Линия Лизы Калитиной, безусловно, дорога Тургеневу. Он наделяет эту героиню развитым внутренним миром, большой стойкостью в столкновениях если не со злом, то с пошлостью и бездуховностью. Это одна из тех героинь, которые сформировали понятие тургеневской девушки. С некоторой даже избыточностью автор постоянно показывает Лизу в молитве, в церковном обряде, словно задолго до завершения сюжета указывая, что стезя таких героинь ведет в монастырь.
В Ольге Ильинской Гончаров показал большую способность к мирской жизни, хотя спасительным будет и для нее только участие Штольца (в доме Ольги тоже бедность и упадок: и у этого дворянского гнезда нет будущего). Ольге еще интересна жизнь общества, она дорожит мнением света, ее привлекает деятельность. Лиза – не от мира сего, с ее стремлением к глубине и искренности во всяком поступке суждено лишь разочарование. Прежде обращение к Богу поддерживало и формировало дворянский уклад жизни, теперь же попытка жить по-христиански сопряжена с непониманием и почти отчуждением. Уже и в Лаврецком нет глубокой веры ("Наши убеждения на этот счет слишком различны, Лизавета Михайловна"), Лиза же в каждом шаге видит связь с Богом: "Как же можно разлучать то, что Бог соединил?" - спросит она, касаясь распадающейся семьи Федора Ивановича.
Вот авторская ремарка: "Вся проникнутая чувством долга, боязнью оскорбить кого бы то ни было, с сердцем добрым и кротким, она любила всех и никого в особенности; она любила одного Бога восторженно, робко, нежно. Лаврецкий первый нарушил ее тихую внутреннюю жизнь". Последнее определение прямо совпадает с обломовским состоянием, что не случайно: оба автора показывают, что только во внутреннем мире теперь ждет гармония и покой героя, сформированного дворянской культурой.
В "Отцах и детях" с первых слов упомянута дата – 20 мая 1859 года, таково время действия романа, охватывающее до своеобразного эпилога несколько месяцев. Приближается реформа 1861 года, завершен автором роман уже после отмены крепостного права, так что оценки уже сориентированы на этот факт.
К теме дворянства привычно относят Кирсановых и Одинцову, но заметим, что и главный герой романа – дворянин. Это некий парадокс: Тургенев говорит о демократическом чувстве Базарова, в известном письме Случевскому он даже напишет, что "вся повесть направлена против дворянства как передового класса", но здесь мы скорее сталкиваемся с известным несовпадением художественного произведения и авторской интерпретации. Не столько отрицание дворянства, сколько надежда на его перерождение, обращение к очевидной и нужной для общества деятельности составляло пафос Тургенева.
Противоречивому характеру Базарова, его маргинальности, соответствует и отражение его социального статуса. Да, мы знаем его реплики вроде мой дед землю пахал, но мать его названа столбовой дворянкой, отец – видимо, из дьячков, но получил медицинское образование и армейское звание штаб-лекаря: скорее всего уже оно давало право на потомственное дворянство, а уж безоговорочно делало его именно потомственным дворянином награждение орденом Св. Владимира, что было прописано для любой степени этой награды (изменилось только в 1900-м году, когда это положение было ограничено третьей степенью ордена). Кстати, исследователями отмечено, что во второй половине века более 70% дворян получали свой статус по ордену: Евгений Базаров попадал, таким образом, в самую широкую общественную волну, отразившую уже размывание сословия. Вот и сам наш герой подчеркнуто негативно говорит об аристократах в спорах с Павлом Кирсановым, который едва ли и подозревает, что гостит у него не лекаришка, а потомственный дворянин.
Кирсановым присущи все черты угасающего сословия. Дворянство стало скорее свойством характера и культуры, чем сугубо положением в обществе. Николай Кирсанов даже всячески ускоряет в своем имении реформу крепостных отношений, называет имение фермой, не держит дворовых и проч. Павел Петрович вообще уединился в свой аристократический мир, хотя собственно к власти уже почти не имеет отношения. Все свелось к чтению журналов, слежению за строгим порядком в быту, манере держаться – все это очень ограниченные формы участия человека в общественном укладе, что ехидно замечает Базаров: "Вот вы уважаете себя и сидите сложа руки; какая ж от этого польза для bien public (пародирует выражение П.П.: общественное благо – А.А.)? Вы бы не уважали себя и то же бы делали".
Дворянская культура более всего видна в Кирсановых, но именно до этого нет никакого дела герою нового времени: Базаров смеется и над размышлениями Кирсановых, и над любовью к музыке или литературе… Если в "Дворянском гнезде" был показан ярко бытовой конфликт у Лаврецких из-за в общем-то нелепой женитьбы отца главного героя на крепостной девке, то в "Отцах и детях" сходная коллизия разрешается мягче: и брат, и сын благословляют брак Николая Петровича с Фенечкой.
В большей мере консерватизм отразился в линии Одинцовой, которая подчеркнуто соблюдает все ритуалы в обращении, исключительно из фамильной гордости пригласила к себе жить вздорную родственницу-княжну. Базаров скажет: "Какой гранжир! – кажется это так по-вашему называется? Герцогиня, да и полно". Но он же заметит и с удовлетворением: "В переделе была, братец ты мой, нашего хлеба покушала". Ритуалы дворянской культуры в основном у Тургенева переданы в пародийном ключе: нелепая дуэль, бал у губернатора, светские разговоры и манеры - все это передано без всякой симпатии.
Но перед дворянином к 1860-му году еще открыты все пути, и Тургенев дает, пожалуй, три главные перспективы. Во-первых, как Базаров, перестать ощущать связь с сословием, идти против его традиций, проповедовать сближение с народом, хотя и внутренне презирать его (напомним, Базаров даже не сочувствует грядущей реформе, а пытается создать какое-то свое, не очень ясное поприще служения народу). Путь разрыва с традиционной культурой, революционный настрой с неясными целями, огрубление личности – это то, что заводит Базарова в тупик нигилизма, из которого выхода нет – только смерть.
Другой путь дан в Кирсановых: или угасание в духе Павла Петровича (он и был уже мертвец говорится о нем), или – превращение из помещика в деловитого фермера, владельца лишь земель и капитала, но не душ. Это путь становления русского капитализма, что казалось Тургеневу неплохой перспективой. Поэтому сказано: "Аркадий сделался рьяным хозяином, и ферма уже приносит довольно значительный доход". Очевидно, этот путь подразумевает и сохранение традиционных дворянских добродетелей, по Тургеневу: христианская вера, крепкая семья, честь и достоинство. Возможно, это и иллюзия автора – симбиоз жизни буржуа с дворянскими духовными ценностями.
Третий путь намечен в линии Одинцовой одним штрихом: она выходит замуж за нового деятеля, законника, с крепким практическим смыслом и проч. Так Тургенев показал, что дворянство стремится и имеет все возможности сохранить уже без сословных привилегий и тем более владения крепостными властные свои полномочия. Давая эпитет холодный как лед, Тургенев показывает, что человек этой формации уже будет совсем далек от, скажем, пушкинской культуры и идеалов. Здесь кроется противоречие: дворянство сохраняется при власти за счет потери своих духовных качеств.
Так или иначе, но Тургенев показывает, что дворянство в традиционном смысле уже сходит с арены общественных процессов, идет болезненное перерождение и выстраивание новых сословных связей. Память о дворянстве будет давать себя знать еще долго, и, скажем, разбогатевший плебей Ситников будет пресмыкаться перед своей супругой – урожденной княжной Дурдолеосовой… Но надеждам Пушкина на сохранение родовых признаков дворянина не суждено было сбыться, точнее из сословных характеристик понятия дворянской культуры стали чисто этическими или духовными категориями, даже составили основу национального идеала, причем не только в 19 веке, но во в многом и позднее, в советский период, и даже в XXI веке – с разными оттенками, а часто уже с налетом ханжества, в качестве маски. Еще раз повторим, что это уже не собственно сословная картина.
Словно вслед уходящему сословию была пущена самая уничижительная критика – в творчестве писателей-демократов, в творчестве дворян Н.А.Некрасова, А.И.Герцена и, конечно, М.Е.Салтыкова-Щедрина.
Н.Щедрин в основном развивает один мотив в изображении дворянства – одичание, ничем не оправданная власть над крепостными, бессмысленность существования сословия. Едва ли такой подход следует принять как полностью справедливую критику, но, с другой стороны, до Щедрина литература все же избегала самых презренных сторон в высшем российском сословии. Обращение к исключительно негативному и постыдному для сословия материалу проявилось тогда, когда от дворянства уже не ждали ничего созидательного, не верили в его возрождение. И если приговор сословию у Щедрина теперь кажется не вполне справедливым, то и объявить его совершенно лишенным оснований было бы неверно.
Да, у Щедрина в изнеженном барине просыпается зверь и дикарь (сюжеты сказок о диком помещике и двух генералах), а часто барин и всегда живет дикой, постыдной жизнью, в домах нет ни богатства, ни благородства, идет вечная вражда всех со всеми – такой жизни литература не показывала ни в одном другом сословии. "Но вы описываете не действительность, а какой-то вымышленный ад! – могут сказать мне. Что описываемое мною похоже на ад – об этом я не спорю, но в то же время утверждаю, что этот ад не вымышлен мною", - так восклицает рассказчик, выразитель авторской позиции в "Пошехонской старине" (1889), противопоставляя свои записки не только "Детству Багрова-внука" С.Т.Аксакова, но и изображению фамусовской Москвы. Щедрин утверждает, что наиболее типические черты жизни отражают не благородные дворянские гнезда, и не знатные герои Грибоедова, а масса мелких помещичьих владений, составивших толщу сословия.