При прекращении договора до истечения срока очередного регулярного платежа денежная сумма, подлежащая предоставлению, определяется размером платежа за каждый день (ст. 690 ГК Японии).
Таким образом, рассмотрев нормы ряда зарубежных государств, посвященные регулированию института пожизненного содержания с иждивением, можно сделать вывод, что договор пожизненного содержания с иждивением известен гражданскому праву стран, входящих в разные правовые системы.
Причины возникновения указанного договора различны. Его возникновение обусловлено скорее причинами социального характера (нехватка средств к существованию, престарелый возраст, болезнь), и в основе его лежит желание получателя содержания обеспечить себя необходимым минимумом жизненных благ.
Следует отметить достаточную степень проработанности этого института во французском и германском праве. Многие положения зарубежного законодательства послужили эталоном при разработке норм, регулирующих договор ренты в законодательстве других стран, в том числе и в законодательстве Республики Беларусь. Доказательством этому служит наличие большого числа схожих норм в ГК Республики Беларусь и в Гражданских кодексах Франции и Германии.
1.2 Институт пожизненного содержания с иждивением в отечественном гражданском праве: становление и развитие
Сделки, подобные договору ренты, заключались в России еще в XIX веке. Так, известный русский цивилист В. С. Пахман, рассматривая случаи условной продажи, отмечал, что у крестьян встречается продажа с условием оставить купленную вещь в пожизненном владении продавца. Ученый приводит случай из практики, когда один крестьянин продал другому дом с усадьбой, сохраняя за собой право жить в доме и пользоваться имуществом до своей смерти, приобретатель же должен был содержать хозяина и похоронить его. Сделки такого рода встречались нередко и в форме завещания «в том смысле, что имущество передается кому-либо в собственность еще при жизни, и хотя не за деньги, но с обязательством приобретателя предоставить прежнему хозяину право жить в доме и содержать его до смерти» [16, с.201].
Хотя на протяжении длительного периода времени договор ренты не находил закрепления в законодательстве, однако был известен науке гражданского права. Изучению данного института в дореволюционной России были посвящены работы таких известных российских цивилистов, как К. Н. Анненков, К. Победоносцев, В. Э. Герценберг и др.
Определенное развитие в XIX начале XX века получило и пожизненное содержание с иждивением. Оно возникло как результат существовавшего обычая передавать в монастыри и церкви недвижимое имущество в обмен на обеспечение своего содержания в виде пожизненной ренты.
Незадолго до Октябрьской революции имела место попытка восполнить существующий в законодательстве пробел. Так, одна из глав книги Проекта Гражданского Уложения 1913 года именовалась «Пожизненный доход (рента) и пожизненное содержание». Глава была разделена на два «отделения». Первое - «Пожизненный доход (рента)» - в своей основе строилось на меновой идее. Речь шла о том, что лицу «взамен уплаченной денежной суммы или уступленного движимого или недвижимого имущества» выплачивается определенная денежная сумма или доставляется определенное количество жизненных припасов или иных заменимых вещей (ст. 1091).
Второе отделение этой главы было посвящено регулированию договора пожизненного содержания, который уже тогда имел ярко выраженный социальный характер. Договор пожизненного содержания определялся в ст. 1100 как договор, по которому одно лицо обязуется доставлять другому содержание и иметь о нем попечение на протяжении всей его жизни, взамен уплаченной принимаемым на содержание денежной суммы или переданного движимого или недвижимого имущества. Суть отношений по содержанию заключалась в предоставлении лицу на протяжении всей его жизни помещения, заботы о его пропитании и одежде, а в случае болезни -осуществлении ухода за ним и вообще доставлении содержания, соответствующего личным потребностям и общественному положению лица. При этом допускалось, что «если вследствие возникших несогласий между сторонами (...) дальнейшее продолжение договора станет невыносимым для той или другой стороны, то суд, по просьбе заинтересованного лица, вправе постановить об отмене договора или о замене содержания определенными ежегодными денежными выплатами» (ст. 1102). Уложение запрещало уступку прав по договору другому лицу (ст. 1103) [16, с.208].
В известной мере подобный путь от более узкого к более широкому толкованию ренты прошло и законодательство послереволюционной России.
ГК РСФСР 1922 года не упоминал ни о ренте как таковой ни о какой-либо ее разновидности. Объясняется это, видимо, проводимой в стране политикой и влиянием этой политики на законодательство. Использование личной собственности в целях спекуляции и извлечения нетрудовых доходов было недопустимым. Получение содержания в обмен на передачу собственности - это нетрудовой доход, и именно поэтому законодатель не включает договор ренты в список договоров, регулируемых ГК. Так, раскрывая понятие кабальной сделки, В. И. Вольфсон приводил пример договора пожизненного содержания с иждивением, по которому старики передали свое хозяйство примаку в обмен на ежемесячное содержание. Автор, соглашаясь с решением суда, признавшего такую сделку недействительной с момента ее совершения, отмечал, что такая сделка является «кабальной по своему внутреннему содержанию» [16, с.209].
Исследуя вопрос об отчуждении имущества на условиях пожизненного содержания с иждивением, белорусский ученый Д. Ф. Еремеев отмечал, что «судебная практика с первых лет действия Гражданского кодекса вплоть до ликвидации капиталистических элементов в городе и деревне обычно признавала подобные договоры недействительными ввиду их кабального характера. Такая оценка договоров в тот период была вполне обоснована, ибо это были в большинстве своем сделки, с помощью которых эксплуататорские элементы пытались прибрать к своим рукам имущество лиц, не способных в силу болезни или старости вести хозяйство и обеспечить средства к существованию» [16, с.209].
Вместе с тем, прямого указания на недопустимость подобных договоров в законе не было и в период действия ГК РСФСР 1922 года договоры, связанные с принятием на себя обязанностей по содержанию в обмен на переданное имущество, прежде всего жилой дом, совершались.
Как отмечает 3. А. Федотовская, на практике такого рода соглашения чаще всего оформлялись двумя договорами: письменным договором о пожизненном содержании бывшего собственника и письменным договором о передаче дома в собственность обеспечивающего лица. Отчуждение дома оформлялось в нотариальном порядке либо в виде договора купли-продажи, либо в виде договора дарения [9, с.56].
Такого рода договоры неоднократно являлись предметом судебных споров. Ориентация судов при рассмотрении подобных дел легко угадывалась из разъяснения отдела НКЮ № 1103 от 12 октября 1923 года, в котором относительно передачи жилых строений под предоставление иждивения продавцу покупателем сказано, что «либо эта сделка притворна, прикрывая фактическое дарение, либо она явно не выгодна для одной из сторон и заставляет подозревать ростовщический элемент» [15, с.228].
14 сентября 1925 года Пленум Верховного суда РСФСР, ссылаясь на ст.ст. 130 и 180 ГК РСФСР 1922 года, признал, что договоры продажи строений под условием предоставления продавцу пожизненного содержания с иждивением недействительны как договоры без установления срока платежа и покупной цены. Вместе с тем, Верховный суд РСФСР констатировал, что «исходя из бытовых экономических условий переживаемого периода, судам приходится в отдельных случаях признавать такие сделки, в частности, в деревне, действительными, поскольку их расторжение нанесло бы вред слабейшей стороне, в большинстве случаев являющейся продавцом» [16, с.210]. Судам было предложено либо приз-навать такую сделку недействительной и восстанавливать стороны в первоначальном положении или определять действительную стоимость предмета сделки и производить расчеты между сторонами, учитывая степень выполнения каждой из них условий сделки. По мнению И. Л. Брауде, это был «принципиальный, но не категорический ответ» о действительности рассматриваемых договоров[11, с.18].
Многие ученые-цивилисты советского периода, такие как Г. Н. Амфетиатров, В. А. Рясенцев, Д. Ф. Еремеев, Р. О. Халфина, настаивали на правомерности договоров пожизненного содержания с иждивением и в качестве основного довода в защиту действительности подобных сделок приводили ст. 106 ГК РСФСР 1922 года. Согласно этой статье, договор как таковой признавался в качестве одного из оснований возникновения обязательств. При этом статья не содержала никаких оговорок относительно того, что отсутствие какого-либо договора в Гражданском Кодексе автоматически влечет его недействительность[14, с.378].
По вполне понятным причинам рассматриваемый договор получил особое распространение в период Великой Отечественной войны и после ее завершения. В тех условиях предоставление содержания в виде ренты в самых различных формах могло стать дополнительным или даже основным источником существования, прежде всего для инвалидов, пенсионеров, лиц, утративших кормильца и т. д.
Невзирая на подобные сомнения, законодатель при принятии нового ГК РСФСР 1964 года допустил возможность рентных отношений, правда, в весьма ограниченной сфере. В главу Кодекса «Купля-продажа» было помещено две статьи, посвященные «купле-продаже жилого дома с условием пожизненного содержания продавца». Наша республика не пошла по пути, избранному РСФСР, а включила в ГК БССР 1964 года самостоятельную главу, получившую название «Договоры отчуждения жилого дома с условием пожизненного содержания». То есть регулирование соответствующих отношений было вынесено за пределы договора купли-продажи, и речь шла о самостоятельном виде договора.