В.В.Колесов
Русская идея: мысль и дума
В наших лекциях мы не раз говорили о преобладающем типе русского миросозерцания, как оно сказывается с начала XV в. это реализм неоплатонического типа. Культура вербального характера опирается на данные языка, зависит от языка, от с л о в а, которое понимается как Логос - это единство знака, идеи и вещи.. В центре мировоззрения находится слово, и задача в том, чтобы помысленную идею согласовать с её субстратом, с вещным миром. Идея так же реальна, как и обозначенная ею вещь. Более того, идея является той духовной энергией, которая и создаёт вещный мир, осветляя его этически и аксиологически - нравственно и ценностно. Таков и классический русский реализм как художественное направление в литературе и искусстве. Это не натурализм в правдоподобном изображении мира, но и не мистические отвлеченности авангардизма. Идеальное и реальное согласованы в художественном дискурсе, и идея, явленная в тексте, важнее описываемых событий и лиц. В этом тоже отличие русской ментальности от западноевропейской, номиналистически прагматичной. Там место духовности Логоса занимает позитивистское рацио.
Понятно, что для русского реалиста идея становится прямо идеей фикс. Всякая идея вообще, и чем она отвлеченней от мира, тем притягательней. Она становится светочем жизни, но с одним условием: она этически чиста. Идея идеальна, и русское слово идеал выражает представление об образце-мечте (как говорил Владимир Даль). Для русского понимания идеи как идеальной цели характерно сведение любой возможности к высшему её проявлению. "Качество" может быть и плохим и хорошим - но определение качественный всегда означает высшее, наилучшее качество. Масштаб может быть крупным и мелким, но масштабный всегда неимоверно огромный. Идея тоже может быть разного свойства, но идеальный всегда прекрасен в своем совершенстве. Иначе прилагательное не могло бы выступать в роли абсолютного выражения содержания понятия, представленного аналитически: качественный товар, масштабная идея, идеальный муж.
Когда говорят о "русской идее" - мифическом создании ума, - которое одни порицают, а другие возносят, следует иметь в виду эту особенность русской ментальности. Русская идея в таком смысле есть самое общее, наиболее масштабное, качественно идеальное представление о счастье и жизни. Выражение-понятие русская идея выставил писатель Федор Достоевский, который саму идею высказал просто: "чтобы всем хорошо было!" Высшее проявление идеи как всеобщего идеала, недостижимая мечта, но ради которой и следует жить, идея всечеловечества. Владимир Соловьев этот призыв понимал как утверждение идеала общей правды и прогресса в христианском смысле. Он говорил твердо: "Русский народ не пойдет за теми людьми, которые называют его святым только для того, чтобы помешать ему быть справедливым". А справедливость - основная идея русской ментальности.
Другие толкования русской идеи сомнительны. Они либо не идеальны, либо не ценностны. Многие обвиняют "русскую идею" в том, в чем сами, по-видимому, порочны; например, в гегемонизме и глобализме. "Вор кричит: -Держите вора!".
Реализм, исходящий из слова как всеобщей меры, призывает высветлить вещную плоть предметного мира. Слово для реалиста таково, что вбирает в себя различные формы - внутренние, и внешние, и содержательные. Символ русского слова - матрешка. Одну за другой вскрываем одно-образные фигурки, и каждая точно та же, но меньше размером. А внутри их всех нет ничего -темная бездна концепта, который и создал их всех, сам через них оплотняясь в словесной форме.
Русская мысль постоянно возвращалась к формуле Декарта cogito ergo sum (мыслю, следовательно существую) и полагали, что русское сознание примирилось бы только с обратным утверждением: sum ergo cogito - потому что лишь слово соединяет мысль и мыслящего, cogito и sum.
Именно слово опредмечивает в идее всё вокруг. Грамматические категории рода, числа, падежа построяют в нашем сознании предметность. Академик Буслаев говорил, что "отвлеченное и неясно представляемое язык отмечает большею частью средним < родом", потом об этом писали многие. Что? - это... оно... такое., самое. Отвлеченный смысл имени в среднем роде определяется также суффиксом: ушко, дельце, солнышко с эмотивным значением, умение, свойство, движение с отвлеченным. Мужской и женский род стали условным обозначением мира конкретных вещей и собирательно идей. На примере слов типа зал, рельс мы это уже видели, все конкретные -вещно мужского рода. Но отвлеченные и символичные ~ слова женского рода: вера, надежда, любовь... даже стыд в известный момент обернулся совестью, изменив родовую характеристику. Абстрактность идеи в самом общем виде обычно предстает как форма собирательно женская.
Опредмечивание мира в слове имеет множество форм. Обычно это делается с помощью суффикса -к-, который способен создать имя из любой части речи, начиная с глагола (перестроить > перестройка ) и кончая частицами (авось > авоська 'сетчатая сумочка, которую берут на всякий случай!). Опредмечивается не мир -мир предметен. Опредмечивается идея в мыслимом образе мира. И тут возникают две возможности: логико-терминологическс.;л и образ-но-символических. В первом случае однозначность поверхностного значения в понятии, во втором многозначность несводимых к общему виду конкретных значений - глубинный смысл символа. Русская ментальность выбирает второе.
Русские философы никогда не исходят из рассудочного понятия . Основным героем их интуиции является символ - образное понятие, и русскую философию не случайно называли "философией образа". Конкретное и образное русская ментальность предпочитает умственно рационалистическому. Поскольку оно - образное, в нем нет расклассифицированной единичности. Толкование конкретного как материально единичного вытекает из номиналистического взгляда эмпирика и полностью соответствует современному научному позитивизму. Русская ментальность - не ratio, но и не односторонний сенсуализм, хотя многие пытались показать наличие этого в русском сознании: "всё хочет пощупать", как и раньше говорили о протопопе Аввакуме ("всё хочет понюхать"), а позже о Василии Розанове ("всё хочет
полизать"). Абстрактное воплощено в конкретном, оно присутствует в нем всегда, и чистота мышления предполагает отчуждение от мира в пользу чистой мысли. Русское познание осуществляется сквозь призму интуиции, а интуиции чужда опора на чувственное восприятие мира. Петербургские философы подчеркнули эту особенность русского мышления, сопрягающего все содержательные формы слова в их объемном развитии. Образ, символ и понятие воссоздаются в трех видах интуиции: интуиции чувственной (это инстинкт на образ), интеллектуальной (это собственно интуиция прошлого опыта) и мистической (это инспирация - вдохновение, которое связано с символом). Представление о "беспредметности русской мысли" и ее "неоформленности" ошибочно. Уже в языковых формах идея опредмечена и может быть в мысли соотнесена с вещью. Объяснение проще. Со стороны ratio образное понятие представляется непонятием и потому осуждается. Но формальное понятие однозначно и постоянно изменяет свои контуры, тогда как символ -живое сотворение новее?;в обличий старого. Под "формой" сторонники голого ratio понимают формальную логику - но и логика того же корня, что Логос, а по статусу Логос выше. Но формализация мысли понятием закрепощает мысль и ограничивает личную свободу на выбор средств выражения.
Опредмеченное словом обобщено - и замирает в недвижности, помогая создать силлогизм или выявить понятие. Русские силлогизм и понятие отличаются от европейских.
Роль понятия в русском мышлении заменяет символический образ во всей совокупности присущих ему признаков. Заменяя конкретную вещь, только символ может представить её во всей полноте и цельности. Тем самым и слово, для мысли важное, оказывается заряженным символически, оно исполнено таинственной силы, что исключает однозначность строго понятия. Постоянное стремление русских интеллектуалов множить количество иностранных слов есть тоска по однозначному и всем понятному термину, который содержит одно понятие, лишенное всякого чувства и воли - образа и символа . Но значение в русском слове - всего лишь часть понятия, это - содержание понятия вне его объема.
Поэтому роль суждения в русском мышлении исполняет отрицающее перечисление признаков, которые не подходят под данный объем понятия. Определения типа "человек - это не то... не это...не... и не..." О такой особенности говорил Лев Карсавин: "Строится и выражается понятие отрицательно, а в глубине его оказывается положительное содержание". В славянском языке с давних времен являются утверждения в отрицательных формах, например
- с помощью отрицательных префиксов. Сначала это был префикс у-(у-богий, у-вечный, у-род), затем без-, утверждавший наличность путем отрицания (бездна),, и после всего не- (например, непщевати значит сомневаться), с помощью которого также утверждали, отрицая; например, в словах типа нелюди, неклен, невод, которые отрицают предмет в целом, но утверждают общность их признака: не люди, не клен, \но) маленькие, незначительные, качественно иные, но все-таки и люди, и клен. Тот же принцип утверждения в отрицании виден и в старых текстах. В них отмечен признаком отрицательный,
убогий герой, даже больше - бес: дьявол, враг, собирательно всё злое - и в отталкивании от него высвечивается признак героя, добро, "ибо всё испытывается своим противным", - заметил по этому поводу Владимир Соловьев. Семен Франк полагал даже, что всё познание нового вообще коренится в действии отрицания старого и нахождении новых признаков для прежних явлений.
В результате происходит постоянное "освежение образа". Неимоверно трудно в конкретном дискурсе из цельности мысли вычленить нечто различающее и дробящее такую цельность. Перифраза Солженицына "жить не по лжи" - пример такого суждения, которое заменяет традиционно русское "жить по правде" и христианское "жить по совести". Отрицательность утверждает сильнее, чем простое номинативное утверждение. Ошибки быть не может, она исключается, поскольку перебрали все возможные признаки и остановились на одинаково приемлемом для всех как окончательном. Алексей Лосев свои определения строит таким образом. "Личность - не сущее, не existentia, не дух..." и т.д. - а.../Когда Даниил Андреев хочет дать определение своей "интеррелигии", он говорит, что это "не иерократия, не монархия, не олигархия, не республика: нечто новое, качественно отличное от всего, до сих пор бывшего" - но что же именно? - а "мистический разум" и "духовное делание", которые для мышления русского реалиста являются привычными с XV в Л (голова и сердце как одновременное сосредоточение разума). Типично русское утверждение "да нет!" - это согласованное с событием утверждение при отрицании. Когда говорят неплохо - утверждают, что хорошо; ответ: не знаю - предполагает, что всё уже решено.