Ничипоров И. Б.
В поэтических произведениях авторской песни персонажная сфера всегда характеризовалась яркостью и социально-психологическим многообразием. Значительное место в песенной поэзии Ю.Визбора и В.Высоцкого занимает художественное раскрытие душевного склада персонажей, реализующих свой внутренний потенциал в "трудных" профессиональных призваниях, где в экстремальных положениях испытываются на прочность их личностные качества, межчеловеческие отношения. Это моряки, геологи, альпинисты, шахтеры, спортсмены, обретающие в стихах Визбора и Высоцкого возможность прямого нешаблонного речевого самовыражения, в котором угадываются как приметы времени, так и черты родства с творческим сознанием самих поэтов, постигающих нравственно-философские аспекты бытия. Сопоставление персонажных миров в творчестве двух крупнейших художников, представляющих различные периоды и направления в авторской песне, позволит как точнее определить специфику ее лирико-романтической ветви, так и приблизиться к осмыслению линий разграничения между несхожими жанрово-стилевыми тенденциями в бардовской поэзии.
Пути художественного познания внутреннего мира песенных героев у Визбора и Высоцкого весьма многоплановы. Прежде всего стоит отметить весьма распространенные в их поэзии портреты персонажей трудных профессий.
У Визбора элементы таких портретов проступают уже в ранних стихах и песнях середины 1950-х гг. ("Парень из Кентукки", "Закури", "Жить бы мне, товарищи, возле Мелитополя…", "Маленький радист" и др.). В них преобладает пока достаточно обобщенный поэтический рассказ о тех профессиональных общностях, представителями которых выступают герои – "маленькие радисты с большого корабля", о нелегких условиях их труда, в процессе которого происходит углубленное осознание ими ценности внутренних переживаний. Так, эмоциональная речь северного рыбака ("Жить бы мне, товарищи…") становится созвучной строю народной лирической песни:
Но живу я в том краю, там, где дни короткие,
В области Архангельской с детства рыбаком.
Северные девушки с гордою походкою
Вдоль по нашей улице ходят вечерком…
Позднее эти визборовские портреты героев становятся все более подробными и психологизированными. Социально-психологический облик персонажей предстает в них чаще всего в призме вдумчивого взгляда повествователя, способного в деталях поведения героя прозреть закономерности его душевного мира, – в "Командире подлодки" (1963), "Стармехе" (1965), "Репортаже о ракетчиках" (1968) и др. В стихотворении "Командир подлодки" из непосредственных впечатлений повествующего "я" ("вот что я видел…"), жестовых и речевых подробностей поведения командира рождается глубокое понимание трагедийного мироощущения героя, окруженного "водой, скрывающей черные глубины… память трагических походов". В "Стармехе" профессионально-бытовая конкретность и одновременно метафорическая выразительность картины противодействия моряков природной стихии ("Метелей белые ножи // Разламывал своей машиной") соединена с лирико-романтической тональностью в описании портрета и поведения героя: "Голубоглазый мой стармех // Экзюпери всю ночь читает". Оригинально здесь и композиционное решение: рассказ стармеха предстает в форме участного обращения к нему повествователя, досконально знающего детали жизни на корабле:
И Антуан Экзюпери
Вот здесь скрестил с тобой маршруты.
На море снег, на море снег…
Не только в портретных зарисовках, но и в напряженной сюжетной динамике прорисовывается Визбором ментальный склад героев трудных профессий. Говоря об антропологическом аспекте собственного художественного мира, поэт-певец подчеркнул расширенное понимание самого феномена "трудной профессии": "Сила человека – не в профессии и не в судьбе… Мои герои – это люди поступка, люди действия… Если вник в дело, которому посвятил тебя твой герой, то громким – и чаще всего неискренним – словам места в песне не остается". В сюжетике песен Визбора и Высоцкого преобладают поворотные, "пограничные" ситуации, сопряженные с этикой риска и открывающие для героев новое измерение жизни и профессионального труда.
В стихотворении Визбора "Вот вы тоже плавали когда-то…" (1958) коллективный рассказ о сущности морского призвания, сочетающийся с личностным повествованием одного из моряков, наполнен ощущением таинственного смысла перипетий дальнего плавания, что передается и на уровне поэтического языка, образного ряда, являющего сплав вещественного и метафизического: "Плыли мы неведомо куда // По путям надежды и познанья // … Я держусь за поручни надежд // И до боли вглядываюсь вдаль". В песне "В твоей душе" (1961) геологическое исследование природы вписано в образный контекст психологической лирики, ассоциируясь с бесконечностью познания близкой души: "Давно домой геологи вернулись, // А мне тебя искать еще сто лет!".
Особую художественную функцию выполняет у Визбора и хронотоп "окраины", "края" земли, сопряженный с атмосферой духовного и профессионального поиска героев. В песне "Окраина земная" (1965) в лирическом монологе моряка, наполненном возвышенным и одновременно тонким профессиональным чувствованием "гремящей окраины земной", обнаруживается близость морского призвания и крестьянского труда – в их причастности извечным – водной и земной – природным стихиям: "Мы словно пахари на поле, // И тралы родственны плугам".
Суровая реальность профессиональных будней нередко предстает в песнях Визбора в героико-романтических тонах, не скрадывающих, однако, неофициозного, драматичного ощущения нелегкой трудовой жизни, долгой оторванности от любимых людей: "И Кольский залив нам гудками повторит // Слова, что нам жены сказать не могли". ("Тралфлот"). В этой песне – сказе капитана рыбацкого судна – обращенное к слушателю-новичку повествование о море (с характерными, диалогически ориентированными, стилевыми особенностями: "мой друг", "пожалуйте бриться" и др.), о "Севере-старике", драматичной судьбе моряка – таит немалый педагогический потенциал.
Если у Визбора в социально-психологических портретах преобладает одухотворенно-романтическое начало, проистекающее от чувства единения героя со своей профессиональной средой, то в поэзии Высоцкого подобные "профессиональные" портреты, отличающиеся большей социальной остротой, зачастую предстают в виде пронзительной исповеди героя-одиночки, болезненно переживающего свою противопоставленность данной среде ("Я был слесарь шестого разряда…", "Песенка про прыгуна в высоту", "Песня о штангисте" и др.).
Центральным в исповедальном монологе героя "Песенки про прыгуна в высоту" (1970) становится его напряженное, строящееся на неизбывных контрастах ("Лишь мгновение ты наверху – // И стремительно падаешь вниз") самоосознание не в качестве человека-функции, но как уникальной творческой личности, отстаивающей право на нестандартность в борьбе со сковывающими его "голосами" враждебной среды:
Но, задыхаясь словно от гнева я,
Объяснил толково я: главное,
Что у них толчковая – левая,
А у меня толчковая – правая! .
Новый свет на надрывное состояние героя в профессиональной сфере проливает и его семейная драма, подчеркивающая внутреннюю конфликтность и многомерность созданного портрета: "Жаль, жена подложила сюрприз: // Пока я был на самом верху – // Она с кем-то спустилася вниз…". Поэтика контрастов, этический и профессиональный максимализм в отношении противопоставляющегося зрительским "крикам" героя к себе важны и в "Песне о штангисте", (1971), "Вратаре" (1971), "Песне о сентиментальном боксере" (1966).
В песнях Высоцкого предметный мир, сами "орудия" и "средства" профессиональной деятельности нередко вовлечены в орбиту личностной экзистенции персонажа, вступают с ним в сложные партнерско-сопернические отношения, как это происходит со штангой ("Песня о штангисте") или с самолетом в стихотворении "Я еще не в угаре…" (1975). В последнем возникает даже развернутый психологический портрет не только лирического "я", но и многим близкого ему самолета – "отбившегося от рук", "отгулявшего до последней черты"… Состояние соперничества-сплоченности с миром, смертельного риска в бою, экстатическое напряжение героя в кульминационные мгновения профессионального, боевого самовыражения придают песням рассматриваемого круга балладное звучание, которое подчеркивает глубину их бытийного содержания:
Двадцать вылетов в сутки –
куда веселей!
Мы смеялись, с парилкой туман перепутав…
В отличие от поэзии Визбора, в подавляющем большинстве стихов и песен Высоцкого о людях трудных профессий преобладают сюжет-поединок, сюжет-катастрофа, акцент на предельном надрыве оказавшегося в "пограничной" ситуации героя – в большом спорте, морском сражении, покорении горной вершины, геологоразведочной экспедиции… Сам поэт-певец признавался: "Я стараюсь для своих песен выбирать людей, находящихся в момент риска, которые в каждую следующую секунду могут заглянуть в лицо смерти, которые находятся в самой-самой крайней ситуации" . Такой осознанный подход и придает антропологическому аспекту этих произведений повышенную значимость.
Архетипическая для художественного мира Высоцкого ситуация поединка человеческой воли со смертью прочерчивается уже в ранней песне "Сорок девять дней" (1960) и получает дальнейшее углубление. Катастрофичный сюжет морского сражения в стихотворении "Еще не вечер" (1968), являя частую для философской лирики поэта "схватку бесшабашную" с судьбой, становится одновременно и испытанием прочности профессионального сообщества ("А крысы – пусть уходят с корабля"), и обнаружением спасительной близости бунтующих душ персонажей к природной бесконечности: "Ведь океан-то с нами заодно". А в "Натянутом канате" (1972) в сюжетной динамике, "спрессованной" пространственно-временной организации выстраивается целостная онтология рискованного "пути без страховки", "боя со смертью", внутренне оппозиционная духовному "лилипутству", барачно-лагерной обезличенности советского "гетто".