Какую роль играет образ заброшенной и полуразрушенной церкви, превращенной в склад? Как показано беспамятство людей, живущих в деревне? Как характеризует одного из них диалог, в который пытается вступить с ним Володин, выясняя, откда мрамор на дороге? Почему разговор не получается? Что символизирует разбитый мрамор алтаря и иконостаса, которым теперь засыпают непролазную грязь дороги? Вспомните, когда в романе уже появлялся образ разрушенной церкви и как он характеризовал внутренние переживания в кризисный момент жизни полковника МГБ Яконова.
Как и всегда, Солженицын очень биографичен. Деревня, куда приезжают герои, знакома писателю: именно в деревне Рождество на летней даче жил он, скрываясь, создавая и пряча свои произведения в 1964 -65 годах. Имеет ли в романе символический смысл название деревни и церкви - Рождество? Не контрастирует ли это название с сельским пейзажем запустения? Можно ли говорить о том, что случайный путь Иннокентия и Клары (они едут "по России простенькой побродить", как скажет Иннокентий, без плана, наудачу), приведший их к церкви Рождества, символизирует духовное перерождение государственного советника второго ранга Иннокентия Володина? Можно ли говорить, что Рождество символизирует превращение подполковника советской дипломатической службы в русского человека, узнавшего или почувствовашего и полюбившего, наконец, истинную Россию?
Каждый из четырех хронотопов романа формирует свой мир со своей иерархией, системой ценностей, представлениями о смысле жизни, добре и зле, чести и бесчестии. Эти понятия часто противоположны друг другу. Манеры поведения, навыки обыденного общения, бытовые установления, характеризующие один хронотоп, оказываются немыслимыми при пересечении героем его границ. Именно поэтому такую неловкость ощущает подполковник Климентьев во время разговора в вагоне метро с Надеждой, женой Нержина. В лефортовской тюрьме она была бы для него женой врага народа, в поезде метро - независимой самостоятельной и привлекательной молодой женщиной.
"Перед Климентьевым за много лет его службы тюремным офицером вставало и стояло множество всяких женщин, и он не видел ничего необыкновенного в их просительном робком виде. Но здесь, в метро, хотя спросила она в очень осторожной форме, - на глазах у всех эта просительная фигура женщины перед ним выглядела неприлично.
- Вы... зачем же встали? Сидите, сидите, - смущенно говорил он, пытаясь за рукав посадить её" (Собр.соч., т.1, с.218).
То, что естественно в рамках хронотопа, охватывающего Спецтюрьму Марфино и Лубянку, невозможно в московском хронотопе, где Климентьев уже не тюремщик, а подтянутый офицер, осматривающий свое мужественное неясно-отсвечивающее отражение в зеркальном стекле, за которым проносилась чернота туннеля и бесконечные трубы кабеля. Этим и обусловлено унижение, которое он переживает, видя, как "эта женщина при молчаливом внимании окружающих так унизительно встала и стояла перед с ним" (Собр.соч., т. 1, с.219).
Так же неуютно чувствует себя бывший фронтовтик Щагин, переступая не просто порог квартиры Макарыгиных, куда он приглашен на молодежную вечеринку, но оказываясь на границе двух миров, один из которых чужд и даже враждебен ему. Прочитайте главу 64, описывающую эту вечеринку, обратите внимание на приглашенных, на детали их портрета. Возможно ли появление "государственного молодого человека уже с колодочкой ордена Ленина чуть небрежно, наискосок, без самого ордена, с приглаженными, уже редеющими волосами" (Собр.соч., т.2, с.108) в границах другого хронотопа? Почему Щагову "стало стыдно перед теми, кого здесь, конечно, не было, кто глотали днепровскую волну еще в Сорок Первом и грызли новгородскую хвойку в Сорок Втором" (Собр.соч., т.2, с.114)?
Каждый хронотоп в романе Солженицына формируется вокруг какого-то определенного центра, стягивающего к себе его границы (шарашка Марфино, квартира Макарыгиных, московские улицы, деревня Рождество).
Наличие героев, пересекающих границы романных хронотопов, предопределяет их наложение друг на друга, подобно окружностям, лежащим в одной плоскости. Их взаимные персечения объясняет широкий образ-символ круга, заданный в названии романа.
Символ круга появляется перед Иннокентием Володиным, размышляющим о том, кого он предает своим звонком. Разговаривая с Кларой во время их загородной прогулки, он пытается понять соотношение родины и человечества, правительства, режима, и интересов других людей во всем мире. "Вот видишь - круг?" - говорит он, вычерчивая палочкой на сырой земле, к которой вдруг приблизился, выбравшись из министерских кабинетов и блестящих московских гостиных за город, концентрические окружности. "Это - отечество. Это - первый круг. А вот - второй. - Он захватил шире. - Это - человечество. И кажется, что первый входит во второй? Нич-чего подобного! Тут заборы предрассудков. Тут даже - колючая проволока с пулеметами. Тут ни телом, ни сердцем почти нельзя прорваться. И выходит, что никакого человечества - нет. А только отечества, отечества, и разные у всех..." (Собр.соч., т.1,с.345). Почти математическая упорядоченность этого образа объясняет композиционную структуру романа, дающую возможность совместить "круги" художественного мира, романные хронотопы, в принципе, казалось бы, несводимые в одном сюжете: высшие круги МГБ, заключенные марфинской шарашки, дворник Спиридон, писатель Галахов, жены, безнадежно ждущие своих мужей из заключения, высшая советская номенклатура, чиновники МИДа.
Когда еще в романе появляется образ круга? Какие глубинные философские смыслы получает он, вырастая до широких образов-символов? Какими сюжетными путями он вводится в роман? Как вы понимаете название "В круге первом"?
Звонок Володина оборачивается роковым кругом, который описывает "Победа" на Лубянской площади перед зданием МГБ: "Повинуясь правилам уличного движения, автомобиль обогнул всю сверкающую Лубянскую площадь, словно делая прощальный круг и давая Иннокентию возможность увидеть в последний раз этот мир и пятиэтажную высоту слившихся зданий Старой и Новой Лубянок, где предстояло ему окончить жизнь" (Собр.соч., т. 2, с.326). Это лишь один из символов круга, реализованных в романе. Словно обращаясь к опыту Данте, который поместил языческих мудрецов не в рай, но в первый круг ада, Солженицын описывает мир шарашки как первый дантов круг. "Шарашку придумал, если хотите, Данте. Он разрывался - куда ему поместить античных мудрецов? Долг христианина повелевал кинуть этих язычников в ад. Но совесть возрожденца не могла примириться, чтобы светлоумных мужей смешать с прочими грешниками и обречь телесным пыткам. И Данте придумал для них в аду особое место" (Собр.соч., т. 1, с.20). Какие еще смысловые аспекты проблематики романа связаны с образом круга?
Все хронотопы романа стянуты в тугой узел сюжетной завязкой - звонком в посольство и расшифровкой ленты. Но этот внешний сюжет позволяет завязать внутренее действие романа, его философские и идеологические сюжеты. Импульсами их развития являются многочисленные столкновения героев, их идеологий, философских взглядов. Но только ли диалог, прямой спор является единственной формой их воплощения?
Думается, что нет. Ведь в художественном мире романа есть герои, которые не могут высказать себя в споре. Возможен ли диалог на политические или философские темы между Яконовым и любым другим героем - будь он заключенным марфинской шарашки или офицером МГБ? Конечно же, нет. Лишь заключенные обладают истинной свободой спорить и думать - если в оппоненте не встретят стукача. Вольные, сойдись они в споре, были бы вынуждены повторять официальные идеологические клише, опасаясь не только говорить, но и думать. Поэтому Солженицын помимо прямого столкновения героев находит и иные способы воплощения конфликта.
Такими приемами обусловлены художественные способы построения системы персонажей романа.
И в романе "Раковый корпус", и в повести "В круге первом" Солженицын отказывается от главного героя. "Каждый персонаж становится главным, когда вступает в действие. Автор долен тогда отвечать за <<...>> своих героев. Он не отдает предпочтения ни одному из них. Он должен понимать и мотивировать поступки всех персонажей".
Можно ли выделить образ главного героя в повести "Раковый корпус"? Почему? Дело в том, что сюжетно-композиционная структура повести "Раковый корпус" открывала перед писателем те же возможности, что и в романе "В круге первом" - и не предполагала наличие исключительной идейно-композиционной роли одного из героев. Страшная болезнь, приведшая героев в тринадцатый корпус республиканской больницы, не делает различий между Олегом Костоглотовым, бывшим заключенным, ныне вечно ссыльным, и высокопоставленным советским вельможей Павлом Николаевичем Русановым (один потерял молодость, жизнь, любовь в заключении, другой всей своей жизнью способствовал тому, чтобы места заключений все более ширились и наполнялись); милым мальчиком Демкой, молодым и фанатично преданным своей науке геологом Вадимом Зацырко, врачом Верой Гангарт, старым узбеком, колхозным сторожом Мурсалимовым, казахом чабаном Егенбердиевым. Все герои этой повести уже в силу своего обитания в раковом корпусе находятся в крайней, пограничной ситуации, - между жизнью и смертью - и именно эта пограничная ситуация дает автору возможность выявить характеры каждого, не выделяя главного и второстепенных персонажей. Как бы у последней черты сходятся герои с принципиально противоположным жизненным опытом - зэка, партаппаратчика, медсестры, вдумчивых врачей, лечащих и по-человечески с состраданием принимающих всех.
Отсутствие главного героя нехарактерно для жанра романа. Чаще всего в романе именно вокруг него формируется идеологическое поле, в которое включаются все другие образы. В таком случае система персонажей строится по центростремительному принципу, сюжет "стягивает" вокруг центральной фигуры героев, столкновение с которыми и формирует проблематику произведения.