бесстыжие, - рычал он, - пр-р-роститутки... собаки свинячьи... По живым людям! Гиены вонючие, дряни поганые... Слегачи образованные, гады...» (Хищные вещи века. Поясним, что слово слегачи (слегач) вполне соответствует всей основной отборной лексике в приведенном отрывке и является самым страшным ругательством в стране, описанной и указанной повести).
Конечно, браниться в художественном произведении позволительно не только отрицательным персонажам, но и положительным. И шутить тоже. Но всякий прием в художественной литературе должен оцениваться как со стороны функциональной оправданности (на сколько он умён в речи данного персонажа, при данных обстоятельствах), так и со стороны «соразмерности и сообразности» во всей структуре произведения. Писатель не может оправдаться тем, что «так говорят в жизни». Разговорная речь – лишь материал, из которого автор создаёт диалоги и монологи.
Критика неоднократно указывала па новаторство Стругацких в жанре фантастики. Что касается языка, то это новаторство состоит не столько в создании новых приемов художественного изображения, сколько в усвоении приемов, уже существующих в советской художественной литературе. Во многих текстах и контекстах их повестей угадывается и стиль Л. Н. Толстого (в особенности синтаксиса), и стиль И. Ильфа и Е. Петрова (в почти дословном использовании некоторых сочетаний с определенной экспрессивно-эмоциональной окрашенностью, сравним: «абсолютно не на чем со вкусом посидеть» у И. Ильфа и И. Петрова — «абсолютно не на что со вкусом поглядеть» у А. и Б. Стругацких), и стиль А. Шварца (в частности речевая характеристика глуповатого Арканарского короля в повести «Трудно быть богом» очень близка репликам «голого короля» в пьесе Л. Шварца «Голый король»).
Многим повестям А. и Б. Стругацких свойственны и острота сюжета, и гибкость стиля, есть у них и удачные образы. Но популярность жанра ко многому обязывает писателя-фантаста: о его произведении судят по языку, и по содержанию, и по тем идеям, которые заключены в произведении.
III. Заключение
Что ж, полемика, споры, откровенное высказывание несовпадающих мнений стали в последнее время привычными явлениями нашей жизни, не только литературной, но и общественной. И разве нет в этом заслуги братев Стругацких, книги которых всегда внушали нам, что думать – не право, а обязанность человека? Да и на сегодняшнем, сложном и многообещающем этапе нашего развития творчество Стругацких остаётся в высшей степени актуальным. Ведь их книги, помимо прочего,- отличные «тренажёры» мысли, социального воображения, чувства нового. Они вновь и вновь напоминают нам о «неизбежности странного мира», помогают нам готовиться к встречам с будущим, которое ведь наступает с каждым новым днём.
Библиография
Сочинения
1.Собр. соч.: В 12 т. М., 1991-93; Куда ж нам плыть?: Сб. публицистики. Волгоград, 1991;
2.Стругацкие о себе, лит-ре и мире: Сб-ки за 1959-66, 1967-75, 1976-81, 1982-84. Омск, 1991-94;
3.Стругацкий Б. Больной вопрос: Бесполезные заметки//3везда. 1993, №4;
4.Попытка к бегству. Малыш. Волны гасят ветер: Пов. Сталкер: Лит. запись к/ф. М., 1997.
Литература
5.Черная Н. Через будущее о настоящем//Дружба народов. 1963, №4;
6.Р е в и ч В. Худож. «душа» и научные «рефлексы»//Молодая гвардия. 1965, №4;
7.Ефремов И. Миллиарды граней будущего/Комсомольская правда. 1966, 28 янв.;
8.Лебедев А. Реалистическая фантастика и фантастическая реальность//Новый мир. 1968, №11;
9.Бритиков А. Ф. Рус. сов. научно-фантастический роман. Л., 1970;
10.Щек А. В. О своеобразии научной фантастики Стругацких. Самарканд, 1972;
11.Урбан А. А. Фантастика и наш мир. Л., 1972;
12.Р е в и ч В. Позднее прозрение Рэда Шухарта/Книжное обозрение. 1976, №6;
13.Сербиненко В. Три века скитаний в мире утопии/Новый мир. 1989, №5;
14.Амусин М. В зеркалах будущего Лит. обозрение. 1989, №6;
15.Снегирев Ф. [Казаков В. Ю.] Время учи-телей//Сов. библиография. 1990, №1;
16.Пикник в муравейнике: Мат-лы круглого стола//Лит. газ. 1994, 23 нояб.;
17.К a j t ос h W. Bracia Strugacky: Zarys tworczosci. Krakow. Universitas, 1993.
18. В. Свинников «Блеск и нищета» «философской» фантастики// Журналист 1969, №9.
19. А. Воздвиженский «Продолжая споры о фантастике»// Вопросы литературы, 1981, №8.
20. С. Плеханов «Когда всё можно»// Литературная газета, 1989, 29 марта.
21. Ю. Котляр «Фантастика и подросток»// Молодой коммунист, 1964, №6.
22. А. Лебедев «Реалистическая фантастика и фантастическая реальность»// Новый мир, 1968, №11.
23. Л. Ершов «Листья и корни»// Советская Россия, 1969, 26 июня.
24. И. Бестужев-Лада «Этот удивительный мир…»// Литературная газета, 1969, 3 сентября.
25. www.abk.ru