История реального герцога де Кроа была не менее романтична и богата удивительными коллизиями судьбы. Генерал-фельдмаршал русской армии (при Петре I), игрок и дамский угодник, он неожиданно для всех в 1702 г. оставил сей грешный мир. Это повергло в отчаяние многочисленных заимодавцев. Ганзейские купцы решили воспользоваться законом Любекского права, по которому должника, не оплатившего счета, не позволялось предавать земле; они надеялись обменять тело герцога на получение своих вкладов от «знатных и богатых родственников», которые так и не объявились. В ожидании такого обмена горожане придали покойнику «товарный вид»: надели на него богатый камзол, тонкое бельё с кружевным жабо, бархатный черный плащ, на руки натянули белые лайковые перчатки, на голову - парик с косичкой, уложили в богатый гроб и поместили его в подвал церкви св. Николая (ныне Нигулисте). В суматохе городской жизни о почетном пленнике вовсе забыли и .… нашли гроб с мумией герцога через 120 лет [14. С. 37-38].
Во времена посещения Ревеля столичными курортниками было обязательным мероприятием побывать в известной церкви и познакомиться с местной достопримечательностью -мумией герцога. Как мы видим, Антон Дельвиг отчитывался перед Н. И. Гречем о выполнениии его приказания. Не исключена возможность, что Пушкин тоже об этом имел представление.
В Послании эта мысль присутствует, хотя главным героем его опуса является предприимчивый студент: Но в наши беспокойны годы Покойникам покоя нет. Косматый баловень природы, И математик, и поэт, Буян задумчивый и важный, Хирург, юрист, физиолог, Идеолог и филолог, Короче вам - студент присяжный, С витою трубкою в зубах, В плаще, с дубиной и в усах Явился в Риге…. [9. С. 27]. Далее Пушкин комментировал: «Студент по частям разобрал всего барона и набил карманы костями его… Но вскоре молва о перенесении бароновых костей из погреба в трактирный чулан разнеслась по городу. Преступный кистер лишился места, а студент принужден был бежать из Риги, и как обстоятельства не позволяли брать с собою будущего, то, разобрав опять барона, раздарил он его своим друзьям. Большая часть высокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф получил в подарок череп и держал в нём табак. Он рассказал мне его историю и, зная, сколько я тебя люблю, уступил мне череп одного из тех, которым обязан я твоим существо-ванием…» [9.С. 28-29]. Итак, Пушкин подтверждает, что привёз череп из Риги его приятель Алексей Вульф, но о причастности к данной истории Николая Языкова не говорит ничего, как о том упоминает Андрей Иванович Дельвиг. Брат Антона Антоновича писал свои Воспоминания на склоне лет. Он многие подробности данной истории мог забыть или перепутать. Бесспорно одно: со слов самого Пушкина стала «гулять» версия о том, что предки барона Дельвига были захоронены в Риге, согласно баронскому статусу, в главном храме города, т.е. в Домском соборе. Эту мысль повторяет и Софья Михайловна в письме к Карелиной (9 февраля 1828 г.).:
«Мысли в прозе - Пушкина, и пьеса под заглавием «Череп», под которой он не пожелал поставить своё имя, - также его. Это послание, которое он написал к моему мужу, при посылке ему черепа одного из предков, которых у него множество в Риге; вся эта история — правдоподобна» [8. С. 174]. Знакомясь с «Архивом Н.М. Языкова», куда вошла его переписка с родными за период с 1822 по 1829 гг. (пребывание его в качестве дерптского студента; г. Дерпт - ныне г. Тарту), можно обратить внимание на то, что Николай Языков очень подробно и образно описывал все важные вехи своей студенческой жизни: праздники, увеселения, прогулки, поездки, чаепития и литературные вечера. Он писал о своей поездке в окрестные имения, находящиеся под Дерптом, о поездке в Ревель и Хапсаалу, в Петербург во время каникул. С 1825 г. он в приятельских отношениях с Алексеем Вульфом, который приехал из псковской губернии и поступил учиться в Дерптский университет. В письме к матери (28 июля 1826 г.) Николай Языков подробно описывает свою поездку в Тригорское с Вульфом [15. С. 256]. В этом путешествии в июле 1826 года произошла первая встреча Языкова и Пушкина, которая принесла обоим так много ярких впечатлений. Упоминания о возможности поездки в Ригу или о самой поездке в письмах отсутствуют. К тому же это мало вероятно, потому что такая поездка потребовала бы довольно много денег, а во всех письмах к братьям Языков постоянно досадует на недостаток их [15. С. 226]. Но почему Пушкин поместил бренные останки почтенного «барона Дельвига» в подземелье Рижского собора, не совсем ясно. Скорее всего, он соединил воедино фантазию о бароновых костях, написанную ему Дельвигом, и конкретный подарок - череп, привезённый ему приятелем Алексеем Вульфом, который действительно часто ездил в Ригу, так как там жила его кузина Анна Петровна Керн. То, что Алексей Вульф действительно мог заполучить череп из захоронения в Домском соборе, тоже воспринимается как неправдоподобное. Дело в том, что к тому времени, когда Алексей Вульф мог посещать Ригу, в Домской церкви не осталось склепов-подземелий. Автор этих строк ещё в июне 1998 года обращалась к руководителю научного отдела Рижского Домского собора Астриде Пантеле с вопросом: «Сохранились ли в Домском соборе захоронения (или хотя бы надгробия) фамилии Дельвигов?», - и получила следующие разъяснения: «По указу императрицы Екатерины Второй в 1772 году из городских церквей Лифляндии и Эстляндии должны были быть вывезены все склеповые останки, дабы воспрепятствовать распространению эпидемии; рижские власти выполнили это указание беспрекословно: захоронения вывезли на городские кладбища за черту города, могилы убрали; подвалы засыпали; добавлен был санитарный слой земли, отчего уровень поднялся на 1м. 10 см.; сделан деревянный пол, часть надгробных порушенных памятников убрали, позже, в 1780-х годах, вывезли всё, что мешало». «Но в Таллинне, - возразили мы, - в Домском соборе и в церкви св. Николая (Нигулисте) захоронения удалось сохранить». На что госпожа Пантеле заметила: «Значит, эстляндские чиновники во времена Екатерины II были не столь исполнительны, как лифляндские».
.… Летний отдых четы Дельвигов в Рыцарском Ревеле разбудил не столько воображение наследника древнего прибалтийского рода, сколько пушкинскую Музу. Бесспорно, Дельвиг живописно ведал своему другу свои ощущения, если при его неповоротливости он всё-таки проник в какой-либо рыцарский склеп. Так и кажется, что Пушкин сам это хорошо видел, сам переживал ощущения, спускаясь в подземелья средневекового храма.
Между друзьями и позже сохраняется игривый тон, навеянный рыцарско -средневековым каламбуром. Через два года из Болдина в Петербург Пушкин пишет Дельвигу (4 ноября 1830 г.): «Посылаю тебе, барон, вассальную мою подать, именуемую Цветочною, по той причине, что платится она в ноябре, в самую пору цветов. Доношу тебе, моему владельцу, что нынешняя осень была детородна и что коли твой смиренный вассал не околеет от сарацинского падежа, холерой именуемого и занесенного нам крестовыми войнами, т.е. бурлаками, то в замке твоём, «Литературной газете», песни трубадуров не умолкнут круглый год…» [10. С. 245]. Может не случайно что, в вассальной подати «Болдинской осени» 1830 года среди маленьких трагедий проходят мотивы, связанные с темой рыцарства, отца - барона, могильных телег и тишины гробов («Скупой рыцарь», «Каменный гость», «Пир во время чумы»).
Наши изыскания, детали которых в силу краткости данной публикации приходится опустить, показывают: стихотворное утверждение Александра Сергеевича, что высокородные предки его друга Дельвига были похоронены в одном из рижских соборов, были или ошибочны, или изящной шуткой. К сожалению, это вводит некоторых в заблуждение. Так, в латышском журнале «Majas Draugs» за 1939 год автор, подписавшийся инициалами «В. Л.», анализируя стихотворение Пушкина, все события, изложенные в «Послании», точно связывает с Домским собором в Риге, так как «именно в Домском соборе со второй половины ХV века предавали земле самых именитых рижан». Латышские исследователи не сомневаются в рижской версии стихотворения [6. С. 227]. Произведенная нами поколенная роспись доказывает другое: род Антона Антоновича Дельвига был связан с Эстляндией, с Ревелем. А в Риге, вполне, когда-то могли спать непробудным сном другие Дельвиги.
Список литературы
1. Верховский Ю. «Барон Дельвиг» Материалы биографические и литературные. Петербург: Изд-во. А.С. Когана, 1922.
2. Воспоминания А.И. Дельвига 1820 - 1870. М. − Л., 1930.
3. Гайнуллин М., Бобылева В. Эстонская пушкиниана. Таллинн: "INGRI", 1999.
4. Genealogisches Handbuch der Livlandischen Ritterschaft. Dr. Astaf v. Transche-Roseneck. 1929.
5. Genealogisches Handbuch der Estlandischen Ritterschaft. O. M. v.Stackelberg. 1929-1931.
6. Дельвиг Антон. Призвание. Стихотворения. М. 1997.
7. Инфантьев Б., Лосев А. Латвия в судьбе и творчестве русских писателей. ZVAIZGNE ABC, Riga: 1996.
8. Карнович Е.П. Родовые прозвания и титулы в России. М: БИМПА, 1991, Петербург: Издание Суворина, 1886).
9. Модзалевский Б.Л. Пушкин. Воспоминания. Письма. Дневники. М.: АГРАФ, 1999. (переиздание по Прибой 1929. Л.)
10. Пушкин А.С. Стихотворения. Собр. соч.: В 10 т. Л., 1977.Т.3
11. Пушкин А.С. Письма. Собр. соч.: В 10 т. Л., 1979. Т. 10.
12. Русский Архив. 1880 г. Кн. 2. Письма к А.С. Пушкину. С. 560.
13. Свиньин П. И моя поездка в Ревель // Отечественные записки. 1828. № 95. С. 536-537.
14. «С-Петербургские ведомости». 1866. № 163.
15. Tallinna legendid. Koostanud I. Goldman. P. Kaldoja. Tallinn. Perioodika. 1985.
16. Языковский Архив. Выпуск 1-й. Письма Н.М. Языкoва к родным за дерптский период его жизни (1822 - 1829) / Под ред. Е.В. Петухова. Спб.: Типография Императорской Академии Наук, 1913.