«Я был пехотой в поле чистом,
в грязи окопной и в огне.
Я стал армейским журналистом
в последний год на той войне…
Но если снова воевать…
Таков уже закон:
пускай меня пошлют опять
в стрелковый батальон.
Быть под началом у старшин
10 Литература № 46/1998.
хотя бы треть пути,
Потом могу я с тех вершин
в поэзию сойти11.
Его задачей было уберечь непосредственную достоверность пережитого. В этом была его принципиальность, его требовательность к себе.
Стихи Гудзенко-исповедь «сына трудного века», молодого солдата Отечественной войны. Поэт, как и многие тысячи его сверстников, почти мальчиков, что «начали в июне, на заре», «был пехотой в поле чистом, // в грязи окопной и в огне». Гудзенко и пишет в стихах о том, что видели они все и что пережил он сам: о первом бое, когда «выл над соснами металл», и о «черных трупах» полусожженных однополчан, лежавших на окраине только что отбитого у врага села, об изрытом минами и почерневшем от минной пыли снеге и подорванных «рельсах, согнутых улиткой», о том, как, «горят мосты и рушатся настилы, // и тонут кони в бешенстве реки», как «бросали врукопашную пыльные, поррепанные роты», о горьких дорогах отступления и погибшем в Праге после победы майоре12.
Только тот, кто сам поднимался в атаку под пулеметным и минометным огнем и перебегал через улицу в багровой пыли от только что разорвавшегося снаряда, кто, прижавшись к земле, лежал под
11,12 Литература 3 46/1998.
бомбежкой, проклиная голубое, безоблачное небо, кто ломал последний сухарь, чтобы поделиться с товарищем, мог с такой точностью и выразительностью передать чувства и мысли солдата переднего края, изо
дня в день жившего рядом с постоянно подстерегавшей его смертью: «ведь самый страшный час в бою - // час ожидания отаки»; «Мне кажется, что я магнит, // что я притягиваю мины»; «У нас окопное терпенье - // мы все смогли перетерпеть»; «когда идут в атаку писаря, // о мертвых не приходят извещенья»; «пять шагов до соседнего дома - // все равно что пятнадцать миль»; «В эту степь, // где травы, как шинель, // выцвели от ветра и огня».
Как часто в стихах Гудзенко встречаются слова «окоп», «окопный»: «окопная верность», «окопное терпение», «окопный ржавый след», «в грязи окопной», «в окопе заметенном». Это не случайно: они рождены суровым, выстраданным, большой кровью оплаченным опытом солдата-окопника. Не случайно его поэтические ровесники в своих воспоминаниях, как сговорившись, называют Гудзенко своим «лидером». Василию Субботину – одному из поэтов этой плеяды – в последний год войны на фронте попал в руки номер журнала «Знамя», в котором было напечатано стихотворение Гудзенко «Перед атакой». «Это стихотворение, - вспоминал Субботин, - было знаменательным для всей нашей поэзии о войне. И, должно быть, влияние его сказалось на многих стихах очень многих поэтов»13.
Не всем, однако, «окопная правда», в верности которой Гудзенко видел свой высший долг, была по душе.
В 1942-м году создаются новые стихи Семена Гудзенко такие, как «Товарищи», «Первая смерть», да и многие другие в которых автор пишет о своих ровесниках на войне, фронтовых друзьях –это самая сокровенная тема в поэзии Гудзенко.
«У могилы святой
встань на колени.
Здесь лежит человек
твоего поколенья.
Ни крестов, ни цветов,
не полощутся флаги.
Серебрится кусок
Алюминевой фляги…»14
Высоко ценивший дружбу, сам умевший дружить, он писал: « Я сына верно дружить научу». Одно из самых известных стихотворений поэта так и называется – «Баллада о дружбе».
Послевоенная судьба Гудзенко – и человеческая, и творческая – была непростой и нелегкой.
13 Литература № 46/1998.
14 Семен Гудзенко. Стихотворения. Москва, «Современник»,1985.
«Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Расцвели и опали… Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
Нам досталась на долю нелегкая участь солдат.
Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
тот поймет эту правду, она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском…
Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над бугом мосты…
Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели.
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.»15
Спустя пять лет, уже по окончании войны, когда появляются стихи
15 60 лет советской поэзии. Собрание стихов в четырех томах. Москва, «Художественная Литература», 1977.
и на иные темы, поэт скажет о себе:
«У каждого поэта есть провинция.
Она ему ошибки и грехи,
все мелкие обиды и провинности
прощает за правдивые стихи.
И у меня есть тоже неизменная,
на карту не внесенная, одна,
суровая моя и откровенная,
далекая провинция –
Война…»16
После войны Гудзенко в поисках новых впечатлений, новых тем много ездил по стране, писал об увиденном и услышанном, но удач было немного – беглые наблюдения командировочного, человека со стороны не рождали вдохновения, не высекали поэтического огня.
Когда у Семена Петровича родилась дочь Катюша, он пишет полное нежности стихотворение. Светлыми тонами проникнуты стихи его о природе, они не похожи на суровую повесть о войне.
Активность натуры Семена Гудзенко врывалась в стихи, постоянно проявлялась в жизни. Любящий дальние дороги, быстро и добросердечно сходящийся с людьми, становящийся мгновенно душой того общества, в
которое попал, он отличался в то же время удивительным вниманием к
16 Семен Гудзенко. Стихотворения. Москва, «Современник»,1985.
каждому человеку, с которым довелось соприкоснуться, всегда готов был прийти на помощь и делал это умело и просто17.
У Семена Гудзенко нет гимнов и од, славящих великих и мудрых.
Он остался поэтом, рожденным войной. Гудзенко, как и другие поэты фронтового поколения, еще ни о чем, кроме войны, писать не мог, новое время еще не было пережито, не стало, как война, почвой и судьбой.
Переход к мирным темам был прежде временным, принудительным. Его все еще не отпускало пережитое на фронте, на переднем крае, в боях – там было главное дело его молодой жизни. Известную формулу Маяковского (изрядно затасканную от частого употребления): «Я ж \ с небес поэзии \ бросаюсь в коммунизм» - Гудзенко, напоминая о том, что он «был пехотой в поле чистом, \ в грязи окопной и в огне», дерзко переворачивает: «Быть под началом у старшин \ хотя бы треть пути, \ потом могу я с тех вершин \ в поэзию сойти». Там, на войне, в стрелковом батальоне, сложились его основополагающие нравственные представления – не умозрительные, а вынесенные из жестоких испытаний, проверенняе ини. Их истинное он познал и усвоил еще в сорок втором – курс в этой суровой школе жизни был ускоренный:18
«Я все это в памяти сберегу:
и первую смерть на войне,
17 Литература народов СССР. Москва, «Просвещение», 1974.
18 Литература № 46/1998.
и первую ночь,
когда на снегу
мы спали спина к спине.
Я сына
верно дружить научу, -
и пусть
не придется ему воевать,
он будет с другом
плечо к плечу,
как мы,
по земле шагать.
Он будет знать:
последний сухарь
делится на двоих…»19
Незадолго до кончины, тяжело болея, Гудзенко написал несколько прекрастных стихотворений – он снова, как в войну, оказался на смертельном рубеже, между жизнью и смертью. Это родило их высокое эмоциональное напряжение, определило образный строй. Пережитое на фронте органически вплетается в эти стихи: «Жизнь мою спасали много суток \ в белом, как десантники, врачи» ; «На Большую землю выносили \ сквозь больницы глушь и белизну» ; «Как без вести пропавших ждут, \
19 Семен Гудзенко. Стихотворения. Москва, «Современник», 1985.
меня ждала жена» ; «Но я, как на войне солдаты, \ боюсь загадывать вперед »20
Одно из первых написанных после Победы стихотворений Гудзенко начиналось так:
«Мы не от старости умрем, -
от старых ран умрем…»21
Семена Гудзенко не стало в феврале 1953-го года. Константин Ваншенкин вспоминает морозный снежный день, похороны на Ваганьковском кладбище, а далее говорит: «Гудзенко сказал в одном из своих самых известных стихотворений:
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели…
Но все равно жалко» 22
Было ему всего тридцать лет. Малый срок был ему отпущен для поэтической работы. Но в богатейшей антологии поэзии, вызванной к жизни Великой Отечественной войны, его стихи составили одну из первых, очень ярких и очень важных глав.
«.. Я сегодня весь вечер буду,
Задыхаясь в табачном дыме,
Мучиться мыслями о каких-то людях,
209 Литература № 46/1998.
21 Литература № 18/1998.
22 Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь . Москва, 2000
Которые на заре или ночью
Неожиданно и неумело
Умирали,
недописав неровных строчек,
Не долюбив,
не досказав,
не доделав.» 23
(Б.Смоленский)
23 Литературное наследство. Советские писатели на фронтах Великой Отечественной Войны.
Москва, «Наука», 1966
Литература
1. Литература № 18/1998. Статья Маргариты Кертес «Нас не нужно жалеть»;
2. Литература № 46/1998. Статья Лазаря Лазарева «Я был пехотой в поле чистом…»;
3. Литературное наследство. Советские писатели на фронтах Великой Отечественной Войны. Москва, «Наука», 1966;
4. Литература народов СССР. Москва, «Просвещение», 1974;
5. Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000;
6. Сборник стихов Ю.Друниной, 1948;
7. Семен Гудзенко. Стихотворения. Москва, «Современник2, 1985;
8. 60 лет советской поэзии. Собрание стихов в четырех томах. Москва, «Художественная Литература», 1977.