Два комментария к "Княжне Мери"
Аникин А.А.
Даты в дневнике
Повесть "Княжна Мери" создана в форме дневниковых записей, имеющих свои даты. Но во всех изданиях вплоть до конца 1940-х годов, включая и книгу комментариев С.Н. Дурылина к "Герою нашего времени" (М., 1940), даты отличаются от современных изданий. Причем существенно: расхождение в 11 дней. Это, конечно, были не опечатки, а просто повторение датировок двух прижизненных изданий Лермонтова – 1840-го и 1841-го годов. И так читали роман Лермонтова более чем сто лет! Лишь в собрании сочинений 1948 года редактор издания Б.М. Эйхенбаум ввел в обиход новое исчисление: прежние датировки соответствуют прижизненным публикациям романа, а Б.М. Эйхенбаум, считается, выправил это по рукописи "Княжны Мери". Заметим, что наиболее полное собрание сочинений Лермонтова, издательство "Academia", 1935-37, редактировал тоже Эйхенбаум, и там, как и в издании 1940-го года, никаких новшеств в датировке нет по сравнению с прижизненными публикациями. Каковы же были основания для такого существенного изменения текста?
Вот сопоставительный ряд этих дат, причем в верхнем ряду мы даем дату современных изданий; различия начинаются после 21 мая, итак:
21.05 22 23 29 3.06 4 5 6 7 10 11 12 14 15 16.06
21.05 29 30 6.06 13 12 13 14 15 18 22 24 25 26 27.06
Доведя хронологию до конца, отметим, что в нынешнем варианте дуэль приходится на 17 июня; 18-го Печорин в 5 утра вернулся после скачки за Верой и заснул до конца дня; 19-го на курьерской тройке умчался из Кисловодска с приказанием явиться в крепость N: если это и есть крепость Максима Максимыча, то туда он явится только осенью (так что здесь тоже какой-то провал во времени, если все выстраивать в одну цепочку; впрочем, задержки при следовании к месту службы – не редкость, так поступал и сам Лермонтов). По прижизненным изданиям – соответственно 28 июня, 29 и 30-го (все же немного ближе к осени).
Эйхенбаум решил выправить даты по рукописи, чтобы создать эффект полного правдоподобия в течении дней, словно все идет взаправду. Так он понял рукопись. Но разве Лермонтов не видел свои издания, не готовил их, включая правку чернового оттиска, как отмечено тем же Эйхенбаумом в самом авторитетном собрании сочинений: АН СССР, М.–Л., 1957, т. 6, с. 650? Ведь даже выходили оба прижизненных издания в Петербурге именно тогда, когда там жил Лермонтов… Почему говорят о какой-то "ошибке" с датами (там же, с. 655)?
Да потому, что ряд чисел в прижизненных изданиях выглядит нереальным: ну как может за 13 июня следовать 12-е, потом снова 13-е… Эйхенбаум решил еще и так: 21 мая Печорин говорит о завтрашнем бале в ресторации, а бал вроде происходит 29-го? Хочется, чтобы все шло строго, как по расписанию. А в качестве аргумента в пользу передатировки комментаторы еще указывают, что Грушницкий 30 мая благодарит Печорина за то, что было вчера на балу, уже заведомо числя бал нужным им 22-м числом (см. у В.А. Мануйлова: М.Ю. Лермонтов. Герой нашего времени. СПб, 1996, с. 280), тогда вроде явная бессмыслица (там же). Но, положим, бессмыслица, если судить именно в духе обновленной датировки, т.е. из другой системы отсчета, иначе никакой бессмыслицы и нет: да, 30-го мая Грушницкий благодарит Печорина за то, что было 29-го, все верно.
Ну а если Лермонтову и нужна была какая-то очевидная деталь, опровергающая всю правдоподобность дневников? Тогда вот она – только не одно 29 мая, а 13 июня, которое идет перед 12-м! И вот эту ошибку поправили еще раньше, до Эйхенбаума, поставив число 11-е. Так, выправляя прижизненное издание, и создавали все более правдоподобную картину. Стремился ли к этому Лермонтов, представляя записки Печорина именно в форме дневника?..
Почему бы тогда не поправить даты и в "Записках сумасшедшего" Н.В. Гоголя? Как это так: "Числа не помню. Месяца тоже не было. Было черт знает что такое"? Но почему бы и не подумать, что Лермонтов мог даже ориентироваться на этот опыт Гоголя (повесть 1835 года публикации) и сознательно дать нарушение хроники? Это нарушение показывает, что дневники следует рассматривать не как жизнеподобную хронику, а только лишь как печоринский вымысел (такой вариант прочтения романа мы предложили с опорой на другие факты в статье "Одна цитата: тайна печоринского дневника", Литература в школе, 2001, № 8).
Эйхенбаум и все за ним повторяют, что даты, поставленные в нынешних изданиях, просто взяты из рукописи. И читатель не сомневается, что исследователь лишь исправил даты в издании 1948 года в полном соответствии с рукописью. Хотя это тоже не бесспорный метод, и мы считаем, что вышедшее в печать, да еще при жизни и участии автора произведение уже говорит само за себя, надо его воспринимать как нечто совершенное и завершенное, выправлению по рукописи могут подлежать только абсолютно ничего не значащие, технические ошибки. Так, скажем, Лермонтов где-то написал не Печорин, а Печоринин, даже ошибся в цитате пушкинского стиха ("последняя туЧка рассеянной бури" было в рукописи), но подобные случаи уже были выправлены в печати.
С датировками все не так очевидно, как принято считать.
Дело в том, что Лермонтов вводил в рукопись несколько нумераций, это, очевидно, было его характерной чертой – нумеровать, поэтому в варианте предисловия даже говорилось с укоризною: "На тетрадках не было выставлено чисел; некоторые, вероятно, потеряны, потому что между ними нет большой связи". В рукописи же Лермонтова нумеровались не только сами части романа, повести, но и отдельные записи печоринского дневника.
Шли вначале просто параллельно две нумерации: дата и номер записи. Так, после первой даты 12 мая стоит цифра 1. Кстати, мы не ошиблись: в рукописи именно так, первая запись помечена не 11-м, а 12-м числом. Почему Эйхенбаум не выправил и эту дату, уж если все приближать к рукописи? А почему бы не восстановить рукописные тучки, а там и название: в рукописи – "Один из героев начала (вариант – нашего) века"?
Мы сейчас введем весь ряд цифр, у которых нет указания месяца. А внизу – цифры с указанием месяца. Вот как:
1 2 3 4 6 7 10 11 12 14 15 16 16
12 мая 13 мая 16 мая 21 мая 22 мая 23 мая 29 мая 3 июня 4 июня 5 июня
Как?! А где же остальные даты в рукописи – хотя бы до 16 июня, ведь осталось еще восемь записей? А их нет вовсе, после записи 5 июня Лермонтов нигде не указывает месяц. Эйхенбаум все оставшиеся цифры и отнес к числам месяца, разумеется, вписав от себя указания на июнь, начиная с цифры 6! Это было бы логично, если бы, по крайней мере, не существовал в рукописи ряд номеров, начинавшийся параллельно датам. Но когда остался один, и именно без указания месяца, почему его надо было считать продолжением датировки, а не продолжением обычной нумерации, доведенной до цифры 16? Да и цифра 16 в рукописи повторилась дважды и исчезла при публикации подобно цифрам 1–4.
Одним словом, налицо какая-то путаница в числах, по крайней мере, нет оснований считать, что Лермонтов четко датировал печоринские записи, а Эйхенбаум полностью восстановил это по рукописи. Более очевидным будет представление, что в рукописи вопрос с датировкой не был решен и решился только при сдаче в печать. Исследователь не восстановил рукопись, а добавил к пустым цифрам указание месяца, что может восприниматься только как возможная, но вовсе не обязательная версия. Стоило ли из-за этого перечеркивать прижизненную печатную датировку, с которой роман читался на протяжении более 100 лет? Роман уже состоялся в литературном опыте с прижизненной датировкой, вот и книга комментариев С.Н. Дурылина – тому подтверждение.
А вот что меняется, точнее восстанавливается, в романе от удлинения срока действия, если последняя запись будет отнесена не к 16, а по-прежнему к 27 июня? Предположить продуманность прижизненной датировки можно только если найти необходимую мотивировку: что, собственно, дает прибавка (или обратно, вслед Эйхенбауму, – убавка) более 10 дней в действии повести. Кажется, ключом к этому может быть только один мотив, меняющий восприятие событий именно при более длительном действии. Это может быть мотив ожидания, в котором длительность имеет решающее значение.
Задумаемся, чего ждет Печорин с самого начала повествования, ждет с нетерпением? Нет, не отправки в крепость, не смерти Грушницкого, не действия вод, как другие отдыхающие… Он ждет любви Веры, а если говорить прямо – обладания ею. Ради этого он слушается Веру во всем: ведет знакомство с Лиговскими и волочится за Мери (так Вера велела), отправляется в Кисловодск (так Вера велела), наконец является к ней в ночь 15 (26) июня: так опять ему Вера велела ("Я жду тебя; приходи непременно"). И вот это ожидание приобретает особую окраску с прибавлением длительности.
Прокомментируем следующую печоринскую запись.
Зачем она не хочет дать мне случай видеться с нею наедине? Любовь, как огонь, без пищи гаснет. – Эта реплика в записи 6 июня передает тягость любовного томления Печорина. Возможно, Вера не с той легкостью идет на очередную измену мужу, как это предполагает Печорин: "Она его уважает как отца – и будет обманывать как мужа". Усердия Печорина приведут к близости с Верой лишь в ночь, когда всех отвлекает Апфельбаум, – 15 июня. Эта же ночь затем приведет к дуэли, гибели Грушницкого и нравственной гибели Мери, а также расколу в новой семье Веры (она ведь, по словам Печорина, опять, т.е. не первый раз, замужем). Вот что окажется следствием домогательств Печорина.
В.А. Мануйлов, касаясь этого фрагмента, сетует, что в старой датировке дневника (т.е. не выправленной Эйхенбаумом, а соответствующей прижизненным изданиям) дата этой записи была иная: не 6, а 14 июня.
Пусть так, но не здесь ли и внутреннее объяснение, почему могло понадобиться еще растягивать сюжет почти на 10 дней? Это усиливает скрытый комизм положения Печорина: его томления по Вере длятся уже месяц, если дата 14-е, ведь увидел он ее 16 мая! С добавлением еще 10 дней эффект становится совершенно наглядным: добьется своего он только 26 июня: вот какова Вера в ее любовной тактике. Ср.: "Наконец-таки вышло по-моему", – будет обольщаться Печорин: наконец – через полтора почти месяца, это смешно. И, может быть, это единственное объяснение, почему события следовало растянуть во времени, причем растянуть умеренно: слишком большой срок ожидания, несколько месяцев, превращал бы весь сюжет в откровенную сатиру. Кажется, только эти события меняют свое значение от торможения сюжета.