При этом элемент чудесного, то есть собственно фантастика, перестаёт играть роль нравственную. Необычное остаётся на уровне сюжета, но не оно определяет позицию героя. Решающее значение приобретает нравоописание, изображение профессиональной и бытовой сфер. Научная фантастика неожиданно воскрешает традиции «натуральной школы», «физиологического очерка». Особенно характерно это для школы И. Ефремова, в том числе для А. Казанцева, В. Щербакова и Ю. Медведева. Научное предвидение, социальный прогноз сочетаются со стремлением разглядеть непонятное и соприкасающихся с ним людей во всех подробностях. Отсюда снижение поэтической образности и рост значения чисто технических деталей – таково требование этого жанра. Но настоящее искусство и тут не ограничивается разработкой научной модели мира. В центре внимания писателя – человек и его место в данной модели: роль творца или жертвы, случайного свидетеля или вдумчивого исследователя, искателя приключений.
Гейне писал, что мир кажется нам то пленительно юной красавицей, то ужасной брокенской ведьмой. Зависит это от того, через какие очки смотреть – выпуклые или вогнутые. Фантастика позволила человеку увидеть сразу обе стороны действительности, убедила, что мир похож и красавицу и на ведьму. Такое наблюдение многих озадачивает, лишает покоя.
Что делать – таков образ мира – и радующий и пугающий. Понимать его двойственность, принимать её смело и учит фантастика.
Каждое желание человека может исполнится. Но всегда ли это нужно? Прежде стоит взглянуть на последствия через разные стёкла.
Список литературы
·Русская и советская фантастика. Повести и рассказы. Москва, «Правда», 1989.
·Потомки Солнца. А. Платонов.
·А. Н. Толстой. Граф Калиостро.
·И. Ефремов. Собрание сочинений в шести томах. Москва, «Советский писатель», 1992.
[1] А. А. Григорьев. Искусство и нравственность. М., 1986, С.90.
[2] В. Г. Белинский. Собр. соч. В 9 т., Т. 7.–М., 1981. С. 544.