С другой же стороны, замысел возрождения Чичикова в третьем томе – это и путь к отцовству, герой проходит очищение в "горниле несчастий" и будет достоин высокой судьбы. Пока же для Гоголя важно и то, что свойства личности Чичикова во многом предопределены его детством и особенно – отцом. Это обратная сторона гоголевской требовательности к отцовству: порочный отец прямо губителен, по Гоголю.
Чичиковым движет мысль о том, что он словно взял на себя ответственность и принял страдания еще в своем детстве, его же дети не должны повторить чичиковщину и упрекнуть его как отца: "Вот отец скотина не оставил нам никакого состояния!". Отец Чичикова показан в первом томе человеком болезненным, злым и ущемленным, к такому бы по справедливости можно отнести реплику Муразова. Единственный завет беречь копейку – и тот отец не смог сам исполнить, а только передал сыну как самое ценное. Во втором томе Чичиков еще более неприглядно оценит отца: "Отец мне твердил нравоучения, бил, заставлял переписывать с нравственных правил… а сам развратил сиротку, которой был опекуном". Возможно, это и ложь, клевета на отца, но в любом случае память об отце у Чичикова самая мрачная , и он точно несет на себе это родовое проклятие, стараясь не повторить отца, стать иным отцом.
Но, во-первых, заметим, по Гоголю, отцовские гены преодолеваются с большим напряжением, требующим от человека богатырства воли, по определению того же Муразова. Во-вторых, даже Чичиков не обращен к отцу с проклятиями, подобно лермонтовскому герою, или с враждой, как Андрий в "Тарасе Бульбе", хотя здесь все основания для такого выпада. Чичиков более скорбит, чем проклинает, вспоминая отца, и в этом уже отражена сила его характера. Отцовство в любом случае остается для Гоголя самым высоким предназначением. Но, как и на всяком ином поприще, здесь ожидают человека заблуждения и страдания, прежде чем будет открыт истинный путь. Поэтому высокое назначение отцовства отразится и как метафора в призвании помещика быть "некоторого рода отцом среди своих крестьян" (ироническая реплика в отношении Чичикова, но – самое серьезное ее развитие в статье Гоголя "Русский помещик" из книги "Выбранные места…"). Наоборот, уродливое, слепое отцовство изобразит Гоголь в притче о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче в концовке первого тома "Мертвых душ".
Итак, Гоголь безусловно верит в истинность идеала отцовства, данного в христианской заповеди, но показывает, сколь тернистый ведет к нему путь. Отношения отцов и детей не суверенны, неподсудны, а открыты суду христианской нравственности, что требует от человека величайшего совершенства. В то же время отцу принадлежит почти магическая власть над сыном, словно по праву первородства (ср.: "Я тебя породил, я тебя и убью" у Тараса Бульбы), это и налагает на отца большую меру ответственности. Пушкинская сыновность сопряжена здесь с нравственной требовательностью.
И мы вновь видим, что идиллия в теме отцов и детей, внешне столь естественная и желанная, так и не воссоздана в литературе. Отцы и дети - одна из самых трагических тем русской классики.
Если позитивное решение не достижимо по духу современности, то не будет ли спасительным обращение к патриархальным ценностям, возможна ли идеальная жизнь по "Домострою"? Гоголевское козачество показано вообще вне семейного уклада, христианский идеал дома не ведом сечевикам. Писателем, который в 19 столетии обратится к "Домострою" станетА.Н.Островский, его герой воскликнет: "Вот книга-то! Вся жизнь как на ладони" (пьеса "Комик 17-го столетия").
В центре двух произведений Островского, обычно изучаемых в школе, - "Грозе" и "Бесприданнице" - тема семейная. По-своему символично в этих пьесах уже и то, что главами семей изображены женщины, Кабанова и Огудалова. Патриархальное начало разрушено уже в этом. Кабанова и Огудалова – матери совершенно разные, временной промежуток в двадцать лет, лежащий между пьесами многое определил: видно, что постепенно мужчина перестает воспринимать семью как свое главное жизненное поприще, за которое он ответственен перед Богом. Дикого и Тихона что-то тянет вон из дома; Борис Дикой, Тихон, Кулигин плохо представляются в роли отцов семейств. Кроме разврата, ничего не принесут в семью герои "Бесприданницы", всякое родовое начало для них лишь обуза, цепи по выражению Паратова, их вообще тянет подальше не только из дома, но и из отечества, всех их взманил Париж (несчастливый для русской литературы город, символ самых идиотских устремлений: тут вспоминаются вечные французы из "Горя от ума", Фемистоклюс Манилов, тургеневская Кукшина, словом, "Пустите Дуньку в Париж!", как говорится в пьесе К.Тренева), для бедняков у Островского есть свой Париж – известный трактир, куда может отправиться другой герой "Бесприданницы" - сэр Робинзон: хотя он и говорит, что он "человек семейный" и должен быть ближе к дому, в это верится с трудом: какой отец из Робинзона? Старинный уклад жизни разрушен настолько, что стал предметом шуток, и наиболее низкий герой – Вожеватов – по-шутовски скажет, что самое патриархальное воспитание получил.
Кабанова и Дикой в "Грозе" подчеркнуто патриархальны, но это лишь внешнее впечатление: их самодурство ничего общего не имеет с "Домостроем". Кабанова воскликнет: "Али, по-вашему, закон ничего не значит?", но на деле уже нет никакого закона, домом правит лишь сила. Напомним, "Домострой" представляет собой наставление отца к сыну, вступающему в брак, после чего тот становится сам главой семьи и отвечает перед Богом за себя и домочадцев. Сын Кабановой давно должен был бы получить это предусмотренное законом право, а по сути – ответственность, но мать не выпускает его из-под своей опеки, тем самым не выполняя закон "Домостроя" и разрушая семью Тихона.
Дикой в своей семье – воин, семья держится лишь страхом и принуждением, а не любовью и мудростью. Дикой не просто противоречит духу "Домостроя", но и нарушает конкретные его заповеди, что, видимо, сознательно выписано автором. "Домострой" простыми и мудрыми словами запрещает брань и сквернословие – Дикой первый ругатель в городе; осуждает злобу, ярость, но это суть Дикого; осуждает пьянство, а Дикой и Тихон – известные пьяницы; требует производить честный расчет с работниками, "без волокиды платеж" - Дикой никогда вовремя и точно не расплачивается. Так что первыми нарушителями патриархального уклада в "Грозе" окажутся представители темного царства, отождествлять которых с "Домостроем" совершенно безосновательно. От своего самодурства они же первые и страдают: Кабанова постоянно омрачена предчувствием катастрофы, ей грезятся "последние времена" (заметим, что предчувствия в пьесах Островского часто точны и оправданны: так, уже в начале пьесы Кабанова ощущает скорую измену Катерины – "Хоть любовника заводи! А!", "Мать чего глазами не увидит, так у нее сердце вещун"). Дикой мучится от своего беззакония так, что порой на коленях, прилюдно просит у обиженного им работника прощения; он мучится от своего одиночества среди им же угнетенных людей и идет к Кабановой как к равной себе: она его одернет и отчитает, но только равная его "разговорить может", по его словам. В своем же доме он воин, а не отец и становится всем чужой.
Домостроительный уклад разрушен роковым, по Островскому, самодурством, доля которого есть в каждом герое "Грозы", не исключая и Катерины. Для нашей темы показательно, что это и картина безотцовщины, Тихону и Катерине не дано детей: "Ах, какая скука! Хоть бы дети чьи-нибудь! Эко горе! Деток–то нет у меня: все бы я сидела с ними да забавляла их, люблю очень с детьми разговаривать – ангелы ведь это". Катерина скорее разговаривает не с ангелами, а с бесами: она постоянно видит дьявола во сне, что для религиозного писателя, каким был Островский, едва ли не самая отчетливая авторская оценка своей героини: дьявол ведет ее за руку, как потом будет сказано о Раскольникове: в жажде своеволия, а не закона и благодати Катерина оказывается в подчинении самого дьявола ("Знаешь ли ты, меня нынче ночью опять враг смущал", "Ночью кто-то ласково говорит со мной, словно голубь воркует… Уж не снятся мне райские деревья", "Мне лукавый в уши шепчет, да все про дела такие нехорошие"). Уклад жизни без должной роли отца рушится, по Островскому, не частями, а весь до основания – до смерти. Подлинного отца просто нет ни в "Грозе", ни в "Бесприданнице".
И в позднейшей пьесе Островского вновь мать замещает отца в доме Огудаловых, но если Кабанова стремилась удержать детей под своей властью, причем искренне желая им добра, то мать в "Бесприданнице" стремится как угодно отделаться от своих детей. Трех дочерей дал Бог Огудаловой (ср. с Катериной), и ее стараниями одна выдана замуж за кавказского князя и вскоре убита им, другая выдана за проходимца, притворившегося богачом, третья – Лариса – выдается за ничтожного Карандышева, которого менее Тихона можно представить в роли отца и главы дома, но при этом мать Ларисы старается заранее устроить связь дочери с богатым любовником, видимо, рассчитывая и на соответствующую выгоду для себя, готова отдать ее и Паратову. Словом, это скорее сводня, чем мать.
Символичны названия двух пьес Островского. "Гроза" - вспомним: Божия гроза у Пушкина – означает выражение высшей и праведной силы, которая стоит над человеком и без которой человек обречен на страдания и смерть. "Бесприданница" означает на просто бедную невесту, а саму жизнь без духовного приданого, без закона, когда роль единственного побуждения в жизни человека играют его страсти и – деньги. Без духовного приданого человек, по Островскому, превращается в вещь, в мире вещей нет места отношениям отцов и детей. Островскому важно показать, что нравственный закон дается человеку только извне, свыше, жизнь, свободная от закона, разрушительна. Островский не вполне доверяет природе человека, который склонен лишь к индивидуализму. Согласимся мы с этим или нет, но вместо пушкинского девиза "нравственность в природе вещей" ( то есть, чем естественнее, тем и нравственнее человек) у Островского иная позиция: без следования закону (прежде всего христианской заповеди) сам человек способен лишь разрушать и нравственность, и саму свою природу, естественность. Поэтому и разрушены связи отцов и детей.