Но при всем бесконечном многообразии свадьбы игрались по одним и тем же законам. Сватовство, сговор, прощание невесты с родительским домом, свадьба в доме невесты, свадьба в доме жениха – вот те последовательные этапы, по которым развивалось свадебное действо.
Свадебный обряд начинался со сватовства. Присланные от жениха сват или сватья иносказательными приговорами, а затем и прямо объявляли о цели своего прихода. Родители должны были обдумать предложение, и если были согласны, то на сговоре закрепляли уговор о браке «рукобитьем», обсуждали день свадьбы и предстоящие хлопоты по совершению обряда.
На следующей, предсвадебной, неделе родители невесты готовились к свадьбе, а невеста, причитая, прощалась с родительским домом, со своей девической жизнью, с подружками. На девичнике подруги снимали с нее девичий головной убор (красоту, повязку, волю), расплетали ей косу, вели в баню, где невеста «смывала» свое девичество.
На следующее утро в дом невесты приезжал свадебный поезд с женихом. Гостей встречали, усаживали за стол, угощали. Вскоре выводили невесту и торжественно, на виду у всех собравшихся, передавали жениху. Отец с матерью благословляли молодых, после чего свадебный поезд увозил их к венцу.
После венчания свадебный поезд увозил невесту в дом жениха, где происходил продолжительный пир. Через несколько дней молодые должны были посетить родственников.
На этом свадебный обряд завершался.
Многие свадебные ритуалы по ходу свадьбы «пересказывались», «комментировались», «опевались» в песнях, причитаниях, приговорах. Весь этот комплекс свадебной поэзии создавал особую поэтическую действительность, свой сценарий действа. Этот поэтический сюжет свадьбы, отраженный в песнях и причитаниях, и представлен в данном разделе.
Поэтическая свадебная действительность отлична от того, что совершалось на самом деле, так сказать, от действительности реальной. Она трансформирует происходящие события; возникает фантастически-сказочный мир. В этом волшебном мире невеста - всегда лебедь белая, княгиня первображная; жених – сокол ясный, князь молодой; свекровь – змея лютая; чужая сторона (дом жениха) – «слезами полита»… Как в сказке все образы однозначны, да и сам обряд поэтически интерпретированный, предстает своеобразной сказкой.
Из-за гор высоких, из-за лесу темного, из-за моря синего поднималась туча грозная, гряновитая, с громами гремучими, с молниями палючими, с крупным частым дождичком, с бурею, с тяжкой метелицей. Из-под той то тучи грозной вылетало стадо серых гусей да серых утичек. Замешалась среди них лебедь белая. Стали они лебедь клевати, щипати, злато крылышко ломати. Закричала лебедь звонким голосом лебединым: «Не щипите меня, гуси серые, не сама я к вам залетела, занесло меня погодью, да великою невзгодью»…
Свадьба, являясь одним из самых значительных событий человеческой жизни, требовала празднично-торжественного обрамления. И если прочитать по порядку все причитания и песни, то, углубившись в фантастический свадебный мир, можно почувствовать щемящую красоту этого ритуала. Останутся «за кадром» красочные одежды, гремящий колокольцами свадебный поезд, многоголосый хор «песельниц», заунывные мелодии причитаний, звуки гармоней и балалаек – но поэтическое слово воскрешает боль и высокую радость того праздничного состояния души, которое уже ушло от нас.
Рабочий фольклор формировался с развитием пролетариата в России.
В XVIII столетии на первых уральских горнорудных заводах работали в основном каторжане и приписные рабочие из крепостных крестьян. И многие их песни («Ах, у нашего сударя света батюшки…»; «О се горные работы…»; «На разбор нас посылают…» и др.) – это скорее род песен тюремно-каторжных, ибо жизнь первых русских рабочих мало отличалась от жизни колодников. Ужасные условия непосильного труда, бесправие, беззаконие, преследование и обман со стороны начальства – основные темы рабочих песен XVIII – первой половины XIX века.
Рост рабочего самосознания во второй половине XIX столетия отражают песни, в которых ропот на хозяев заводов и фабрик перерастает в протест против самой системы угнетения. В песнях рабочих второй половины XVIII – конца XIX века все более и более распространяются мотивы революционные. В конечном счете, к началу ХХ века песни пролетариата превратились в песни борьбы с самодержавием.
Потому так быстро в рабочий фольклор вошли революционные песни литературного происхождения: «Последнее прости» Г.А. Мачтета, «Новая песня» (переделка «Марсельезы») П.Л. Лаврова, «Интернационал» в переводе А.Я. Коца, «Смело, товарищи, в ногу…» Л.П. Радина, «Варшавянка» и «Беснуйтесь, тираны» Г.М. Кржижановского, «Мы кузнецы» Ф.С. Шкулева.
Песни рабочих чем далее во времени, тем в большей степени сочинялись в диапазоне не традиционного не фольклорного, а – литературного мышления. Влияние культуры образованных сословий, распространение грамотности среди пролетариата, полный отрыв от деревенской жизни и природы – все это сказалось на поэтике рабочих песен.
Многие из них сочинены явно индивидуально, причем без опоры на традиционные песенные формулы крестьянского искусства, а с оглядкой на традиции литературные. Потому в большинстве песен рабочих строки рифмуются, лексика и образность изобилуют заимствованиями из «письменной» поэзии.
КАЛЕНДАРНЫЙ ФОЛЬКЛОР
Жизнь земледельца зависит от природы, и потому еще в глубокой древности люди старались на нее воздействовать. Появились обряды, целью которых было заклинать плодородие земли, хороший приплод домашнего скота, семейное изобилие и благополучие. Время совершения обрядов совпадало со сроками работ по выращиванию урожая.
С течением времени земледельческий календарь причудливо соединялся с календарем христианских праздников. Этот календарь представляет собой в кратком виде следующий комплекс.
- Зимние святки – с 25 декабря по 6 января (все даты даны по старому стилю).
- Рождество – 25 декабря.
- Святые вечера – с 25 декабря по 1 января.
- Васильев день – 1 января.
- Страшные вечера – с 1 января по 6 января.
- Крещение – 6 января.
- Масленица – восьмая неделя перед Пасхой.
- Весенне-летние праздники.
- Сороки – 9 марта; день весеннего равноденствия.
- Пасха – первое воскресенье после первого весеннего новолуния (между 22 марта и 25 апреля).
- Егорьев день – 23 апреля.
- Летние святки – русальская, или семицкая, неделя, седьмая неделя после Пасхи.
- Семик – четверг на русальской неделе, седьмой после Пасхи.
- Троица – воскресенье на русальской неделе, седьмое после Пасхи.
- Аграфена Купальница – 23 июня.
- Иван Купала – 24 июня.
- Петров день – 29 июня.
В каждый из праздников совершались определенные обрядовые действия и пелись приуроченные к этому празднику песни. Цель всех обрядов и песен была одна – способствовать жизненному благополучию крестьян. Потому календарным песням свойственно не только торжество смысла, но и определенное единство музыкального напева.
Зимние святки были шумным и веселым праздником. Молодежь обходила все дома в деревне со святочными песнями. Жгли костры, рядились, собирались на игрища, устраивали посиделки, девушки гадали. Праздничная атмосфера святок описана в знаменитой балладе В.А. Жуковского «Светлана», в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин», в рассказе Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством».
Зимние святки начинались с колядования. Парни и девушки ходили по деревне и у каждого двора «кликали» Коляду. Песни, исполнявшиеся при этом, в разных местах России назывались различно: колядки, овсени или виноградья. Хозяевам дома песней желали жизненных благ и требовали вознагражденья. Песни адресовались либо всей семье (всему двору), либо отдельно хозяину или хозяйке, были специальные песни для парня-жениха и для девушки-невесты. В песне рассказывалось о приходе Коляды или Овсеня (в припевах часто – Таусень) – существ, похожих на человека. Даже о самих христианских праздниках говорили как о живых людях: по мосточку, срубленному Овсенем, и приходят «три братца» – Рождество, Крещенье и Васильев день. Коляда и Овсень – мифологические персонажи песен – должны были принести крестьянам обильный урожай и домашнее счастье.
Девушки в святочные вечера гадали. Гадания были разные, их было много. Некоторые из них сопровождались подблюдными песнями. «Ставят на стол четыре блюда, покрытые полотенцами или платками. В одно блюдо кладут уголь, в другое печину, то есть кусок сухой глины от печки, в третье – щетку, в четвертое – кольцо.
Гадающая девушка вынимает из блюда судьбу свою; ежели вынет уголь, то ей предстоит дурная участь; ежели печинку, то смерть; ежели щетку, то будет у ней старый муж; и ежели вынет кольцо, то будет жить в радости и муж будет молодой». [1]
Песни святочных гаданий предвещали судьбу: богатство или бедность, скорую свадьбу или вечное девичество, удачное и несчастное замужество, разлуку, дальнюю дорогу, смерть.
Масленица – следующий после зимних святок крупный праздник в деревне. Масленицу праздновали в течение недели, шумно, разгульно, весело. Это были проводы зимы. На масленицу устраивались пиры с непременными блинами, катанье с ледяных гор, кулачные бои, катанье на тройках. Величали молодых, поженившихся в этом году, поминали умерших, обходили дворы с масленичными песнями, в которых желали хозяевам урожая и изобилия.
В праздновании масленицы участвовали люди всех возрастов, но особенную роль играли дети. В одних местах было посылать ребятишек с первовыпеченными блинами на огород, где они, скача верхом на кочерге, кричали бы: «Прощай, зима сопливая! Приходи, лето красное! Соху, борону! И пахать пойду!» В других местах дети бегали накануне Масленицы с лаптями по деревне и всех, кто возвращался из города, спрашивали: «Везешь ли Масленицу?» Отвечавших отрицательно колотили лаптями. В некоторых губерниях именно мальчишки открывали праздник, строя ледяные горы и приветствуя Масленицу ритуальными приговорами. Наконец, в последний день праздника дети бегали иногда по деревне от избы к избе и требовали блинов особыми песенками. За поданный блин они показывали хозяйке куклу Масленицы, что сулило урожай.