Гораздо яснее и решительнее было развитие социалистического реализма в молодой советской прозе. Одна из причин заключалась здесь в наличии опыта, конкретных истоков реалистического стиля пролетарской, социалистической прозы. Решающую роль играло прежде всего творчество М. Горького. Не говоря уже о его дореволюционных произведениях, усвоенных советской литературой, как ее ценнейшее и основополагающее достояние, здесь следует указать на появляющиеся в эти годы «Мои университеты», «Дело Артамоновых», (1925) первый том «Клима Самгина» (1927). Отличительная черта горьковского творчества — это его монументальность, широкий эпический размах, давно утраченный буржуазным искусством, измельчавшим и выродившимся в декадентски-психологических изысках. Тесная связь с революцией, высота социалистического мировоззрения, обусловили исключительную глубину и широту понимания действительности. Последние произведения Горького поражают значительностью своих тем, грандиозностью масштабов, в которых мыслит художник. Так, в «Деле Артамоновых» с помощью нескольких образов создается художественная история русского капитализма, начиная от его хищнического и недолговечного расцвета и кончая его исторически-неизбежной и бесславной гибелью. Сила горьковского творчества — в замечательной типичности его образов. В его романах мы встречаемся с органическим переплетением индивидуально-убедительной характеристики персонажа, мастерски воссозданного неповторимого личного облика (в позе, жесте, интонации и т. п.) с чрезвычайно широким социально-типическим содержанием. Это то, что придает неувядаемую жизненность горьковским героям, что роднит его с крупнейшими представителями реалистического искусства прошлого.
Применение принципов социалистического реализма к задачам изображения современной действительности требовало прежде всего показа новых людей, рожденных революцией, образного раскрытия того принципиально нового качества, которое отличает социалистически развивающуюся действительность. Если для романтиков «попутнического» толка, писавших о пооктябрьской деревне, патетика революционной стихии, с одной стороны, проблема самоопределения интеллигенции в революции — с другой — исчерпывали все содержание их творчества, то у таких писателей, как Неверов и Сейфуллина, на первом плане оказывается показ конкретных социальных сдвигов и обусловленное этим возникновение новых характеров. Повесть о пионере коммунизма в деревне, где борьба за пробуждающееся сознание угнетенных, за элементарные основы культурности и есть на этом этапе борьба за коммунизм, — вот чем была повесть А. Неверова «Андрон Непутевый» (1923).
В «Перегное» (1922) и «Виринее» (1924) Сейфуллиной , реалистически ярко и убедительно показавшей раздираемую ожесточенной классовой борьбой пооктябрьскую деревню, бесспорным достижением является изображение новых, растущих характеров, процесс формирования деревенских большевиков — как наиболее типического и существенного явления революционной действительности. В том же направлении развивалось и творчество так наз. «крестьянских писателей», объединившихся в особом союзе — ВОКП (Всероссийское общество крестьянских писателей) — Замойского , Макарова, М. Карпова, Дорогойченко и др. Изображение деревни в процессе революционной ломки, создание новых общественно-бытовых отношений, опрокидывающих традиционный собственнический уклад, возникновение героев новой социалистической деревни — таково в основном тематическое содержание крестьянской литературы. Однако здоровое в своей общей реалистической направленности творчество крестьянских писателей не дало особо ярких результатов. Налет некоторого натурализма, перегруженность фотографически фиксируемыми бытовыми подробностями, неумение художественно синтезировать и обобщить типическое явление, рыхлость и неорганизованность композиции, вялость и засоренность языка — все это существенно снижало ценность их произведений.
Гораздо значительнее успехи революционной реалистической прозы, созданной пролетарскими писателями как сформировавшимися до Октября, так и творчески родившимися только в начале 20-х гг. В их произведениях разработан центральный образ революционной эпохи, образ большевика как боевого вождя и идейного руководителя масс, ведущего за собой эти массы и социалистически перевоспитывающего их.
Одним из наиболее ярких произведений восстановительного периода является «Железный поток» А. Серафимовича , вошедший в железный фонд советской литературы. Эпическая широта и обобщенность «Железного потока» перекликаются с произведениями М. Горького. Мастерски воссоздав в образе Кожуха тип непреклонного большевика, беззаветно преданного советской власти, с железной волей и упорством добивающегося победы, Серафимович одновременно с исключительной полнотой и силой выразил одну из самых решающих идей пролетарской революции: рождение из стихийной партизанской массы, в процессе вооруженной борьбы с врагами революции мощного и единого коллектива, боевой и сознательной силы.
Ответственную задачу показа большевика в процессе мирного строительства в условиях нэпа выполнили Н. Ляшко и Ф. Гладков. Борьба за восстановление завода, партийная жизнь, коммунистическая этика и мораль первых лет нэпа — все это в разном масштабе стало содержанием «Доменной печи» (1924) Н. Ляшко и «Цемента» (1925) Ф. Гладкова. Именно смелый подступ к самым важным темам советской действительности резко отличает этих писателей первых лет нэпа от интеллигентов-романтиков всех видов, бродивших тогда по ярким, но боковым дорогам революционной тематики.
Но и Ляшко и в особенности Гладков сложились как писатели в предреволюционные годы под влиянием импрессионистической прозы. Следы этого литературного воспитания крайне явны в их творчестве как советских писателей. Патетическая риторика, истеричность, туманные философствования, отрывочная и взволнованная речь, взвинченность как основное психологическое состояние героев — все эти черты «андреевской» литературной манеры особенно резко выражены в «Цементе» Ф. Гладкова.
Борьба за реалистическую тематику и реалистический стиль определяет и деятельность молодых пролетарских писателен, в 1925 объединившихся в РАПП . Но в условиях продолжающейся классовой борьбы, происходящей в обстановке строительства, главные силы молодых пролетарских прозаиков направлены были на самоопределение в качестве самостоятельного идейного отряда. Этим и занималась РАПП на первом этапе своего существования. Но вопросы тематики приобрели перевенствующую роль в молодом пролетарском литературном движении; вопросы стиля еще не поднимались тогда в работах рапповских теоретиков. Однако в конкретной художественной практике такие представители молодого поколения пролетарской прозы, как Фурманов , Фадеев сумели сделать серьезные шаги не только в поисках реалистической тематики, но и в овладении реалистическим стилем.
«Чапаев» и «Мятеж» Фурманова, позднее «Разгром» Фадеева замечательны в истории советской литературы как прямой подступ к центральным образам и темам пролетарской революции. В противовес безликому носителю коллективистического сознания у поэтов «Кузницы», в прямой полемике со схемой «Кожаной куртки» Пильняка возникает живой и яркий образ большевика. Проблема партийного руководства в революции, реальная и трезвая героика рядовых бойцов, проблема стихийности и сознательности масс — все эти прямые темы и мотивы классовой борьбы оказались главным содержанием произведении указанных писателей этого периода. Вместе с тем начинается и теоретическое осмысление путей пролетарского реалистического стиля. Правда, задачи реализма формулировались тогда слишком односторонние, с некритической пропагандой толстовского и флоберовского психологизма, с идеалистическими ошибками в требовании показа «живого» человека (см. «РАПП»). В творческой практике стиль пролетарского реализма, каким его тогда понимали теоретики РАППа, объявленный «столбовой дорогой» советской литературы, оказывался часто натуралистическим копированием действительности, как это было в последующих произведениях Чумандрина , Ильенкова, в значительной степени в «Брусках» Панферова и т. д. С такой узостью связана была и нетерпимость рапповской школы к другим отрядам советской литературы, развивавшимся иными, более сложными путями.
Тем не менее, такое произведение, как «Разгром» Фадеева, бесспорно составило эпоху в развитии советской литературы. Вслед за М. Горьким вместе с «Железным потоком» Серафимовича, с произведениями Фурманова этот роман развивает основные идеи социалистической революции, прокладывает пути социалистического реализма в советской литературе. Заслугой Фадеева в этом романе является правдивый художественный показ образ большевика (Левинсон), разработка темы пролетарского руководства в революции. Историческая роль «Разгрома», плодотворно усвоившего ряд сторон реализма Л. Толстого . состоит еще и в том, что им знаменуется расширение проблематики классического наследия в творческой практике советской литературы в сравнении с предшествующим периодом. Если в первые годы формирования советской литературы проблема наследия практически ограничивалась либо прямым усвоением, либо попытками преодоления литературных традиций начала XX в., т. е. преимущественно символистской культуры, то на следующем этапе горизонт расширился. Задачи критического усвоения традиций русской и европейской реалистической прозы XIX в. вошли во все творческие манифесты пролетарского литературного движения этих лет. Правда, на деле эти лозунги часто сводились к канонизации реализма Льва Толстого, без всякого критического отношения к его художественному методу. Но в общей перспективе развития советской литературы борьба молодых пролетарских писателей за реалистический стиль связана была и с расширением кругозора в вопросах культурного наследия.