В другом стихотворении этого сборника – “The Great Blasket” – тоже дается описание ирландской природы, и в нем для обозначения торфяного болота используется слово “moss”, а само болото воспринимается как неотъемлемый компонент национального ирландского ландшафта. Кажется вполне закономерным, что торфяное болото и торф фигурируют в поэзии Игана и Хини как символ образа жизни самых бедных ирландцев, добывающих торф и таким способом кормящих свои семьи. Но у Хини есть такая коннотация слова “торф”, которую мы не обнаружим у Игана: это глубина, на которую спускаются жители Ирландии не только для того, чтобы добыть себе денег на пропитание, но и чтобы приобщиться к своей истории – прекрасной и трагической.
Так, в стихотворении “The Tollund Man” (“Человек из Толлунда”), хотя и описывается мумия человека, очень хорошо сохранившаяся и извлеченная из торфяных болот Дании, говорится о мыслях и чувствах, овладевших поэтом, когда он увидел фотографию мумии мужчины в одной из научных книг, посвященных торфяникам. У Хини сразу же возникли ассоциации с Ирландией. Он пишет в этом стихотворении о том, что человек на фото из книги, вероятно, был принесен в жертву богине плодородия Нертус, чей культ царил в давние времена не только в древней Греции, но и на Севере Западной Европы. Перед жертвоприношением этого “жениха богини” накормили, таким образом исполнив его предсмертное желание, а богиня, наверное, превратила его в святого за “брак с ней”. В воображении поэта возникают образы протестантов, убитых в 1920 г. в Ирландии, и взор его обращается к истерзанной родине, на которой уже никогда не будут жить невинно убиенные его “молодые братья” (“young brothers”) [8, 120]. Хини, мысленно переносясь в будущее, заканчивает стихотворение словами о том, что вдали от родной Ирландии, в местах, где людей приносили в жертву богам, он, если побывает в Дании, почувствует себя:
“...lost Unhappy and at home” [8, 120] “потерянным, несчастливым, но как будто у себя на родине” (пер. мой. – А. С.) Надо отметить, что сборник “Север” (1975), в который вошло это – одно из самых известных стихотворений Хини, в котором поэт пытается представить читателю историю Ирландии и связать ее с современностью, – содержит наполненные символическим смыслом, сугубо ирландские понятия “болото” и “торф”. Они выступают в его поэзии как кладовые истории, являющиеся реликвиями прошедших лет, которые под пером поэта превращаются “в специфически ирландскую мифологему, в символ хранилища памяти” [4, 76].
Оба поэта, размышляя о судьбе своего народа, проявляют склонность к метафорическому мышлению. Так, Хини в стихотворении “The Haw Lantern” (“Фонарь боярышника”) рисует зимний пейзаж, украшением которого является красная ягода боярышника, несущая большую смысловую нагрузку. Эта маленькая ягода, по замыслу поэта, олицетворяет скромное достоинство ирландцев. Как пишет В. Ганин, она “не вызывает ассоциаций с героическими подвигами или непомерной гордостью. Этот образ более всего соответствует национальному характеру ирландцев, которые никогда не претендовали на роль великого народа, а скорее считали себя “маленькими людьми” [1, 127].
Две первые строчки стихотворения:
“The wintry haw is burning out of season, crab of the thorn, a small light for small people” [9, 126]. Думается, однако, что “small people” употребляются здесь не в значении “маленькие люди”.
Скорее, поэт имеет в виду немногочисленность ирландской нации, а не самоидентификацию ирландцев как “маленьких”, т. е. незначительных людей, тем более, что далее следуют фразы, сопрягающие понятия “haw” и “small people”: “wantingnomorefromthembutthattheykeepthewickofself – respectfromdyingout, nothavingtoblindthemwithillumination”[9, 126].
[“фонарь боярышника не требует ничего кроме того, чтобы фитилек самоуважения не умер в людях и чтобы не нужно было бы ослеплять их ярким светом”] (подстрочный пер. мой. – А. С.)
Нашу мысль подтверждает известная отечественная исследовательница ирландской литературы А. П. Саруханян, полагающая, что ягода боярышника, символизирующая свет фонаря, не ослепит ирландцев, но поможет сохранить верность самим себе [об этом см. 4, 85-86]. Возникающая ассоциация с Диогеном, ходящим с фонарем в светлое время дня в надежде найти хотя бы одного честного и справедливого человека (“one just man”) [9, 126], подчеркивает сосредоточенность поэта на небольших, но важных повседневных делах и осознание своих “ограниченных возможностей перед лицом множества нерешенных проблем Ирландии” [4, 86].
И Хини, и Иган посвящают немало стихов проблемам, которые волновали, волнуют и всегда будут волновать людей. Это, прежде всего, проблема отношений между детьми и родителями, в наше время, может быть, и не очень популярная, но трогающая сердца обоих поэтов. Они как бы разделили ее между собой: Хини посвящает семь сонетов своей матери – он написал их во второй половине 1980 гг., после ее смерти; Иган создает “Песнь о моем отце” (1989). Оба поэта признают влияние, которое оказали на них родные им люди; они отдают им дань глубокого уважения и любви. Так, в 3-м сонете “Clearances” (“Чистка картофеля”) Хини в подзаголовке к нему в скобках обозначает только инициалы матери и дает годы ее жизни: (“In Memoriam M. K. H., 1911 – 1984”/ В память М. К. Х., 1911 – 1984). Он рассказывает о том, как у постели умирающей матери он вспоминает эпизод из своего детства, когда он остался дома помочь матери чистить картошку в то время, когда все другие члены семьи были на воскресной мессе в церкви.
В первых восьми строчках сонета царит спокойная и уравновешенная атмосфера и полное понимание между матерью и сыном. В комнате стоит тишина, которую нарушают падающие одна за другой в воду очищенные картофелины. Хини сравнивает отношения между матерью и сыном, прибегая к необычному образу – образу паяльника и припоя, совершенно неожиданному в этом контексте. Когда разогретый припой капает, а затем остывает, он становится очень прочным и скрепляет между собой детали из металла. Так, по мнению Хини, и отношения между ним и матерью внешне могут казаться холодными, без вспышек сильных чувств, но зато они постоянны и прочны.
Следующие три строки сонета наполнены шумом и волнением окружающих умирающую мать людей: громкая молитва приходского священника, голоса молящихся и плачущих людей и т. п. И только сын опять вспоминает чистку картофеля в тот памятный для него день, когда они с матерью молча работали в унисон, ловко орудуя ножами. Их головы склонились друг к другу, дыхание слилось, и они никогда не чувствовали себя ближе и роднее:
“I remembered her head bent towards my head, Her breath in mine, our яuent dipping knives – Never closer the whole rest of our lives” [9, 128]. В других сонетах поэт также вспоминает дорогие ему эпизоды, связанные с матерью и ее трудом по дому: уборкой, стиркой белья, топкой печи и т. д. Сын благодарен матери за то, что она научила его множеству простых, но необходимых в жизни дел. Теперь же, после многих лет, прошедших со времен его детства, он просит мать об очень важной для него вещи – научить слушать звуки жизни – словом, научить его жить.
В сонетах, посвященных памяти матери, Хини удалось скупыми неяркими штрихами создать образ исключительно трудолюбивой, спокойной, немногословной, уравновешенной женщины, обладающей чувством собственного достоинства.
Иган рисует образ своего отца Томаса Игана, являющегося для него примером для подражания, в поэтическом сборнике “Песнь о моем отце”, в который вошли 18 стихотворений. В этом цикле стихов отражается почти вся жизнь отца: первое стихотворение “Смотрю на фотографию” запечатлевает Томаса здоровым, наслаждающимся счастливой семейной жизнью, а последнее – эпитафия на его могиле, причем, в отличие от традиционного содержания произведений этого жанра, поэт говорит о том, что “Том Иган не покоится здесь ...не покоится здесь и любовь, что прочнее гранита” [3, 25].
Отец для него остается живым и будет таковым, пока сохраняется память о нем.
В “Песне о моем отце” проводится мысль о том, что Томас Иган всегда остается для сына эталоном человечности и жизнелюбия.
Таким образом, оба поэта показывают высокую человечность и нравственность в отношениях к родным им людям.
Все вышеизложенное, думается, позволяет говорить об очевидном типологическом сходстве этих творческих индивидуальностей и о том весомом вкладе, который они внесли в сокровищницу современной ирландской поэзии.
Списоклитературы
1.Ганин В. Комментарии / В. Ганин // An Anthology of Contemporary English Poetry. – Н. Новгород: Perspective Publications, 2003.
2.Иган Д. Избранное / Д. Иган. – ВоронежМосква: Родная речь, 1999.
3.Иган Д. – Воронеж: Родная речь, 2000.
4.Саруханян А. П. В объятиях судьбы / А. П. Саруханян . – М.: Наследие, 1994.
5.Arkins B. Desmond Egan. A Critical Study. – Milestone Press, 1992.
6.Desmond Egan. The Poet and his Work. – Northern Lights, USA, 1990.
7.Egan D. Echo Arches. – Zeuvense Schrijversaktie, 1990.
8.Heaney S. The Tollund Man // An Anthology of Contemporary English Poetry. – Н. Новгород: Perspective Publications, 2003.
9.Heaney S. The Haw Lantern // An Anthology of Contemporary English Poetry. – Н. Новгород: Perspective Publications, 2003.
10. Sundermeier M. “A Garden of Original Grace and Sin”: Desmond Egan’s Sense of Place // Desmond Egan. The Poet and his Work. – Northern Lights, USA, 1990