Во время предсмертной болезни Степан Трофимович попросил прочесть место из "Евангелия от Луки "о свиньях", по поводу которого ему "пришла одна мысль": "...это точь–в–точь как наша Россия. Эти бесы выходящие из больного и входящие в свиней — это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Oui, cette Russie, que j'aimais toujours . Но великая мысль и великая воля осенят ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности... и сами будут проситься войти в свиней. Да и вошли уже может быть! Это мы, мы и те, и Петруша... et les autres avec lui , и я может быть первый, во главе, и мы бросимся, безумные и взбесившиеся, со скалы в море и все потонем, и туда нам дорога, потому что нас только на это ведь и хватит. Но больной исцелится и "сядет у ног Иисусовых"... и будут все глядеть с изумлением..."
Конечно, это слова героя, которые, как известно, следует отличать от слов автора. Но это отнюдь не значит, что устами героев Достоевский не объяснял подчас свои заветные идеи — в данном случае концепцию романа, выраженную в его названии. Эти слова Степана Трофимовича подтверждаются словами самого Достоевского, написанными за два года до этого романного прозрения Степана Трофимовича — тогда, когда еще не была опубликована ни одна из глав романа, но сама идея была ясна: "произошло то, о чем свидетельствует евангелист Лука: бесы сидели в человеке, и имя им было легион, и просили Его: повели нам войти в свиней, и Он позволил им. Бесы вошли в стадо свиней, и бросилось все стадо с крутизны в море и все потонуло. Тогда же окрестные жители сбежались смотреть совершившееся, то увидели бывшего бесноватого — уже одетого и смыслящего и сидящего у ног Иисусовых, и видевшие рассказали им, как исцелился бесновавшийся. Точь–в–точь случилось так и у нас. Бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых, в Серно–Соловьевичей и проч<их>. Те потонули или потонут наверно, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисусовых. Так и должно было быть. Россия выблевала вон эту пакость, которою ее окормили, и, уж конечно, в этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского" (Д. XXIX.1, 145). Так твердо и определенно заявлена заглавная идея романа "Бесы" в письме Достоевского А. Н. Майкову от 9 октября 1870 года — идея духовного исцеления России.
И это еще одно значение "хроники": "Бесы" — роман о судьбах России. Так Достоевский продолжил другую тему русской литературы: первой "поэмой" о судьбах России были "Мертвые души" Гоголя.
Для Достоевского будущее России обусловлено поисками истинного пути.
В недавние перестрочные времена чаще всего говорили, что Достоевский напророчил наше историческое прошлое. Увы, актуальность "Бесов" непреходяща. Как и "Борис Годунов" Пушкина, роман Достоевского стал одним из архетипов русской истории. Увидеть бесов не трудно в современности. Вряд ли они перестанут искушать нас в будущем. Имя им легион — они многолики, но узнаваемы. Роман Достоевского вооружает читателя духовным зрением, чтобы противостоять им, как его хроникер.
Достоевский дал почти прямой ответ, зачем сочинены "Бесы": "Жертвовать собою и всем ради правды — вот национальная черта поколения. Благослови его Бог и пошли ему понимание правды. Ибо весь вопрос в том и состоит, что считать за правду. Для этого и написан роман" (Д. XI, 303).
В этих словах Достоевский засвидетельствовал появление в русской жизни поколения правдолюбцев, изрек молитву ("Благослови его Бог и пошли ему понимание правды"), открыл замысел романа: "Ибо весь вопрос в том и состоит, что считать за правду".
Есть два ответа на этот вопрос, "что считать за правду".
Один ответ дает народная мудрость: "Правд много — истина одна".
Ответом Достоевского была идея романа. Ее можно вычитать в метафорическом заглавии романа, угадать в символическом значении евангельской притчи об исцелении бесноватого, в сюжетной гибели бесов в романе, в романных судьбах героев, в упованиях на будущее исцеление России в устах прозревшего Степана Трофимовича, в убеждении автора, что Истина — Христос, в эмблеме романа — исцелившаяся Россия у ног Христа/