Творчество Беллы Ахмадулиной представляет богатейший материал для иллюстрации использования грамматических архаизмов разных частей речи (существительных, прилагательных, местоимений, глаголов, причастий).
(Рассматривая вопрос о роли грамматических архаизмов в поэзии, необходимо обратить внимание на статью Л.В. Зубовой. “О семантической функции грамматических архаизмов в поэзии М. Цветаевой”2. Данная работа полезна и для нашего исследования: примеры, описанные в ней, во многом сходны с теми интересующими нас словами, которые, в свою очередь, употребляет в своих стихах Ахмадулина. Известно, какое место занимала в жизни и творчестве Ахмадулиной Марина Цветаева. Не будет преувеличением назвать её преемницей цветаевских традиций в поэзии. Естественно, что какие-то элементы идиостиля той и другой поэтессы похожи).
2.1. Устаревшие грамматические формы именных частей речи.
а) Весьма многочисленную группу составляют грамматические архаизмы-существительные. В свою очередь, в количественном отношении, в них выделяются 2 лексемы: дерева (16 случаев) и крыла (10 случаев), являющиеся традиционными поэтизмами. Нет смысла приводить здесь примеры из всех стихотворений, в которых использованы данные формы. Рассмотрим лишь самые яркие. Эти формы, частые в литературе XIX века и отчасти XX (особенно в поэзии), сохраняются наряду с обычными в литературном языке формами на –ья. (Так же, наряду с обычной формой друзья, употребляется иногда други).
1) Метель посвящена тому,
кто эти дерева и дачи
1. Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном русском языке. М., 1960. С.7.
2. Зубова Л.Е. О семантической функции грамматических архаизмов в поэзии М. Цветаевой // Вопросы стилистики. Функциональные стили русского языка и методы их изучения. Межвуз. Науч. сб. Саратов, 1982. Вып.17. С. 46-60.
так близко принимал к уму.
“Метель” (131)
На наш взгляд, форма эта указывает на реминисценцию стихотворения Б. Пастернака “Ветер”, тем более, что “Метель” Ахмадулиной посвящена именно ему.
2) Две бессмыслицы – мёртв и мертва,
две пустынности, два ударенья –
царскосельских садов дерева,
переделкинских рощиц деревья.
“Четверть века, Марина, тому…” (110)
Данный пример интересен, прежде всего, противопоставлением архаической, вышедшей из активного употребления, и общеупотребительной форм дерева –деревья. Словосочетание царскосельских садов позволяет нам провести параллель к Пушкину. Таким образом, становится понятным употребление архаической формы, приобретающей своеобразный литературный ореол.
Л.В. Зубова в вышеупомянутой статье пишет, что, употребляя архаическую форму дерева, Цветаева показывает наличие души в них [деревьях], одушевляет их.1 Подобное мы находим и у Беллы Ахмадулиной:
3) Ни в сырости, насытившей соцветья,
ни в деревах, исполненных любви,
нет доказательств этого столетья,–
бери себе другое – и живи.
“Сумерки” (62)
Форма множественного числа крыла в поэзии XIX века является традиционным поэтизмом. В XIX веке эта форма как поэтическая употреблялась и в прямом значении (крылья птицы) и в переносном (символ поэтического дара и вдохновения). Кстати, именно в этом значении употребляется данная форма в лирике Цветаевой. У Б. Ахмадулиной этого мы
1. Зубова Л.В. Указ. статья, С. 52.
не находим. Выполняя функцию поэтизации и стилеобразующую, форма крыла задействована поэтессой в прямом значении (крылья птицы) и в значении (ангельские крылья).
1) Соотносили ласточек крыла
Глушь наших мест и странствий кругосветность.
“Лебедин мой” (310)
2) Двадцать седьмой, февральский, несравненный,
посол души в заоблачных краях,
герой стихов и сирота вселенной,
вернись ко мне на ангельских крылах.
“Вослед 27-му дню марта” (267)
Что касается формы други, то здесь Ахмадулина следует пушкинским традициям, его ранней лирике, стихотворениям, посвященным дружбе. Форму эту она использует для иронического обозначения своих собратьев по перу:
Так, значит, как вы делаете, други?
Пораньше встав, пока темно-светло,
открыв тетрадь, перо берёте в руки
и пишите? Как, только и всего?
“Так, значит, как вы делаете, други...?”(174)
Рассмотрим ряд других морфологических архаизмов – имён существительных, попутно определяя признак архаизации.
Дважды в исследованных нами примерах встречается звательная форма: 1) как входящая в название молитвы и 2) как средство создания высокой, страстной патетики.
1) Впрочем, кто тебя знает. Вдруг матушка в церковь вела:
“Дево, радуйся!” Я – не умею припомнить акафист.
“Воскресенье настало…” (377)
2) Человече, тесно ль тебе в поле?
Погоди, не спеши умереть.
Но опять он до звона, до боли
хочет в белое небо смотреть.
“Человек в чисто поле выходит…”1
Заслуживает внимания форма в дому (7 употреблений). Флексия –у данной формы, изменявшейся по типу склонения с основной на *й, является исконной (местный падеж единственного числа). Хотя в современном русском языке она является не архаизмом, а морфологическим вариантом, маркированность этой исходной формы, по мнению Л.В. Зубовой, позволяет думать, что она вытесняется из языка2. И у М. Цветаевой, и у Б. Ахмадулиной форма эта употребляется в более обощенном значении, чем нейтральная в доме, причем у последней она, как правило, входит в состав словосочетания в чужом дому:
1) В чужом дому, не знаю почему,
я бег моих колен остановила.
Вы пробовали жить в чужом дому?
“Тоска по Лермонтову” (93)
2) Чтоб музыке было являться удобней,
В чужом я себя заточила дому.
“Как много у маленькой музыки этой…” (364)
Устаревшими в настоящее время являются также исторически исконные формы множественного числа существительных среднего рода плеча и колена, используемые Б. Ахмадулиной. Эти существительные относились к группе слов с основой на *о и в именительном и винительном падежах множественного числа имели флексию –а, - а, а в родительном падеже множественного числа –
-ъ или –ь, в зависимости от разновидности –твердой или мягкой.
1) В чужом дому, не знаю почему,
я бег моих колен остановила.
“Тоска по Лермонтову” (93)
1. Ахмадулина Б. Сны о Грузии. Тбилиси, 1979. С.35.
2. Зубова Л.В. Указ. статья, С. 52.
2) В нём согласье беды и таланта
и готовность опять и опять
эти древние муки Тантала
на большие плеча принимать.
“Человек в чисто поле выходит…”1
Для комментирования формы пламень мы вновь обратимся к работе Д.Н. Шмелёва. “Сохранившиеся в современном языке как один из осколков старого склонения особые падежные формы существительных среднего рода на –мя свойственны главным образом литературному языку. В говорах и просторечии эти слова также испытали на себе тенденцию к выравниванию основ и соответственное подведение этих слов под продуктивные склонения. Здесь могло быть два пути: во-первых, утрата “наращения” –ен- в косвенных падежах; во-вторых, приобретение этого элемента именительным единственного числа. Во втором случае отмечается два типа образований в говорах: имена на –ено (из них в литературный язык проникло стремено, употреблявшееся некоторыми старыми писателями) и на –ень, из которых, особенно в поэзии прошлого века, было очень употребительным слово пламень. Таким образом, будучи “архаичным” в современном языке, вариант пламень исторически является новообразованием по сравнению с пламя”2.
1) Всё ярче над небесным краем
двух зорь единый пламень рос.
“Когда жалела я Бориса…”(379)
2) Граненая вода Кизира
была, как пламень, холодна.
“Ты говоришь – не надо плакать…”3.
Прокомментируем ещё две формы:во языцех и в нетях. Признаком архаизации первой из них является старое окончание местного падежа, а также
1. Ахмадулина Б. Сны о Грузии. Тбилиси, 1979. С.35.
2. Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном русском языке. М., 1960. С.34-35.
3. Ахмадулина Б. Сны о Грузии. Тбилиси, 1979. С.20.
старое чередование заднеязычных со свистящими. Шмелёв называет это чередование “инородным” для современного языка, благодаря чему эта форма оказалась застывшей, входя в состав единого фразеологического целого притча во языцех.
Чудовищем ручным в чужих домах
нести две влажных черноты в глазницах
и пребывать не сведеньем в умах,
а вожделенной притчей во языцех.
“Так дурно жить…” (152)
Выражение же быть в нетях, т.е. отсутствовать, скрываться неизвестно где, восходит к слову нет (во множественном числе регулярной формой именительного падежа в древнерусском было ньти, местного – въ ньтьхъ;
множественное число служило названием списка неявившихся на военную службу).
1) Всем полнокровьем выкормив луну,
оно весь день пробудет в блеклых нетях.
“Луна до утра” (257)
2) Даль – в белых нетях, близь – не глубока,
она – белка, а не зрачка виденье.
“Ревность пространства” (269)
б) Признаком морфологической архаизации прилагательных является флексия.
1) Но мёртвый дуб расцвёл
средь ровныя долины.
“День-Рафаэль” (309)
Здесь мы имеем полное прилагательное женского рода единственного числа в родительном падеже с церковнославянской флексией –ыя. По-видимому, в этом случае имеет место и очевидная реминисценция известного стихотворения А. Мерзлякова “Среди долины ровныя…”.