В художественном пространстве новеллы можно выделить ряд объектов, воплощающих "четырехугольность" ("кубичность") и "перегородчатость": канцелярия, где работает героиня, гроб на дрогах с занавесками, киоск, откуда смотрит и где дремлет освещенная свечой Морковникова, четырежды (два раза в первой и два раза в последней частях) упомянутые сараи, маленький бревенчатый костел, где есть алтарь и перегородка, отсутствующий свечной ящик, лавка самохваловского дяди, американские виллы и автомобиль мистера Байбла, наконец, дом (и стол в доме) и флигель семьи Савкиных. Неоднократно упоминаются окна, двери, калитка, ворота и кладбищенские воротца; задворки и палисадник. Глубинное означаемое объектов этого ряда отсылает к итнепретации различия между первой и второй скиниями в Главе 9 из "Послания Святого Апостола Павла к Евреям", которое входит в великопостное литургическое чтение (реминисценция задана также именами персонажей: Павлушенька и Коля Евреинов):
1 И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное: 2 ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется "святое". 3 За второю же завесою была скиния, называемая "Святое-святых", 4 имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета, 5 а над ним херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно. 6 При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение; 7 а во вторую - однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа. 8 Сим Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния. 9 Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, 10 и которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления. 11 Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, 12 и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. 13 Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, 14 то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному!
"Отрицающей" отсылкой к образу расцветшего жезла Ааарона являются "революционные" инициативы сына новой жилицы: "- Этот, - говорит, - пень, давайте выкопаем и расколем на дрова. "
Стержневая семантика "осевых" предложений четырех частей рассказа корректируется двумя другими осями, соединяющими фразы, делящие половины главок пополам.
I-1-A| I-1-B: Несли венки из сосновых ветвей и черные флаги. На дрогах с занавесками везли в красном гробу Олимпию Кукель.
I-2-A| I-2-B: На обложке тетради был Гоголь с черными усиками: "Чудень Днепръ при тихой погоде".
II-1-A| II-1-B: Низенький ксендз Валюкенас сделал перед алтарем последний реверанс и отправился за перегородку.
II-2-A| I-2-B: На живописных берегах толпились виллы. Пароходы встретились: мисс Май и клобмэн Байбл стояли на палубах... И вот, мисс Май все опротивело. Ее не радовали выгодные предложения. Жизнь ее не веселила. По временам она откидывала голову и протягивала руки к пароходу, проплывавшему в ее мечтах. Вдруг из автомобиля выскочил Байбл - в охотничьем костюме и тирольской шляпе.
III-1-A| III-1-B: Фрида Белосток и Берта Виноград щеголяли модами и грацией. На мосту сидели рыболовы. В темной воде отражались зеленоватые задворки.
III-2-A| III-2-B: - Не собирается ли в католичество? - мечтательно предположила гостья улыбаясь. - Проще, - сказал Павлушенька и махнул рукой.
IV-1-A| IV-1-B - Роза, Роза, - вбежал в дом Павлушенька. - Где моя газета с статьей про Бабкину?
IV-2-A| IV-2-B: Вопили и носились туда и назад Федька, Гаранька, Дуняшка, Агашка и Клавушка. Собачонка Казбек хватала их за полы. Мать в доме зашаркала туфлями. Загремела самоварная труба.
Всякий раз в срединном положении оказываются моменты, связанные с пересечением границ, при этом принцип охватывает движение от границ в пространстве (дом/не-дом, левый берег/правый берег [река и мост]) до метафорических (мужское/женское, жизнь/текст [будь то стишки, газетная статья или фильм из американской жизни, соответствующий пространству мечты], православие/католицизм) и метафизических (жизнь/смерть; "святое"/"святая святых") интерпретаций концепта 'граница'. Существенно, что все грани и перегородки склонны к стиранию и разрушению в "новом" мире "Савкиной", ("- Не собирается ли в католичество? - мечтательно предположила гостья улыбаясь. - Проще, - сказал Павлушенька и махнул рукой. ") Так, вовсе неотмеченным остался переход из конторы в залу кинотеатра во второй главе. Лишь фраза "Мимоходом взглядывали в зеркало" задает симметрическое соответствие кинематографического пространства американской мечты (мисс Май и клобмэн Байбл) - пространству костела 7 , где встречаются ксендз Валюкенас и француженка Бабкина, дублирующие встречу Савкиной с щупленьким кавалером и в кладбищенском пространстве (для ранней рецепции кино характерна концептуализация экрана в качестве мира теней и метафоры жизни за гробом [Цивьян 1991]). Небольшую заметку об искусстве кинематографа Евреинов начинает так: "Я люблю кинематограф за то преодоление смерти, какое в нем скрывается. " (б/г, с. 122). Отражающие свойства зеркала расширяются в образе реки ("В темной воде отражались зеленоватые задворки"): Днепр, живописные берега в далёкой Америке, и даже овдовевший в первой главке "партейный" Кукель переезжает в третьей к новой жене в За-рецкую. В свете последнего из примеров означаемым реки в насквозь "советском" мире "Савкиной" будет античная Лета ("партейный" Кукель 8 весьма скоро забыл покойную Олимпию), а женские представители семьи Савкиных предстают в ослабляемой на протяжении рассказа функции Мнемозины: Нюшенька вспоминает как недавно сидели вместе "за сараями", а мать посылает дочь в "ихний" бревенчатый костел помянуть покойную жилицу согласно религиозным предписаниям ее родины (вероятно, Польши), как потом опять-таки "за сараи".
Ребристо-разгородчатое сложное пространство старого мира уступает место советскому - упрощенному и сплошному. Издержки этой подмены облекаются в евреиновские "одежды" катахрестических провокаций: от красных чернил - через плюшечку (>Плюшкин/Коробочка) из американской муки и имена киногероев, в которых "спрятаны" новая советская эортология (Красный Май) и название Книги Книг - до собачонки ('ничтожное') Казбек ('грандиозное'). Последний пример корреспондиреует еще и к катахрезе, "сокрытой" в этимонах имени Олимпии Кукель.
Наиболее эффектным случаем подобного нарочитого "злоупотребления" является сочетание "Марья Ивановна Бабкина, француженка", воспринимаемое в первую очередь как косвенная реминисценция стилистического гротеска "Мертвых душ", где встречаются "иностранец" Василий Федоров, "турок" Савелий Сибиряков, знаменитый Фемистоклюс, "оказавшийся греком и римлянином одновременно", наконец, сочетание "два русские мужика", провоцирующее предположение, что они могли бы быть, например, английскими или французскими (Федоров 1984, с. 90-106). Это - "противоестественное соединение двух взаимоисключающих моментов <... >, совмещенное в одной действительности" (Федоров 1984, с. 105): если француженка, то не Марья Ивановна Бабкина, если Марья Ивановна Бабкина - то не француженка (отчество Бабкиной составляет единственное соответствие единожды упомянутому православному священнику: "Мимо палисадника прошел отец Иван"; более естественной, впрочем, была бы церковно-славянская форма имени: Иоанн). Однако, в контексте новой действительности гоголевский гротеск обретает последовательную мотивацию: Павлушенька "сел писать корреспонденцию про Бабкину: "Наробраз, обрати внимание. " Героиня оказывается француженкой не потому, что ее происхождение связано с Францией, а потому что преподает французский язык в системе народного образования, руководству которого следует "обратить внимание" на религиозность Бабкиной (приверженность католицизму), как, возможно, и на ее "роман" с ксендзом Валюкенасом, развертывающийся в "кладбищенских декорациях". Отсюда, из финала третьей главки, тянутся важные семантические нити:
1. К умыванию рук, предшествующему "вынесению приговора", приобщающего семиотическую коллизию неразличения "самого объекта и его вербального обозначения" (вспомним: Савкина "тыкала пальцем в буквы машинки") к высоким ценностям христианского мира: "Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: "Царь Иудейский", но что Он говорил: "Я Царь Иудейский". Пилат отвечал: чтo я написал - то написал. " (Иоанн 19: 21-22). "Позитивизм" Павлушеньки ("Наука доказала <... > что бога нет") гостья опровергает не фактом существования Мира Божьего, а фактом существования выражения: мир божий: "Допустим, - возражала гостья и, полузакрыв глаза, глядела в его круглое лицо. - Но как вы объясните, например, такое выражение: мир божий?" В линейном развертывании текста умывание рук предшествует даже не пиру, а домашнему ужину с пирогами, в матричном - обнаруживает в "Павлушеньке" Пилата, Иуду и сатану ("Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати" [Лука 22: 3]); кроме того, оно корреспондирует к двум возвращениям героя после купания - в финалах нечетных главок: "Павлушенька, с побледневшим лицом и мокрыми волосами, вернулся с купанья. Покусывая семечки, пришел Коля Евреинов. <... >" "Павлушенька пришел с купанья озабоченный и, сдвинув скатерть, сел писать корреспонденцию про Бабкину <... >" Появление Коли Евреинова "рифмуется" с доносом на Бабкину, так же как Морковникова в киоске - с желанным тем, щупленьким. "Вошел кавалер - щупленький, кудрявый, беленький... Солнце грело затылок. Гремели телеги. Гуляли чванные богачки Фрумкина и Фрадкина. Морковникова, затененная бутылками, смотрела из киоска. " < "Лаяли собаки. Капала роса. Морковникова в киоске, освещенная свечой, дремала. " > "Сидели обнявшись и медленно раскачивались. Савкина остановилась: третий был тот, щупленький. " Следует отметить связь бутылок с дионисийской стихией, а телег - с сараями и прото-театром, согласно Н. Евреинову.